Одинокие женщины

— Плохо только то, что там отсутствует какая-либо общественная жизнь. Никаких развлечений. Не то чтобы я любил поэзию и всякое такое. Но при случае я не прочь и прошвырнуться по барам, и заглянуть на бродвейское шоу. А там и речи быть не может про ночную жизнь. Понимаете, за всем следит полиция нравов, и их моральные нормы должны соблюдать не только сами арабы, но и иностранцы. За несчастную бутылку вина можно угодить прямиком за решетку. Не говоря уже о сексе.

Многие из товарищей Роджера не выдержали и нарушили правила, тогда как он решил держаться до конца. Разве пара часов развлечений стоит неприятностей, связанных с депортацией?

— К тому же это их страна, а не наша, — заметила Берни.

— Совершенно верно. Но главное — то, что в «МС» не очень-то жаловали сотрудников, замешанных в скандале. — Он рассмеялся. — Да и тамошние красотки не настолько хороши, чтобы стоило с ними путаться. Черта с два!

— Просто лагерь для юных скаутов какой-то, — посочувствовала Берни. — И как же вы там выжили?

Он до изнеможения играл в теннис, много читал и каждые шесть недель выезжал на несколько дней в Лондон.

— Вино, женщины и по возможности несколько новых фильмов, — с неподражаемым добродушием разглагольствовал Роджер. — А потом обратно к арабам, блюсти нравственность.

И вот наконец-то его терпение вознаградилось предложением заниматься работой в домашнем офисе. Конец командировкам, конец москитам и изнурительной жаре: отныне только Нью-Йорк. До сих пор его личная жизнь буксовала, и он намерен наверстать все: жениться, обзавестись детьми и далее преуспевать в фирме. Он весьма осторожно выбирал себе место.

— Мне нужен был отдел с не очень молодым шефом, иначе я мог бы состариться, ожидая повышения. Но и слишком старый мне не подходил, ведь нужно время, чтобы набраться достаточно опыта и его заменить. Если все пойдет по плану, к девяностому году я стану вице-президентом, к девяносто пятому — первым вице-президентом, ну а дальше — прыжок на самый верх! — Он перевел дух и неуверенно пожал плечами. — Наверное, такие далеко идущие расчеты могут резать слух творческой натуре, Берни, ведь наши профессии так различны. Вам, наверное, нравится свобода…

— Ах-ах! — перебила она. — Нет нужды извиняться. Когда речь идет о карьере, я становлюсь очень даже прагматичной и расчетливой.

Ее собственные далеко идущие расчеты помогли только что добиться постоянного времени в эфире и собственного кабинета в студии. Она призналась, что попросту одурачила Хи Фейнстейна. Взяла его на мушку, а он и не понял, что пистолет-то игрушечный.

— Находчивая леди.

— Спасибо. Знаете, что самое забавное? Я начала работу в ВИЗ примерно в то же время, что и вы у себя в фирме. Выходит, у нас обоих ушло семь лет на тяжкие труды.

— Как у библейского Иосифа.

— Еще бы, ведь он зарабатывал право жениться, — заметила Берни и тут же поняла, что то же делал и Роджер.

Он оказался превосходным партнером — представительным и не лишенным романтической жилки. Они потанцевали в Радужном зале, побывали на скачках в Центральном парке, пили шампанское на пароме на Стэйтен-Айленде и любовались закатом над тарелкой лукового супа во французском ресторане.

— Как вам удалось так хорошо узнать Нью-Йорк? — удивилась она.

— Надо же было чем-то заниматься, пока я маялся у арабов. Подчас просто удивительно, сколько всего можно узнать из книг.

Роджер всегда являлся одетым сообразно случаю. Всегда выбирал нужный ресторан и не забывал развлекать ее с завидной методичностью. Порой его юмор отдавал чем-то знакомым (однажды Берни даже уловила сходство с прочитанной когда-то книжкой), но ей нравилось его общество. Благодаря Роджеру она снова обрела уверенность в себе, почувствовала собственную значимость. Он постоянно дарил ей цветы, охотно смеялся ее шуткам.

И все это после пренебрежительного панибратства Стива! Ее слушали в оба уха. С ней носились как с писаной торбой.

