Страница 20 из 56
Вот и сегодня, когда с Северного моря налетел ураганный ветер, принеся с собой совсем не летний холод, она явилась в его сон. Девлин чувствовал, как трепещут на его губах нежные женские уста, ощущал у своей шеи ее теплую и мокрую от слез щеку. Под его прикосновениями ее тело задрожало…
И он испытал такой прилив ужаса, что внезапно, с бешено колотящимся сердцем проснулся.
Себастьян немного полежал, тяжело и неровно дыша. Затем свесил ноги с кровати и встал налить себе бренди.
Вздрагивая, он проглотил выпивку и, поставив пустой стакан, отдернул шторы и открыл окно. Усиливающийся ветер, гнавший по темному небу тяжелые тучи, обдал разгоряченную кожу ночной прохладой. Внизу, на углу улицы, масляный фонарь мигнул и погас.
Однако виконт обладал острым зрением ночного зверя. Опершись ладонями о подоконник, он наклонился вперед. Внимание Девлина привлекла мужская фигура, притаившаяся в тени, отбрасываемой лестницей противоположного дома.
Себастьян смотрел, как неизвестный поднес к губам сигару и глубоко затянулся. Тлеющий кончик осветил костлявое лицо и прищуренные глаза.
– Проклятье, – ругнулся виконт. Отскочив от окна, он схватил бриджи и небольшой двуствольный пистолет, который постоянно держал наготове заряженным, и ринулся к двери.
* * * * *
Обадия Слейд как раз подносил ко рту сигару, когда Себастьян приставил к его широкому виску дуло пистолета и взвел оба курка.
– Сделай этому миру одолжение, – бросил Девлин, – дай мне повод вышибить тебе мозги.
Бывший капрал на мгновение застыл, затем засунул сигару в рот и затянулся.
– И что? Неужто такой правильный, порядочный джентльмен, как вы, ни с того ни с сего совершит убийство прямо посреди Лондона? – выпустив сизую струйку дыма, Слейд-младший нагло скривился. – Навряд ли.
Себастьян не убрал руку, по-прежнему упирая пистолет в голову верзилы:
– С какой стати ты следишь за моим домом?
– А разве в Англии есть закон, запрещающий человеку стоять на улице и курить?
– Смотря какому человеку и на какой улице.
Обадия сделал еще одну затяжку.
– Да, не сразу я допер, увидав вас сегодня в Олдерсгейте. Но, покумекав, все же вычислил. Папашка сказал, что вы к нему по поводу епископа приходили. За констебля вас принял. Он же не знал, чем вы в армии занимались и как могли сойти хоть за испанского крестьянина, хоть за французского генерала.
– Так вот почему ты здесь? Из-за отца?
– Не-а, – затянувшись в последний раз, Слейд швырнул окурок на тротуар. – Сами знаете, почему.
Виконт отступил на шаг, все еще держа оружие наготове.
– Появись у моего дома еще раз, и я кликну ночных сторожей.
Бывший капрал неторопливо наступил каблуком тяжелого ботинка на тлеющий кончик сигары.
– Знаете, на что похожа спина человека после сотни плетей?
– Будь моя воля, ты бы болтался на виселице.
В темноте блеснули оскалившиеся зубы.
– Чтобы ударить плетью сто раз, нужно немало времени. Рассказать, как я это выдержал?
Себастьян хранил молчание. Слейд, крутанув каблуком, растер окурок в пыль.
– Есть много разных способов разделаться с обидчиком. Когда узнаете, что я выбрал для вас, то пожалеете, что не спустили курок.
Виконт ощутил, как напрягся на спусковом крючке палец, но заставил себя успокоиться.
–Ты того не стоишь.
Обадия осклабился и повернулся, медлительной походкой выражая презрительную угрозу:
– Это вы сейчас так говорите.
ГЛАВА 17
ПЯТНИЦА, 10 ИЮЛЯ 1812 ГОДА
Поднявшись на следующий день рано, Геро Джарвис только глянула на выставленные в утренней столовой на буфете блюда с яичницей и колбасками, помидорами и грибами, и, отвернувшись, велела оседлать коня.
Подувший ночью ветер принес тяжелые хмурые тучи, низко нависшие над городом. Когда баронская дочь, сопровождаемая на почтительном расстоянии грумом, прогуливалась рысью верхом на крупной гнедой лошади по Роу, на землю упали первые капли дождя. Геро не обратила на это внимания.
