Страница 7 из 75
— Ангелы всегда охраняют мой сон, — усмехнулась Мэри — Что ж, пойду узнаю, не нужно ли ему чего. Он обычно часами сидит один в своем кабинете. Спрошу, не хочет ли он перекусить. Шанкс в последнее время стал таким забывчивым!
Значит. Мэри не видела, как пришли гости.
— Мне кажется. Макс… то есть мистер Россмара хочет побыть один.
Мэри лукаво улыбнулась.
— Ему хочется посидеть в одиночестве и подумать о тебе, верно? О, я в этом не сомневаюсь! Вы с ним говорили о прошлом?
Керсти пришло в голову, что Мэри должна что-то знать о леди Гермионе. При мысли об этой женщине у Девушки сжималось сердце.
— Значит, говорили? — не унималась горничная.
Чего она ожидала, когда шла к Максу? Что он будет просить прощения? Скажет, что совершил ужасную ошибку, прервав их дружбу много лет назад, и теперь хочет возобновить прежние отношения?
Макс стал рослым и сильным мужчиной. Его широкие плечи свидетельствовали о том, что он часто выезжал на поля и работал там вместе с простыми фермерами. С годами его каштановые волосы стали еще темнее, а чудесные зеленые глаза — выразительнее… Когда же он улыбался… О Господи, от его улыбки у любой женщины могло перехватить дыхание! У него были брови вразлет, высокие скулы и четко очерченные чувственные губы, ямочки на щеках, ровные белые зубы и еще одна ямочка на подбородке.
Керсти вздохнула. Ей хотелось прикоснуться к каждой его черточке — сначала пальцами, потом губами. Ужаснувшись собственным мыслям, она быстро прикрыла рот ладонью.
— В чем дело? — спросила Мэри, нахмурившись. — Что с тобой? Он что, обидел тебя? Поэтому ты и не хочешь ничего рассказывать? У него был очередной приступ гнева?
— Приступ гнева? — Керсти содрогнулась — но не от страха. — О чем ты говоришь, Мэри? У тебя слишком богатое воображение.
— Мое воображение здесь ни при чем, глупая! Если бы ты не витала в облаках, то знала бы, что он ужасный человек. И очень свирепый.
Керсти слышала про буйный нрав Макса, но не верила этим слухам. Он был ласковым мальчиком, а потом стал таким же ласковым юношей.
— Ты что, не знаешь, как он себя ведет? Запирается в комнате, и, говорят, слышно, как потом все бьется. А еще говорят, что он пьянствует, когда остается один или когда впадает в буйство.
— Не правда, Макс не способен на такое! — Керсти не на шутку разозлилась. — И я не собираюсь выслушивать про него всякие бредни!
— Ты его любишь.
— Я… — Керсти пошевелила губами, но ничего не сказала. — Ты начиталась глупых любовных романов, Мэри. Мне за тебя стыдно.
— Глупых любовных романов? Иногда ты тоже сидишь, уткнувшись носом в книжку.
— Мистер Диккенс не пишет любовных романов.
— Про что же тогда он пишет?
— Про жизнь, — заявила Керсти. — Про несчастных лондонских нищих и сирот.
Мэри фыркнула.
— Ты пытаешься сменить тему.
И Керсти действительно довольно быстро ее сменила.
— Ты знаешь леди Гермиону? — спросила она.
— Племянницу графини Грэбхем? — Мэри скорчила гримасу. — Она бывает у мистера Роесмара. Иногда, когда она приходит, он просит Шанкса сказать, что его нет дома.
— Они давно знакомы?
— Не знаю. Но про Хэллоус, особняк графини, ходит много слухов. Грамм и называет его «адской кухней, в которой вершатся все виды греха». К ночи туда прибывали экипажи. Там развлекаются, пьют вино, — глаза горничной округлились. — И бог знает чем еще занимаются. Говорят, ночью в каретах приезжают джентльмены. Иногда дамы. Но к утру все разъезжаются.
Керсти смутилась, неожиданно сообразив, что слушает Мари с раскрытым ртом.
— Неужели все эго происходит в ломе графини Грэбхем?
Но она такая достойная дама! К тому же в трауре, судя по всему.
— Может, и в трауре. Кроме леди Гермионы, у нее постоянно гостят три женщины. И ты наверняка их всех знаешь. Это Далия, Зинния и Уисчерия.
— Ты говорить загадками, Мэри.
