Простые радости

Он легким движением вытащил ящик из-под сиденья. Внутри сверкнули драгоценные камни.

– Пускай Илона покажет тебе эти камешки. Если тебе нравятся подобного рода вещи, они бесподобны. В неделю?

– Что?

– Тебе платят семь сотен в неделю?

Она сглотнула:

– М-м…

– Неважно. Мы выплатим тебе аванс. Ты будешь работать по вызову. Каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, ты будешь получать премию помимо основного заработка. Тебе не составит труда зарабатывать пару сотен штук в год.

Феникс никогда не была в ладах с арифметикой.

– Спасибо. Две сотни тысяч? В год?

– Этого мало?

Двести тысяч в год.

– Ничего, как-нибудь проживу на это. Но если у меня появятся проблемы, я уверена, вы не будете возражать против пересмотра зарплаты. – Работая младшим судебным адвокатом, она зарабатывала пятьдесят тысяч и при этом чувствовала себя богатой наследницей. Но вряд ли это имело значение – она не собиралась получить в Пиковом Клубе ни цента. Если ей хоть немного повезет, она раздобудет нужные сведения об Эйприл и исчезнет отсюда до того, как будет подписан первый чек.

– Ты прекрасна.

Она закрыла лицо.

– Не делай этого. Мне нравится на тебя смотреть.

– У меня от твоих слов голова кружится.

– И зря. Не могу же я быть первым мужчиной, который говорит тебе подобные вещи.

– Роман, ни один мужчина со мной себя так не вел.

– Может быть, дело в том, что все гораздо глубже, – без всякой интонации произнес он. – Например, может, мы созданы друг для друга.

Ей стало неприятно.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

– Ты меня завораживаешь. Я мог бы смотреть на тебя целый день. Я серьезно. Мне продолжать?

Он превратил ее разум в подобие разобранного кубика Рубика. У нее никогда не получалось собрать кубик Рубика. Когда она снова смогла заговорить, то произнесла:

– Прошлой ночью ты очень быстро смылся.

– Милая моя, я сделал тебе одолжение. Еще секунд десять, и я бы нарушил свое слово. Ты же помнишь, я дал слово уйти, как только ты мне прикажешь.

– Я тебе не приказывала.

Он потрогал краешек ногтя на большом пальце.

– Кое-что в словах не нуждается. Сначала ты вся горела и влекла меня к себе, а через мгновение превратилась в лед. Ты стала холодной и твердой и приказала мне проваливать – об этом говорил каждый дюйм твоей прохладной, нежной, атласной кожи.

– Я не занимаюсь сексом с кем попало.

– Я тоже.

Взглянув на выступ под его джинсами, она глубоко вдохнула.

Роман слегка изменил позу.

– Ты мне не веришь?

– Мне это довольно трудно проглотить, скажем так.

– Может быть, не так уж и трудно, но, если мне не изменяет моя великолепная память, вчера ты даже не сделала попытки взять это в рот.

Дверь открылась как раз вовремя, чтобы спасти его от колкости, готовой сорваться у Феникс с языка. Он улыбкой херувима приветствовал элегантную женщину с рыжевато-каштановыми волосами, одетую в длинный черный восточный халат, прошитый сверкающими золотыми нитками.

– Роман! – Ее радость при виде его была неподдельна. – Кого ты ко мне привел? – Солнечная улыбка одарила Феникс таким же теплом.

– Это Ви Джи Феникс. Она собирается у нас работать.

Улыбка исчезла с лица Илоны. Она сплела длинные белые пальцы. Через короткое время она вновь обрела равновесие, но за эти несколько секунд Феникс успела спросить себя, почему эта женщина не хочет, чтобы она здесь оставалась.

Роман поднялся на ноги:

– Мне нужно принять клиента. Могу я оставить Феникс с тобой на некоторое время?

– Разумеется. – Илона кивнула ему вслед. – Ты теперь подчиняешься зову сердца, Роман?

Он негромко рассмеялся и покачал головой.

– Ты все не сдаешься?

– Ты меня занимаешь. Ты подходишь так близко, и все-таки у тебя не хватает смелости раскрыться до конца. Я буду горевать, когда мы расстанемся.

Величественная Илона плавно опустилась на сиденье напротив Феникс.

– Он – хороший человек, – произнесла она, как будто он уже ушел. – Умный. Научившийся прятаться, чтобы достичь того, что, по его мнению, должно быть сделано.