В какой-то миг посреди длинной, бессонной ночи ей пришло в голову, что, сосредотачивая все помыслы и силы на раскрытии убийства епископа, она избегает задаваться вопросом губительных последствий смерти Прескотта для собственной будущности. Всякий раз, когда Геро пыталась подумать об этом, ее разум уклонялся от размышлений.
Приближающийся громовой топот привлек внимание всадницы к воротам. Подняв глаза, она увидела стройную фигуру виконта Девлина, легким галопом направляющегося к ней. Геро на миг застыла, но продолжила свой путь.
– Дождь идет, – виконт придержал свою арабскую кобылку рядом с лошадью мисс Джарвис. – Или вы не заметили?
– В Англии не выезжать верхом во время дождя означает очень редко кататься.
– Это верно, – весело прищурился Девлин.
– Полагаю, вы разыскали меня не без причины, – напрямик заявила Геро, желая поскорее спровадить непрошеного спутника. – Так в чем вопрос?
– По правде говоря, их несколько. Во-первых, мне интересно, почему вы забыли упомянуть в нашей вчерашней беседе о возражениях вашего отца против избрания Прескотта архиепископом Кентерберийским?
– Что вы себе вообразили? – ее выдох был чем-то средним между фырканьем и вежливой издевкой. – Моего отца в роли Генриха Второго, а епископа – Томасом Бекетом?
– Такая мысль приходила мне в голову.
– Не будьте ослом.
От неожиданности Себастьян разразился хохотом. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом кожаных седел да стуком лошадиных копыт. И снова Геро первой нарушила ее.
– Вы сказали, несколько вопросов. Какие еще?
Виконт не отводил взгляда от верхушек дальних деревьев.
– Боюсь, мисс Джарвис, вы были не очень-то честны со мной в отношении цели вашего недавнего визита к епископу Прескотту. Или мне следовало сказать «визитов»?
Руки и посадка Геро оставались расслабленно спокойными. Но ее внутреннее волнение, должно быть, передалось лошади, и та пошла боком. Всадница тут же выровняла ее.
– Никаких объяснений? – переспросил Девлин мгновение спустя.
Повернув голову, Геро всмотрелась в тонкие, привлекательные черты спутника, но не смогла обнаружить никаких признаков того, что ему известна ее тайна.
– Его преосвященство мертв. Как, скажите на милость, вы можете знать, о чем мы с ним говорили?
Дождь припустил сильнее, шлепая по листьям растущих вдоль аллеи каштанов, барабаня по утоптанной дорожке.
– Епископ обронил фразу о давнем друге, нуждающемся в совете, – поправил шляпу Себастьян.
Внутри у Геро все перевернулось, но она тут же взяла себя в руки и ровным тоном заметила:
– Здесь, по всей видимости, какая-то ошибка.
– Возможно. Хотя нельзя не удивиться: три встречи? Из-за одного выступления в Палате лордов?
Теперь уже полило, словно из ведра. Дождевые струи стекали по щекам виконта, просачивались за воротник мисс Джарвис.
– Может, нам продолжить эту беседу как-нибудь в другой раз, в менее неблагоприятной обстановке? – предложила баронская дочь, подавая знак груму и поворачивая в направлении собственного дома. – Всего доброго, милорд.
Покидая парк, она чувствовала на себе пристальный, наблюдающий взгляд виконта.
Но не оглянулась.
* * * * *
Вернувшись на Беркли-сквер, Геро отпустила служанку, стащила с себя амазонку и встала перед зеркалом в гардеробной.
Положив ладони на нижнюю часть живота, она бесстрастно изучала свое отражение. Тело было по-прежнему стройным, а живот – плоским. Но сколько это еще продлится? Месяц? Два? Как долго сможет она показываться в высшем лондонском обществе? Вошедшие в моду платья с завышенной талией на некоторое время скроют меняющиеся формы, но наступит момент, когда придется уехать.
Мисс Джарвис намеревалась провести приближающуюся осень и зиму в горах Уэльса, у одной из милейших кузин. Геро знала имя супружеской четы, которая должна была усыновить ребенка, однако эти люди пребывали в полнейшем неведении относительно личности матери. А без Прескотта возможность передать дитя приемным родителям, не раскрывая себя, подвергалась серьезному риску.