Обретение судьбы

— Ратха!

— Возвращайся, Фессрана, — мягко попросила Ратха, дотрагиваясь до подруги лапой. — И скажи Такуру, что я простила его.

Затем, не дожидаясь ответа Фессраны, Ратха бросилась бежать, оставив ту позади.

Тьма обступала ее со всех сторон, скрыв даже звезды над головой, а Ратха все бежала и бежала, и ей казалось, будто она несется прямо в пасть какого-то грозного чудовища, пришедшего поглотить ее.

13

Ратха убежала на границу племенных угодий.

Здесь, среди деревьев на берегу ручья, она выкопала себе берлогу и стала жить одна. Часто, охотясь на землероек и голохвостых, она слышала шум битвы, доносившийся со стороны луга, и пронзительный визг пастухов и разбойников. Каждый раз Ратха поворачивалась спиной к этим воплям и уходила охотиться в другое место, ибо с одинаковой силой ненавидела обе враждующие стороны.

Ратха не сомневалась, что отныне все члены племени будут ее избегать, а друзья побоятся разыскивать ее, чтобы не навлечь на себя гнев Меорана. И она не позволяла себе надеяться на то, что Такур и Фессрана когда-нибудь придут к ней, ибо не хотела подвергать их опасности.

Она часто думала о том, чтобы снова отправиться странствовать, окончательно превратившись в одиночку, не имеющую ни семьи, ни народа, ни территории. Сколько неизведанных земель лежало за землями племени и еще дальше, за озером, где обосновались Безымянные!

Однажды она даже взобралась на горную вершину и увидела сверкающую синюю полосу в том месте, где земля встречалась с небом. Незнакомые дикие, запахи, которые нес с собой ветер, пробуждали в ней желание отправиться в дальнее путешествие в сторону горизонта.

Ратха знала, что очень скоро уйдет. Ее больше ничто не удерживало в этом месте, пропитанном болью и воспоминаниями. Свободная и одинокая, она побежит по новым холмам и долинам, увидит зверей, которых даже Костегрыз никогда ей не показывал, а может быть, если будет бежать очень быстро и заберется достаточно далеко, то сумеет даже сбежать от своих воспоминаний.

Однажды утром, вернувшись с ночной охоты, Ратха увидела, что кто-то ждет ее у входа в логово.

Такур.

У Ратхи перехватило горло. Она так мечтала увидеть его, но теперь, когда он сидел перед ней и смотрел ей в глаза, она вдруг растеряла все слова.

Такур опустил голову и толкнул носом что-то, лежавшее возле ее лап. Когда он поднял морду, нос у него был весь красный. Ратха принюхалась, и чуть не захлебнулась слюной, ибо этой ночью ей не повезло с охотой. Такур принес ей половину печени, такой свежей, что с нее капала кровь. Ратха не решилась спросить, чего стоило ему раздобыть такой кусок.

— Меоран узнает, — сказал Такур, поймав ее взгляд. — Наверное, мне придется за это поплатиться, но это мой выбор, однолетка.

Ратха жадно набросилась на еду, разрывая зубами сочное мясо.

— Я не могу остаться надолго. Черфан заменяет меня, я обязан ему, — раздался рядом с ней голос

Такура. — Я буду проведывать тебя так часто, как смогу, до тех пор, пока ты остаешься вблизи наших земель.

Ратха посмотрела на остатки печени, раздумывая, доесть ее сейчас или оставить на потом. Что-то заставило ее посмотреть на Такура. По его глазам и запаху она поняла, что ее друг голоден. В последние дни в племени стало совсем мало мяса, и все-таки он поделился с ней последним куском.

— Я сыта, — сказала Ратха, подталкивая ему остатки печени. — Ешь.

Он впился зубами в печень.

Ратха молча стояла рядом, слушая, как он рвет, жует и глотает мясо. Когда Такур закончил, она сказала:

— Когда кончится лето, я уйду.

Усы Такура обвисли.

— Я знаю, однолетка. Тебя ничто здесь не держит. Этот путь закончен, и скоро тебе придет время отправиться на поиски нового.

— Этот путь закончен, — тихо повторила Ратха. Потом подняла глаза на Такура. — А ты, Такур? Разве твои лапы не ищут новых путей?

Но он не оправдал ее ожиданий.

