Кольцо Кощея

– Ей, уй-ей, – взвыл я, когда после очередного кульбита, совершенного избушкой, заслонка на печке открылась и из печного зева в меня полетели посудные принадлежности. От нескольких я увернулся, но потом прозевал самый обычный чугунок (литров на десять) и получил им прямо в лоб. После этого сразу же осел на пол и собрал глаза в кучу. В довершении несчастья все веревки и сети, что были приготовлены для предстоящего дела, свалились на меня, лишив малейшей способности пошевелиться. После этого я уже свободно летал по комнате, оповещая своими криками каждую лавку, табуретку и выступ в стене, о которые чувствительно прикладывался.

Поболтавшись таким способом несколько минут, избушка резко остановилась, дверь распахнулась, и из нее вылетел я, спутанный по рукам и ногам.

– Земля, земля, – закричал я, совершая на взгляд постороннего просто дурацкий поступок (никак у меня в голове остатки разума окончательно вытряхнуло во время болтанки), – прошу посадки, шасси отказали, иду на вынужденную… ать.

При падении удалось немного сгруппироваться, так что больших синяков не получил. Другое дело, что проявляться им на и так избитом теле было просто негде. Едва я упал, из избушки выкатились домовые и шустро бросились мне на помощь, принявшись распутывать узлы и петли. Немного помучались, но с помощью Соловья справились с этим делом.

– Так, орлы, – гаркнул я, – сейчас все это надо растянуть возле дуба. Соловей, покажи, где обычно останавливается богатырь.

Еще полчаса суеты, беганий по поляне и ругани на пониженных тонах (это Соловей с домовыми выяснял отношения), и ловушки вокруг были поставлены. Будь это в моем мире, то я бы скорректировал свою фразу так: с помощью кувалды и какой-то матери работа была закончена.

– Кощей, – немного задумчиво произнес Соловей, рассматривая веревки, из которых были сплетены сети, – сдается мне, что на богатыря они тонковаты будут.

– Не боись, – отмахнулся я от его сомнений, – Их тут столько, что даже киту и слону на пару их не порвать. Ладно, давай на свой сук и веди себя, как обычно. А мы тут схоронимся.

Следующий час прошел в томительном ожидании противника, который запомнился мне самым ужасным из всех проведенных в этом мире. Комары и разные мошки совершенно не считались с моим злодейским и царственным положением, понемногу выпивая из меня кровь. Стараясь шлепать как можно тише, чтобы не выдать засаду, я стал давить своих мелких противников. Понемногу приобретя вид неумелого кровососа, измазав свое лицо и открытые участки кожи в останках насекомых и крови, что они успели высосать из меня, но не успели забрать.

– Так вам, так, – тихо шептал я под нос, раздавливая очередной десяток надоедливых жужжащих тварей. – Это вам не стакан томатного сока выпить в буфете. На самого Кощея наехали, ироды.

Что было обидно, так это то, что домовых местная летающая разновидность вампиров совершенно игнорировала. Те только широко лупали своими глазами да теснее прижимались к друг дружке, когда я особенно забористо начинал выражаться, сыпля угрозами и карами.

Внезапно комары резко бросились врассыпную, оставив меня в полном обалдение от наступившей тишины и с расчесанной кожей. Не успел удивиться, как до моих ноздрей донесся такой забористый запах перегара, что я не удержался и чихнул.

– Здоровичка тебе, Кощей, – хором откликнулись домовые, нарушая маскировку. К счастью, богатырь был настолько пьян и занят своим противником, что не замечал вокруг ничего.

– Эй, ты где, разбойничья рожа? – с заиканием и растягиванием слов прокричал богатырь и смачно зачавкал чем-то сочным. – Выходи на честный бой.

Выглянув из кустов, я смог увидеть такую картину. Метрах в двадцати от дуба стоял паренек поперек себя шире. Ростом за два метра, в плечах почти столько же, на поясе висит огромная булава, сантиметров шестьдесят длиною и с шипастым шаром, чей размер был с мою голову.

М-да, Соловью еще повезло, что такая 'палочка' только шишку с синяком оставила, а то и вообще без головы мог сейчас ходить. Булава-то целиком отлита из металла, это даже на глаз видно.

