Клеопатра

— Вот так, враг короны! Твоя голова уже не твоя.

Сердце царевны бешено колотилось. Она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Ей казалось, что Мохама каким-то чудом сковала ее тело, вырвала волосы и свернула шею. У девочки не было сил, чтобы вымолвить слово. Наконец рабыня отпустила Клеопатру, помогла встать и поправила на ней одежду. Малышка обняла себя за плечи, пытаясь защититься неизвестно от чего.

— А теперь я буду врагом, а ты будешь сама собой. Ты придешь мне на помощь.

Но Клеопатра словно окаменела. Мохама подняла нож и протянула царевне.

— Раз пришлось сражаться, нужно быть смелой. Возьми кинжал, только не полосни меня.

Теплая рукоять вернула девочке силы. Словно она проснулась после долгого сна свежей и отдохнувшей и ей предложили новую игру.

— Да, я готова. Я зарежу любого врага! — воскликнула Клеопатра, взмахнув оружием.

— Царевна веселится. В убийстве нет ничего веселого. Лучше потренируемся без кинжала, пока ты не научишься. Я всего лишь рабыня, и моя голова многого не стоит, но мне она нравится.

Клеопатра рассмеялась и отложила нож. Когда Мохама опустилась на кровать, царевна наступила ей на спину, прижимая к постели. А затем уселась сверху. Мохама раскинула руки в стороны. Царевна попыталась схватить ее за запястья, но прежде чем она успела опомниться, обе девушки скатились с подушек и Клеопатра очутилась на холодном полу. Мохама поймала обе руки девочки и прижала их над головой царевны.

— Тебе еще многому предстоит научиться, царевна. К счастью, мужества тебе не занимать.

В тот же день Клеопатра явилась к дворцовому смотрителю и потребовала, чтобы рабыня Мохама стала ее личной служанкой.

Следуя совету Мелеагра, царская семья покинула Александрию перед рассветом, когда чернь спала и видела сны. Клеопатра знала, что путешествие будет не из легких, но не колебалась ни минуты, когда Авлет предложил «немного поохотиться» в районе Дельты. Ей хотелось убраться подальше от бунтующей толпы и Теа, которая снова была беременной и наверняка останется во дворце.

Кавалькада всадников и вереница повозок вытянулась длинной змеей, которая двигалась по болотам с шумом и гамом. Охотничьих собак везли в клетках. Борзые, натасканные на зайцев, и индийские псы, обученные искать и преследовать более крупную дичь, заходились лаем, будто старались перекричать друг друга. За царской свитой ехали двенадцать повозок: в трех размещалась личная прислуга царской семьи и их родичей, в двух сидели повара и их помощники, еще две были нагружены утварью и огромными кувшинами, а четыре везли тенты и спальные принадлежности для всей компании. В последней, двенадцатой повозке восседала наложница царя со служанками, на тот случай если Авлет пожелает развлечься во время путешествия.

Десяток родственников скакали рядом с царем и его детьми. Авлет путешествовал верхом на норовистом жеребце из породы, выведенной в Греции. Царь ценил лошадей этой породы выше арабских и ниссийских скакунов, которые пусть и были сильнее и выносливее, но для охоты не подходили: их крупные головы мешали как следует бросить копье. Оказавшись за городом, царь словно позабыл о всех государственных делах и неприятностях.

— Говорят, Александр предпочитал индийских собак. Из персидского дворца Дария он вывез тысячи псов, — громко сообщил Деметрию царь, стараясь перекричать собачий лай.

Философа пригласили с собой в награду за успехи младшей царевны в учебе.

— Деметрий, сегодня ты увидишь мою борзую Ауру в деле.

— Отец назвал ее так в честь собаки Аталанты, — пояснила Клеопатра.

— О богиня-девственница, великая победительница Калидонского вепря, будь благосклонна к нашему путешествию! — воскликнул Авлет. — О служительница Артемиды, освяти наше оружие, пробуди нюх наших псов, направь наши копья и стрелы в сердце добычи, и пусть ни человек, ни зверь не пострадают незаслуженно! Мы принесем жертву на твоем алтаре и возблагодарим тебя жертвенной кровью!