—Нет, однолетка. Я там, где мне следует быть. Будь мы одни, я бы отправился в путь вместе с тобой. Если бы наше племя уцелело, и у нас было бы достаточно пастухов, чтобы стеречь скот и сражаться с разбойниками, я бы тоже ушел с тобой. Но сейчас я должен остаться. Ради нашего народа, ради Черфана и его котят.

Ратха ласково вылизала шрамы, оставленные у него на шее клыками Меорана.

— Я задержусь подольше, — пообещала она. — Возвращайся к тем, кто нуждается в тебе. Ты приведешь с собой Фессрану в следующий раз?

Такур напрягся и опустил глаза в землю.

Ратха стиснула зубы и свирепо выругала себя за глупость.

— Она и так очень зла на Меорана, — ответил Такур. — Я боюсь за нее. Если она увидит тебя, это лишь еще сильнее распалит ее гнев.

— А ты не хочешь, чтобы она пошла по моему пути, — негромко закончила Ратха.

— Однолетка, твой уход и так стал тяжелой потерей для нас.

— Тогда храни в тайне тропу к моему логову и забросай мои следы грязью, чтобы Фессрана не нашла их, — сухо посоветовала Ратха. — И расскажи ей обо мне, когда я уйду.

— Хорошо.

Такур поднял хвост и побежал обратно вдоль берега.

Лето плавно переходило в осень, а Ратха по-прежнему жила одна, если не считать редких визитов Такура. Каждый раз он приносил ей какое-нибудь угощение, и Ратха была рада даже самым маленьким и тухлым кускам, поскольку охота далеко не всегда позволяла ей набить живот.

Такур приносил последние новости из жизни племени и рассказывал ей о том, как они выживают под постоянными набегами Безымянных.

Сначала Ратха ворчала и отворачивалась, стоило ему заговорить о других, но постепенно начала слушать. Она была очень одинока, и даже ненависть, вопреки ее ожиданиям, не спасала от тоски.

Ратха знала, что последнее время Такур очень тревожится. Безымянные жестоко теснили племенных. Много дней и ночей племя сражалось из последних сил. Ратха понимала, что с наступлением зимы нападающие станут еще более голодными и свирепыми. В глазах Такура она видела постоянный страх за их маленькое племя, за последних Имеющих Имя, стоявших на пороге полного уничтожения.

Осень пришла с пронзительными ветрами, которые без устали трепали деревья, взметая вихри пыли и сухой листвы. Ветры распушали шерсть Ратхи, словно хотели раздуть ее и унести в небо вместе с листьями и пылью.

Стоны и завывания непогоды бесили Ратху, а от того, что ветры постоянно тянули ее за шерсть, ей хотелось бежать и бежать, пока лапы не сотрутся в кровь, и глотка не лопнет от частого дыхания.

Но она оставалась на месте, следя за тем, как тяжелые тучи громоздятся над горами. Все говорило о том, что ей пора отправляться в дорогу, но Ратха не трогалась с места, удерживаемая воспоминаниями и запретными надеждами.

Такур продолжал навещать ее, радуясь тому, что она не уходит, и гадая про себя, почему она этого не делает. Новости, которые он приносил из племени, были то веселые, то печальные. Еще одна самка окотилась в конце лета, котята были здоровы. Но один из малышей Черфана погиб, помогая отцу защищать стадо.

Ратха слушала внимательно и вместе с Такуром скорбела о смерти котенка. Но постепенно голос Такура превращался в монотонное гудение, и взгляд Ратхи начинал блуждать среди ветвей, раскачивавшихся под порывами ветра.

Почему она продолжала надеяться на то, что Красный Язык вернется?

Последняя охота утомила Ратху. Она не слышала, как первые капли дождя застучали по земле, и как вдалеке зарычал гром. Она крепко спала, свернувшись клубком в своем логове.

Ратха проснулась от вспышки молнии, да такой яркой, что она увидела ее с закрытыми глазами.

Шум был больше похож на встряску, чем на звук. Земля сотрясалась под ее лапами, и Ратха испуганно бросилась в глубину логова.

Новый всполох сделал бурую землю белой, яркие пятна заплясали перед глазами Ратхи. Затем послышался звук — оглушительный треск, хруст расщепляемой древесины и грохот падения тяжелого дерева.