Берни твердила себе, что это просто головокружительная связь, ну совсем как в кино. И если даже подчас сценарий казался уж слишком выстроенным, в том не было ничего плохого, ведь концовка известна — счастливая пара Берни и Роджер рука об руку на фоне заката. Мягкий фокус. Музыка стихает. Туман. Конец фильма.

Однажды она затащила Роджера к себе на студию — похвастаться перед друзьями и начальством. Он произвел настоящий фурор.

— Ого! — ахнула Биа Зиммерман. — А как насчет еще одного? Нигде не завалялся?

— Ищи себе сама, — ответила польщенная Берни.

Словом, Роджер прошел все испытания. Внимательный, чуткий, с превосходными манерами всегда послушного сына, он в то же время обладал достаточным чувством юмора, чтобы не удариться в помпезность. И когда Берни прошлась по поводу стандартности его взглядов, заметил:

— Ты же знаешь, кто я. Среднестатистический американец до мозга костей.

И вдруг в какой-то момент машина забуксовала.

С самого первого свидания Роджер действовал по явно заранее составленному расписанию. Вечер первый: беглое касание губами. Вечер второй: несколько легких поцелуев и объятия. На третий вечер в ход пошли языки. На четвертый он ласкал ей груди.

Так, малыми порциями, они взаимно осваивали тела друг друга — насколько это можно было сделать не раздеваясь. Берни всеми доступными ей средствами постоянно давала понять, что не возражает против дальнейшего, но Роджер вдруг встал на нейтральную позицию. Судя по всему, не предвиделось ни секса, ни предложения руки и сердца.

Что же случилось? Берни запаниковала. Уж не скрытый ли он извращенец? А может, голубой? Или импотент? А что, если… у Берни по спине забегали мурашки… у него есть другая?

Они встречались дважды на неделе и каждый вечер в воскресенье. Он обязательно звонил в те дни, когда не видел ее. Но это ровным счетом ничего не значило. Ведь с «другой» он мог встречаться по понедельникам-средам-пятницам. Это на Ближнем Востоке Роджер должен был блюсти мораль, а не в Нью-Йорке!

В тех случаях, когда у них шел разговор о браке — о браке вообще, а не между ними, — он ясно высказал свои критерии. Его будущая жена должна быть привлекательной, обеспеченной, независимой, общительной и разумной особой. Берни чувствовала, что подходит ему по всем статьям, более того, и он тоже подходил ей. И все же роман забуксовал. Кошмар какой-то.

Всего пару дней назад она хвасталась напропалую, сидя в кафе «Карнак».

— Мужик что надо, — ее голос звенел от торжества, — и от меня без ума.

Подруги алчно требовали подробностей.

— Когда же я с ним познакомлюсь? — восклицала Розмари и тут же решила пригласить влюбленную парочку на уик-энд в Вестпорт. — Там будет Флер и кое-кто ей в компанию. Может быть, там же и объявите о помолвке.

Но Берни была неумолима. Она не дура: показывать Флер такое сокровище до того, как заякорит его поосновательней. Недельки через две — еще куда ни шло.

А Роджер ни с места. Уж не ляпнула ли она чего лишнего? Или сделала что-то не так? Ну, в конце концов он мог бы объясниться или хотя бы разругаться и порвать отношения, но он не делал ни того, ни другого.

И вот, в начале этой недели, она вроде бы докопалась до сути дела. Выпал первый снег, и Роджер, выйдя на улицу, слепил снежок и бросил в нее.

— Меткий выстрел! — похвалила Берни.

— Я сейчас в самой лучшей форме, — ответил он, криво улыбнувшись. — Весной от меня никакого толку. Жуткая сенная лихорадка. Ни в апреле, ни в мае я недееспособен. Зато во всем остальном, Берни, я здоров как бык. Да. Могу даже принести справку о полном здоровье.

То ли ей показалось, то ли в его глазах действительно промелькнуло нечто значительное? Берни думала об этом весь следующий день на работе.

«Справка о полном здоровье». Вряд ли это случайная фраза, Роджер ничего не делает просто так. И тут до нее дошло. Ну конечно! Он ожидает справку о здоровье и от нее!

Берни почему-то вспомнила, что перед бракосочетанием особ королевской крови невеста обязана пройти осмотр у врача и предоставить свидетельства своей девственности. Ну, в наше время кого волнует девственность, зато появилась масса других проблем. Один СПИД чего стоит! И если дело именно в этом…