Тощий Деметрий заерзал в седле, вымученно улыбаясь. Клеопатра знала, что учителю были глубоко безразличны и прогулка на свежем воздухе, и пролитие жертвенной крови на алтарях.

— Это у меня от предков, друг мой! — засмеялся царь. — Птолемеи всегда были заядлыми охотниками, начиная с Птолемея Первого, который выезжал на охоту вместе с Александром.

— Да, Александр Великий был самым знаменитым охотником всех времен и народов, — кивнул Деметрий, который уже научился поддакивать правителю. — Не считая, конечно, бога Геракла.

— Все мои предки были славными охотниками. Ну, кроме Брюхана, который не любил охотиться. Он говорил: «Давайте лучше поохотимся за красивыми девчонками».

Авлет вскинул правую руку к небесам, словно желая охватить все необъятное болото, простирающееся до самого горизонта.

— Я тоже люблю красивых девчонок, — подмигнул он философу. — Но нет ничего прекрасней, чем помериться силой с разъяренным диким вепрем. Когда мне было десять лет, я прочитал, как Александр одной рукой свалил льва. И с тех пор охота стала моей страстью.

Клеопатра поспешила вмешаться:

— Отец, ты воспитал меня на тех же книгах, какие читал в детстве сам. Почему же ты не позволяешь мне познать радость охоты на крупную добычу?

— Царевну терзают недостатки, связанные с ее возрастом, владыка, — пояснил Деметрий.

— Но Александр в десять лет наверняка охотился вместе с отцом, — продолжала стоять на своем царевна.

— Потерпи, малышка. Ты скоро вырастешь.

Клеопатра стояла в чаще леса. На ней были светло-зеленый хитон и охотничьи кожаные сапоги. В руках она держала такой же лук, как у бактрийских соратниц Береники, а правое плечо оттягивал колчан, полный стрел. Узкая и грязная звериная тропа, к которой вышла Клеопатра, была истоптана следами копыт, причем каждое копыто — больше ступни царевны. Над тропинкой нависало большое сухое дерево, голый ствол казался похожим на могильный камень. Сиреневые пятна высохшей плесени на коре празднично блестели и выглядели как драгоценные аметисты на скелете. Девочке хотелось потрогать это природное украшение, но она не решилась.

Перепрыгивая из одного следа в другой, Клеопатра вскоре добралась до большого вяза, настоящего великана среди деревьев. Скрюченные корни впились в землю, словно когти диковинного дракона, раскидистые ветви закрывали собой небо. Под деревом гордо стоял лев, попирая лапами ловчую сеть. Его голова и лапы были несоизмеримо велики, бока раздувались и опадали, а злобные глаза влажно сверкали. Зверя окружали пятеро всадников и юноша с царской эмблемой на груди охотничьей туники. Сам царь стоял перед мордой льва, меряясь взглядами с огромным животным.

Царевна сразу узнала своего далекого предка. Это его мумия покоится в стеклянном саркофаге в центре города. Города, который назвали в честь этого человека. А рядом стояли его соратники — герои преданий и легенд, с детства дарившие повелителя своей любовью и верной службой: Селевк, Лисимах, старик Антипатр, флотоводец Неарх и горбоносый Птолемей. Александр был великолепен — мускулистый, гордый и прекрасный. Хотя высоким его не назовешь. Из-за этого Клеопатра прониклась к царю еще большим обожанием. Всю жизнь девочка мечтала попасть в древние времена и познакомиться с этим великим человеком. Клеопатре грезилось, что так и было, что Александр был ее верным и любящим другом, просто историки умело это скрывали. «Если бы он узнал меня получше, — мечтала царевна, — он навсегда стал бы моим, а я принадлежала бы только ему». Правда, Деметрий пытался развеять ее наивные фантазии, утверждая, что великий полководец чересчур любил женщин, чтобы хранить кому-то верность. Но сейчас он послан ей, Клеопатре, самими богами.

— Брат, — позвала царевна и встала между царем и львом.

Александр заговорил с ней любезно, словно знал Клеопатру всю жизнь:

— Отойди в сторону, сестра. — А потом обратился к зверю: — Лев, повелитель животных, чьи внутренности кентавр отдал Ахиллу, дабы умножить его силу, приготовься к смерти!