— Говорю тебе, Далия, Зинния и Уистерия живут в Хэллоусе. Они щеголяют и платьях, которые стоят столько, что на эти деньги можно одеть всех мужчин, женщин и детей и поместье. Они красятся и сильно обнажаются, — с усмешкой продолжала горничная. — Правда, здесь их не часто увидишь — только когда они едут в своей карете в Эдинбург, чтобы в лучи потратить еще больше денег. Говорят, по ночам в Хэллоусе творится такое, что просто волосы встали дыбом.
— Спокойной ночи, Мэри, — сказала Керсти. — Поговорим завтра.
— Я расскажу тебе про Хэллоус поподробнее. — пообещала Мэри. — Оргии — вот что у них там происходит. А ведь по ночам всем молодым девушкам полагается сидеть дома, так что берегись.
Керсти покачала головой и направилась к лестнице. Если Нилл все-таки дождется ее и не уедет домой, то он встретит ее в дурном настроении. Только этого ей сейчас и не хватало!
Она вздрогнула, увидев экономку, миссис Могг — слуги называли ее Грамши, — сидевшую в своем кресле у очага. Эта сильно располневшая женщина уже долгие годы сложила в Кирколди, и они с Шанксом иногда относились друг к другу с большим уважением, иногда отчаянно ругались, но всегда защищали друг друга от нападок остальных слуг. Этим вечером Грампи читала какую-то потрепанную книжку, лежавшую у нее на коленях.
— Добрый вечер, миссис Могг, — поздоровалась Керсти, пересекая просторную кухню и направляясь к коридору, ведущему к черному ходу. — Надеюсь, вы читаете хорошую книгу?
Грампи захлопнула книжку и сунула ее в огромный карман своего необъятного фартука.
— Опять ты подкрадываешься ко мне исподтишка, — проворчала она. — Опять суешь свой нос куда не следует. То, что я читаю, тебя не касается, мисс, запомни!
— Ладно, запомню, — отозвалась Керсти, ничуть не обидевшись на столь резкую отповедь. — На этой неделе в Кирколди приедет, библиотека? Мне не хотелось бы опять ее пропустить.
— Ты ее уже пропустила. Теперь она приедет не раньше чем через две недели, так что придется тебе коротать время за работой. Оно и лучше. Безделье — вот твой бич, — Керсти Мерсер. Безделье и неподобающие мысли.
— Керсти что-то пробормотала себе под нос и исчезла в коридоре. Она прошла мимо мясной и рыбной кладовых и направилась к двери, выходившей в огород.
Нилл наверняка не дождался ее и уехал. Он был младше Керсти, но относился к ней как к своей подопечной. Когда они встретятся, ей придется выслушать от него много неприятных слов. Брат спросит, почему она так задержалась.
Объяснить это будет непросто.
Керсти предстояло идти пешком довольно долго, чтобы добраться до фермерского поселка, в котором она прожила всю жизнь.
Теперь у нее будут комнаты в замке. Подумать только — собственные покои, где можно при желании уединиться!
И письменный стол в кабинете Макса. Для нее он навсегда останется Максом. Они будут сидеть в одной комнате и будут часто видеться — возможно, каждый день.
Керсти внезапно остановилась; она вспомнила о том, что Макс обручен и скоро женится на красавице леди Гермионе Рашли. Что ж, с этим придется смириться.
Они уедут в свадебное путешествие — так сказала эта дама.
Керсти тяжко вздохнула. Все эти годы она скорбела — и до сих пор скорбит — о том, что потеряла Макса, но не смела: представить его с другой женщиной. Что ж, теперь придется представить. Скоро она увидит рядом с ним жену.
Из горла девушки вырвался глухой стон.
Глупая мечтательница! Он джентльмен, а она дочка нищего фермера. Но у нее есть прекрасная возможность выбраться из нищеты, и эту возможность предоставил ей он, Макс.
В сгущавшихся сумерках она увидела темную фигуру, внезапно появившуюся из-за кустов.
— Керсти! — окликнул сестру Нилл. — Почему ты так долго?
Девушка тихонько вскрикнула и, схватившись за сердце, покачнулась.
— Хватит ломать комедию, — проворчал Нилл. — Ты меня не проведешь, не надейся.
— Из-за тебя у меня случился апоплексический удар, — охнула Керсти и, подогнув колени, опустилась чуть ли не до земли — этим штучкам она научилась в детстве у Макса. — Быстрее зови доктора! Мне очень плохо, но я постараюсь продержаться — ради наших родителей; Ох, мое сердце! Оно сейчас выпрыгнет из груди!