– Илона! – В голосе Романа была смешанная с изумлением досада. – Не знаю, к чему вся эта чушь, но, по-моему, сейчас не время и не место, – как ты считаешь?

– Я считаю, – спокойно произнесла она, поворачиваясь так, чтобы посмотреть ему в лицо, – что сейчас как раз и время, и место. Здесь что-то происходит. Что-то меняется. Послушай меня, дружок, чтобы не принять неправильного или неразумного решения, – у тебя есть нечто очень ценное. Я это чувствую. Нечто, за что ты готов отдать свою жизнь. Но этому грозит какая-то опасность, а ты ведешь себя неосторожно. Тут присутствует какая-то неясная мне сила, но скоро я ее разгляжу. В твою жизнь вторгается еще какая-то структура. Возможно, она тебя смутит и даже принизит, а потом, может быть, вознесет. Будь открытым, Роман. Всегда будь открытым.

Он слушал раскрыв рот. Когда она закончила, он поднял бровь, послал ей воздушный поцелуй и ушел, не взглянув больше в сторону Феникс.

– Итак, – начала Илона, когда за Романом закрылась дверь, – ты стала новоявленным членом нашей счастливой семьи.

– Да. – Феникс заметила полное отсутствие воодушевления в голосе ясновидящей.

– Я тебя ждала.

Сначала Феникс подумала, что ослышалась, Затем по ее телу пробежал холодок, и руки и ноги покрылись гусиной кожей. Она нервно засмеялась.

Илона открыла ящик, в котором лежали камни, и, выбрав бледно-зеленый кристалл, положила его на ладонь и прикрыла другой рукой.

– Оливин, – сказала она. – Цвет твоих глаз. Бледный, почти прозрачный зеленый цвет. Также известен как перидот. Добывается в Египте, Бирме и Бразилии. Этот камешек из Египта. Я о нем забыла, пока не узнала о твоем появлении.

Феникс замерла.

– Это графиня вам сказала.

– Графиня мне ничего не говорит. – Вокруг нежного рта женщины появилась глубокая складка. – Ты ведь сама пришла в клуб?

– Да.

– Но ты пришла не потому, что хочешь чего-то для себя. Худшая разновидность колдовства.

– Конечно же, для себя. Я хочу получить работу. В последнее время я много…

– Путешествовала, – закончила Илона. В ее голосе появилась опустошенность. – К несчастью, твои путешествия привели тебя сюда слишком поздно.

– Я не поняла. – Она боялась понять.

– Конечно нет. И с моей стороны было бы глупостью на этом настаивать. В конце концов, если я буду продолжать рассказывать тебе, что я чувствую, держа в руках эти камни, ты обретешь власть, способную уничтожить меня.

– Нет! – Феникс вскочила на ноги. – Я… Пожалуйста, не надо меня во все это впутывать. Не то чтобы я находила все это непривлекательным, но я…

Она чуть было не призналась, что она – адвокат, оперирующий магическими категориями. По телу опять побежали мурашки.

Илона кивнула, и ее янтарные глаза засветились теплым сиянием.

– Ты логичная женщина, да? Женщина, карьера которой сильно отличалась от той, что ты избрала сейчас.

Это ловкий трюк, способ, которым эти люди хотят выяснить, является ли она тем, за кого и за что себя выдает.

– Я массажистка, но иногда подрабатываю официанткой. Вы знаете бар «За Поворотом» в Паст-Пик? Напротив старого депо?

Янтарные глаза затуманились.

– Я тебя напугала. Встревожила. Мне надо идти. Не бери все это в голову, но приходи, если тебе понадобится помощь друга.

– Спасибо. – Ей нужна была помощь друга. – Может, мы могли бы снова встретиться. Я хотела бы получше узнать о том, чем вы занимаетесь. Правда, хотела бы.

Илона загадочно улыбнулась:

– Думаю, ты придешь, чтобы узнать больше. До тебя сюда приходила еще одна хотевшая узнать больше.

Феникс затаила дыхание.

– Не теперь. – Илона взмахнула рукой и встала. – Возьми, пожалуйста. Это будет напоминать тебе о том, что я тебе сказала. Я хочу, чтобы ты его взяла.

Кристалл оливина бросал бледно-зеленые лучи во всех направлениях.