На вид ему (богатырю, значит) едва перевалило за восемнадцать лет, судя по гладкому лицу, еще покрытому пушком, не знающему бритвы. В руке он держал большой лимон, который и грыз с громким чавканьем и наслаждением. От этого зрелища у меня начало сводить скулы и накапливаться слюна во рту. Ну, гад, держись у меня, будешь знать, как нечестным путем победу получать.

– Выходи, нечисть лесная! – продолжал кричать богатырь, распространяя вокруг себя ядреный запах сивухи. – Я тебя в город Муром увезу, где в клетку на потеху публики посажу.

Соловей попробовал свистнуть, применить свое оружие, но ничего не вышло. От одного вида пережевываемого лимона разбойника корежило и воротило с лица. Он едва мог выдавить невнятное шипение. Богатырь уже подошел к первой растяжке, которая должна набросить на него сеть, и остановился. Мы с домовыми одновременно разочарованно выдохнули.

– Двигай же, поборник справедливости и защитник добра, – сквозь сжатые зубы поторопил я его. – Еще пару шажков сделай.

Вот только богатырь не желал слушать моих подсказок и стал снимать булаву с пояса. На дубе Соловей изрядно струхнул и стал прятаться среди листвы, хотя все его передвижения отлично просматривались, когда он шевелил ветками, пытаясь укрыться.

– И-эх, – крякнул богатырь, начиная раскручивать булаву. Круг, второй. Оружие стало превращаться в сплошную полосу гудящего воздуха, сильно смахивая на пропеллер. Я сидел и наблюдал за этим процессом с отвисшей челюстью. Соловей на дереве и вовсе затрясся, отчего на дубе начался незапланированный листопад и желудепад.

Быть нашему легендарному разбойнику опять битому, но тут вмешался один из домовых. С отчаянным писком Кузя помчался на богатыря, занятого сейчас раскручиванием смертоносного снаряда, и в прыжке толкнул его в спину. Не будь его противник мертвецки пьян и не потеряй он равновесие в этот момент от вращения булавы, этот финт не принес бы ни малейшего результата. Но сейчас такое стечение обстоятельств было на нашей стороне. Потеряв равновесие, богатырь сделал несколько неустойчивых шагов вперед и сбил ловушку, которая обернулась падающей сетью из веревок. Последняя (сеть) упала на богатыря и спеленала его во весь рост, вот только перед этим он выпустил из рук свое оружие, которое почти моментально унеслось вдаль, пролетев над самими верхушками деревьев.

– О, высоко пошла, – глубокомысленно заметил я, наблюдая черную точку, которая очень быстро пропала из виду. – Наверное, к хорошей погоде. Что смотрите? Валите его!

И сам рванул на богатыря, продолжавшего стоять столбом, окутанным сетью и с копошащимся холмиком на спине. Кузя не успел вовремя соскочить на землю и был пойман ловушкой вместе со своим противником. Э-э, с нашим общим противником.

Не выдержавший нашего общего натиска богатырь повалился на землю, еще больше запутываясь в сети. Пришлось повозиться, чтобы вытащить домового, не освобождая нашего супротивника, но и с этим справились. Десять минут спустя перед нами лежал огромный тюк, перевитый веревками, из которого торчали кончики лаптей и голова.

– Ага! – торжествующе завопил Соловей и пнул того в бок. Секунду спустя он уже прыгал на одной ноге, держась руками за ушибленный большой палец. Не сумев удержать равновесие, он повалился на траву. Богатырь довольно засмеялся, комментируя поступок и вид разбойника.

– Сам виноват, – философски произнес я. – Нечего пленного пинать. Неправильно это… если без пользы делать.

Поправился я, углядев вытянувшиеся лица соучастников сражения. Те были немного шокированы, когда услыхали про такое миролюбие.

– А ты кто таков? – скосил на меня глаза богатырь. – Не припомню тебя в наших лесах.

– Я царь Кощей! – скрестив руки на груди и сделав театральную позу, произнес я и застыл в ступоре, когда в ответ услышал пьяный смех. Богатырь смеялся долго. Будь у него возможность протирать глаза и держаться за живот, то он бы делал это долго. А так, устав сворачиваться клубком и мотать головою от текущих слез, он решил продолжить разговор.