Палитра ее жизни

Пейдж Мари Корнелл приходилась двоюродной сестрой отцу Патрика. Сколько он себя помнил, одинокая старая дева безвыездно жила на своей ферме неподалеку от Вилуоки. Семейная легенда представляла ее добровольное отшельничество в несколько романтичном свете.

Давным-давно семнадцатилетняя красавица Пейдж Мари отдала свое сердце некоему молодому человеку, которого в день помолвки призвали в армию. Шла Вторая мировая война. Девушка поклялась возлюбленному дождаться его возвращения. Она осталась верна слову даже тогда, когда ей сообщили, что ее избранник погиб, сражаясь под флагом Соединенных Штатов где-то под Тулоном. Перессорившись со всей родней, отказав множеству претендентов на ее руку, юная красавица обрекла себя на добровольное заточение.

Шли годы, красота Пейдж Мари поблекла и скрылась под сетью морщин, но она ждала и верила, что наступит день, когда любимый вернется и постучит в ее дверь. Вера не оставила Пейдж Мари Корнелл и на смертном одре.

Когда в присутствии родственников адвокат покойной вскрыл завещание, выяснилось, что все свое имущество она оставила малолетнему Патрику, который изредка гостил на ее ферме во время летних каникул и, по слухам, внешне весьма напоминал жениха Пейдж Мари.

Подъезжая к одноэтажному фермерскому дому, Патрик в который раз с благодарностью вспомнил тетушку Пейдж.

Дождь лил так, словно небеса решили выдать годовой запас воды. Подогнав машину как можно ближе к террасе, окружающей дом, он сунул руку в карман и, пошарив, глухо выругался. Так и есть, ключи от входной двери остались на столике в его нью-йоркской квартире.

Патрик задумался. Если память не изменяла ему, то из чердачного помещения можно проникнуть внутрь дома через неприметный люк. Плотнее запахнув плащ, он вылез из машины и бегом обогнул дом. Очевидно, удача все же не оставила его: дверца чердака была приоткрыта, а приставленная лестница заметно облегчала его задачу.

Осторожно ступая по шатким ступеням, Патрик взобрался наверх и нырнул в полумрак чердака. Сбросив намокший плащ, он прошел в глубь помещения, намереваясь отыскать люк. Скупой свет серого дня, лениво текущий в открытую дверцу, позволял Патрику рассмотреть всевозможные хозяйственные принадлежности немудреного сельского быта, снесенные сюда за ненадобностью: масляные лампы, старые каминные щипцы, детскую колыбель, девушку, кресло-кача… Девушку? Откуда здесь взяться девушке?

Патрик помотал головой в надежде избавиться от наваждения, но это не помогло. Возможно, потому, что в глубине души он не желал избавляться от наваждения, а возможно, потому, что девушка была самая, что ни на есть настоящая, из плоти и крови. По-детски подложив руку под щеку, она мирно спала на старой кушетке. Патрик осторожно присел рядом.

Черты лица незнакомки излучали трогательное спокойствие. Патрик внезапно поймал себя на мысли, что думает не о том, как она оказалась на чердаке его дома, а о том, какого цвета у нее глаза. Ничего не зная о ней, он уже нашел, что она прекраснее многих его знакомых, даже Сабрины Уорхолл. И дело было вовсе не в густых волосах, небрежно разметавшихся по потертому темно-вишневому бархату, и не в изящном изгибе бровей. Нет, обаяние незнакомки заключалось в некоем внутреннем сиянии, которое так свойственно рафаэлевским мадоннам.

Знаток искусства, Патрик в немом восхищении замер, склонившись над спящей девушкой, словно боясь разрушить образ, в котором она предстала перед ним. Несколько минут прошло с того мгновения, как он обнаружил ее, но ему казалось: прошла вечность.

Конечно, как любой человек, Патрик с юности мечтал о настоящей любви. Мечтал, чтобы она настигла его внезапно, лишая воли и увлекая в водоворот страсти. Но со временем подобные грезы о счастье становились все более призрачными. Взрослый Патрик уже не покупался на нежные, интригующие знаки внимания светских красавиц. Его сердце ни разу взволнованно не затрепетало, не подало ему сигнал… Если не считать Мелиссу, но о ней он предпочитал не вспоминать.

