Страница 2 из 64
— Аникеев Антимир Ананьевич. Здравствуйте, извините, что доставили вам неудобства. Присаживайтесь, пожалуйста.
Не знаю, что поразило больше: имя хозяина кабинета, его отчество или вежливость. Оказывается, удивить можно даже меня…
— Чай, кофе?
Я чуть не ляпнула: «Водки!» Вообще не мешало бы, потому что сознавать себя на пятом этаже двухэтажного здания в кабинете размерами чуть меньше самого флигелька при том, что мы долго шли широкими коридорами, было, мягко говоря, странновато…
Но оказалось, это только начало.
Хозяин кабинета куда догадливее, чем я ожидала, он усмехнулся:
— Может, коньячку?
В ответ на мой кивок Антимир Ананьевич предложил какой-то отменный коньяк (где и берут такой?). Опрокинув стопку в рот и заев лимоном, я решилась задать мучивший меня вопрос, но не про количество этажей и размеры здания.
— Что такое «ИИИ»?
— Институт исправления истории.
— Чего?!
Нет, пока еще март, до первого апреля время есть, если, конечно, я не проспала после вечеринки пару суток беспробудно. Что-то рановато, но каков розыгрыш!
— Вы не ослышались, наш институт занимается исправлением истории.
— А разве это возможно?
— В определенных пределах да.
— Но я не историк, а речь шла о работе.
— Историки, конечно, переделывают историю, но только на бумаге, а в действительности этим занимаются совсем другие люди.
— А разве можно ее переделывать? Ведь, исправив что-то в прошлом, получишь совсем другое будущее.
— Фантастов начитались? Нет, мы не меняем основополагающие моменты, просто… как бы сказать…
Хотелось махнуть рукой, мол, говорите уж как есть. Коньяк хорошее средство, чтобы быстро прийти в себя даже в такой ситуации.
— …мы заполняем ее белые пятна так, чтобы события развивались в нужном русле, фактически помогаем происходить тому, что в нашей истории уже было.
Нет, исправление истории, наверное, дело хорошее (честно говоря, я пока в этом не была уверена), но при чем здесь я?
— Я заканчиваю медицинский…
— Мы в курсе. Именно такой специалист нам и нужен. Вы ведь проходили интернатуру как акушер-гинеколог?
— Боюсь, вам известен даже размер моего бюстгальтера…
Пробурчала тихо, но Антимир услышал. Господи, имечко-то какое, точно в тему!
— Нам известно о вас все, что нужно для дела. В данный момент нам для нескольких заданий нужна именно молодая женщина, способная принять роды, ну и помочь матери и младенцу не только при рождении, но и после. Боюсь, после сложностей может оказаться куда больше, причем не имеющих к акушерству никакого отношения. Нужна ловкая повитуха.
Антимир налил мне вторую стопку коньяка (неужели для того, чтобы я согласилась на их исправления?) и добавил:
— Вы известны нам как очень опытный, несмотря на молодость, специалист, способный действовать высокопрофессионально в любых, даже самых непредсказуемых и сложных ситуациях. Причем действовать, не полагаясь на сложную технику или подсказки старших коллег.
Несмотря на явный официоз его речи, я вдруг почувствовала такую горячую приязнь к этому странному заведению на пятом этаже двухэтажного дома, что захотелось сказать в ответ что-то хорошее. Так высоко меня не оценивали даже во время практики в родильном зале, а ведь там действительно приходилось туго, недаром говорили, что я, словно мед мух, притягиваю к себе необычные и тяжелые случаи, ни одно дежурство не обходилось без крутых патологий, из которых ягодичное предлежание плода было мелочью, недостойной переживаний.
Но вместо благодарности, опрокинув в себя вторую стопку, я зачем-то поинтересовалась:
— Откуда вы знаете?
— Видели.
Где это они могли видеть? Уже ничему не удивляясь, я, кажется, поверила, что эти вот вполне могли присутствовать в родильном зале, когда было не до них. А может, сами рожали?
Сбитая с толку, задала дурацкий вопрос:
— А рожать-то кто будет?
— Дамы, облеченные властью и положением.
Ой е… только этого мне и не хватало! Роль наперсницы какой-нибудь принцессы Дианы не слишком привлекательна… Терпеть не могу папарацци и вполне способна откусить кому-нибудь ухо почище Тайсона.
— Мне бы шашку, да коня, да на линию огня… а дворцовые интриги — это все не про меня, — неожиданно вспомнила я Филатова.
— Странно, нам казалось наоборот…
— Что наоборот?
— Авантюризм — основополагающая черта вашего характера.
Это было то самое, но я почему-то заупрямилась:
— Нет, нет, что вы! Я совершенно белая и пушистая, просто впечатление произвожу такое.
Антимир рассмеялся, они переглянулись с Ивановым, и на этом аудиенция закончилась.
— Ну что ж, жаль, что мы не можем рассчитывать на вашу помощь. Надеюсь, вы понимаете, наш разговор не должен стать достоянием гласности даже среди ваших друзей. Благодарю за визит и прошу извинить за доставленные неудобства.
Честно говоря, я с трудом удержалась, чтобы не заорать, что согласна, но сказала совершенно другое. Из меня привычно поперло, небрежно кивнув на прощание, я так же небрежно заметила:
— Коньяк был недурен.
Антимир усмехнулся:
— Плохого не держим. Он из восемнадцатого века.
Я открыла рот, чтобы уточнить: «Откуда?!» — но дверь уже распахнулась, а Иванов ждал моего выхода в коридор.
Обратно меня снова вели длинными переходами, но вышли мы совсем в другую дверь, и лифт показал не первый этаж, а второй, при том что эти улица и двор оказались иными, а машина так и вовсе крутилась по всему городу, прежде чем вывезти меня к метро.
Мне надоела такая конспирация, и прощание вышло довольно сухим.
Тема спал на животе, зарывшись носом в подушку. Никогда такого не понимала: как он дышит? Правда, в этом есть свой плюс — не храпит.
Он спал, а я, проснувшись ни свет ни заря, сидела, сложив ноги по-турецки, и смотрела на бойфренда. В этом было сразу три странности, и все касались меня. Во-первых, разбудить меня в такую рань нельзя даже сообщением, что через четверть часа конец света, во-вторых, если я проснулась, Артем спать просто не имел права, в-третьих, терпеть не могу эту позу — ноги по-турецки. Но вот сидела…
Неужели это из-за вчерашнего визита черт-те куда? Я даже никому рассказывать не стала, чтобы не решили, что дуркую раньше времени, ведь 1 апреля только завтра.
Через полминуты размышлений — а дольше я сомневаться просто не способна, целая минута равнялась бы уже тяжелым раздумьям о смысле жизни и бывала только после затяжного праздника — решила, что жизнь подарила мне шанс сделать ее необычной, а я этим шансом глупо не воспользовалась просто из строптивости.
Пока перелезала через Тему (хотя вполне могла встать с другой стороны кровати), тот успел обругать меня толстой коровой, получить затрещину и заявление, что у него, козла, теперь будут только тощие клячи, потому как я от него ухожу навсегда! Когда одевалась после душа, приятель все же открыл один глаз и попытался уточнить, перепила я или недоспала.
Дверь в подъезд громыхнула от души. И плевать на спящих в воскресный день соседей! Оставался вопрос: куда идти, ведь найти дворик с загадочным флигельком я не смогу. Не оставалось ничего другого, кроме как отправиться по вчерашнему адресу, сообщенному в SMS-ке. Вдруг вспомню, как мы ехали?
Повернув из переулка, я сразу увидела ту самую машину и направилась к ней. Семь утра… воскресенье… а меня явно ждали. Иванов Иван Иванович спокойно вышел из машины и, пожелав доброго утра, открыл передо мной дверцу. Петрова внутри не было, но водитель поздоровался, как с давней знакомой.
— Вы были так уверены, что я приду?
— Иначе мы вообще не связывались бы с вами.
Антимир Ананьевич тоже оказался на посту и тоже не удивился:
— Вы решили принять наше предложение?
— Да. Что мне для этого нужно, какие документы и вещи… с друзьями попрощаться, девичник там, мальчишник…
— Ничего не нужно. Если вы согласны, то отправитесь прямо сейчас.
— Но меня же будут искать!