Теперь же, когда то, о чем он мечтал, случилось, Патрик не сразу понял это. А когда осознал происшедшее, то одновременно испугался и обрадовался. Испугался, потому что уже свыкся с одиночеством, бывшим ему верным спутником все эти годы, испугался за ставший столь привычным образ жизни, исключающий любой намек на чувства… Обрадовался, так как получил подтверждение тому, что и он, Патрик Корнелл, достоин простого человеческого счастья. Эта радость, распустившаяся нежным цветком в его душе, заставила забыть и о том, что на улице льет как из ведра, и о тех проблемах, которые одолевали его в последнее время. Он просто смотрел на спящую девушку, не в силах оторвать от нее взгляда.

Неожиданно скрипнула чердачная дверь — это осенний ветер затеял с ней игру, и Патрик, вздрогнув, вернулся к реальности. Осторожно, чтобы не потревожить сон незнакомки, он отошел в дальний угол, туда, где находился люк, и, отыскав тяжелое кованое кольцо, потянул на себя…

Кристиана сладко потянулась и открыла глаза. Огляделась, соображая, где это она находится… Затем, вспомнив все происшедшее с ней, села и тряхнула волосами. Ну и видок, наверное, сейчас у нее!

Шума дождя слышно не было — очевидно, он закончился. И действительно, теперь в распахнутую дверцу чердака виднелись огромные звезды на чистом небе. Благодаря круглой, полной луне, щедро разливающей свет, Кристиана прекрасно различала окружающие ее предметы. Вся обстановка старого чердака ей показалась достойной того, чтобы быть увековеченной на холсте. Девушка пожалела, что под рукой нет красок. Хотя почему нет? Она вспомнила о вещах, оставленных под навесом. Надо бы поднять их наверх.

Приняв решение, Кристиана подошла к чердачной дверце и выглянула наружу, собираясь спуститься… А спускаться-то было не по чему: лестница, по которой она взбиралась, исчезла.

Зная, что в подобной ситуации девушка из порядочной семьи обязана, взвизгнув от ужаса, упасть в обморок или сойти с ума от страха, Кристиана задумалась. Визжать не хотелось, падать на жесткий пол больно, а сходить с ума… Вот еще глупости какие! Если бы она при каждой случающейся с ней неприятности сходила с ума, то давно бы уже побила все рекорды по числу попаданий в психиатрические лечебницы.

Недовольно буркнув, Кристиана села на пол и, обхватив колени руками, попыталась сосредоточиться.

— Итак, моя дорогая, что мы имеем? Вернее будет сказать, чего не имеем. Во-первых, тебя выгнали с квартиры, во-вторых, твои вещи лежат внизу, а возможности спуститься, у тебя нет. И наконец, ты голодна…

Словно в подтверждение последнего факта, девушка ощутила аппетитные запахи жаркого. Она тяжело вздохнула и печально подвела итог:

— Ну вот, уже начались обонятельные галлюцинации.

Кристиана сморщила нос и потерла его ладонью. Однако, к ее удивлению, запах еды не только не уменьшился, но даже стал явственнее.

— Похоже, где-то рядом и впрямь готовят жаркое. Но где и кто?

Она принюхалась. Заманчивый запах шел из открытого люка, ведущего вниз. Странно, почему она не заметила его раньше? Подойдя ближе, Кристиана с опаской заглянула в него. Слабый свет тускло освещал винтовую лестницу, словно приглашая спуститься. Решив, что терять особенно нечего, девушка последовала его призыву. Старые ступеньки скрипели под ногами, нарушая таинственную тишину.

Очутившись внизу, Кристиана отправилась по следу уже начинающего раздражать запаха мяса с овощами и вскоре очутилась перед дверью, из-под которой пробивалась полоска света. Толкнув ее, девушка вошла в просторное помещение, очевидно служащее хозяевам кухней и столовой одновременно. В большом камине весело трещал огонь, на котором и готовилось источающее соблазнительный аромат мясное блюдо.

Попав в объятия теплого воздуха, исходящего от пламени, Кристиана ощутила, как сильно продрогла. Девушка протянула тонкие руки к огню и блаженно мурлыкнула. В тот же миг за ее спиной раздался приятный мужской голос: