Никогда не спорь с боссом

Барбара Делински

Никогда не спорь с боссом

Глава первая

Коррей Хараден наклонился и обеими руками аккуратно опустил игрушечную обезьянку на землю. Посмотрел по обе стороны от себя на воображаемых партнеров, громким кличем призвал их к игре — восемнадцать, двадцать три, семь — вперед! — потом выпрямился, легонько поддел обезьянку и, с силой отведя ногу назад, запустил игрушку в воздух. Рванул вперед, следя за парением и плавным снижением обезьянки, резко крутанулся и, подхватив ее на лету, локтем прижал к себе. Превратившись в игрока противников, он помчался назад, уворачиваясь то влево, то вправо, обманными движениями увиливая на каждом шагу от соперников, пытающихся сбить его с ног. Гол! Он стрелой пролетел по полю, победно потрясая над головой обезьянкой и наслаждаясь восторженным ревом невидимых зрителей на несуществующих трибунах.

— Коррей! Господи, да ты что, свихнулся? — Алан Друкер со всех ног перелетел через лужайку своего поместья, на ходу протягивая руки за обезьянкой. — Это же не футбольный мяч! Это Джокко! Да если бы Скотт увидел, как ты его пинаешь, он бы с ума сошел!

На лице Коррея отобразилось смущение.

— Ну и дела, извини, Алан. — Голос его звучал достаточно искренне, вот только пляшущие искорки в глазах выдавали с головой.

Алан, вертевший в руках обезьянку, чтобы убедиться, что та не пострадала, прервал свое занятие и поднял на него глаза:

— Черт возьми, я не шучу. Эта обезьяна — действительно большая ценность. Скотт в ней души не чает. Как-то он забыл ее в ресторане, так нам пришлось потратить сорок минут на обратную дорогу, чтобы её забрать. Ты бы слышал дикий рев Скотта, когда у обезьяны выпал глаз. Это, чтобы ты знал, уже второй Джокко. С первым произошла трагедия — он изжарился в сушильной машине. Джулия в полном отчаянии позвонила мне на работу, и я обшарил четыре магазина, прежде чем разыскал точно такую же обезьянку.

Теперь Коррею в самом деле стало стыдно.

— Послушай, она же валялась тут под деревом. Я и понятия не имел, какая это ценность.

— Просто ты понятия не имеешь, что такое пятилетние дети, — буркнул Алан, но страх за игрушку уже исчез. — Мой парень — тот еще орешек. Требует, чтобы все было так, как он желает или вообще никак.

— Знакомая картина, — заметил Коррей, шагая в ногу с Аланом в сторону дома. — Сдается мне, что нам обоим эта проблема была не чужда.

— Ага. Только один из нас ее перерос.

— Ты о себе? Ничего подобного. На работе ты остался прежним. Вторую скрипку ты играешь только здесь, дома. Полагаю, такова судьба мужчин, у которых жена и двое детей.

Алан, поигрывая обезьянкой, не уступал другу в озорстве:

— В самую точку!

— Скучаешь по прежним денечкам?

Коррей и Алан знали друг друга с колледжа. Они познакомились еще первокурсниками, а на старших курсах делили одну квартиру. Оба высокие, спортивные, привлекательные, они сходились еще и в любви к жизни, полной развлечений, а их юность, без сомнения, именно такой и была.

— Иногда, — признался Алан. — Но ведь, чтобы чего-то добиться, приходится чем-то и поступаться. Я мечтал о жене и детях. Время подоспело.

Взъерошенный мальчуган в тенниске и шортах вихрем налетел на них:

— Джокко!

Алан протянул обезьянку сыну, но не успел тот схватить ее в руки, как сам оказался в объятиях Коррея, который подбросил малыша в воздух и закинул его, визжащего от счастья, себе на шею.

— Попался! — прорычал Коррей, радуясь вместе с ребенком.

— Алан! — в проеме раздвижных стеклянных дверей, ведущих в гостиную, появилась Джулия. — Пришла Коринна!

— Коринна? — переспросил Коррей.

— Ну да, по делам. Я управлюсь за пару минут. — Алан ускорил шаги. — Не присмотришь за Скоттом?

Коррей прижал мальчугана к себе и, чуть склонив голову, заглянул ему в лицо:

— Никуда он от меня не убежит!

Не тут-то было.

— Хочу шоколадку! — изо всех сил завопил Скотт, извиваясь в руках Коррея. — Мама обещала!

Коррей опустил его на землю, но хватку не ослабил:

— По-моему, твоя мама сейчас с Дженнифер.

Тот замотал головой.

— Дженни спит. Она вечно спит.

— Ей же всего два годика. Ты тоже много спал, когда тебе было два года, так ведь?

— Нет, нет. — Скотт нетерпеливо перебирал ножками, готовый к старту, как только удастся освободиться.

— Ну конечно, спал. Все малыши много спят.

— А я — нет, — упрямо повторил мальчик, а потом вдруг выскользнул как уж — и дал стрекача, прежде чем Коррей успел сообразить, что произошло.

— Здесь все, — сказала Коринна Фремон, опустив изящную ладонь на огромный конверт из плотной бумаги, который она только что положила на письменный стол Алана. — Сегодня утром я закончила последние таблицы.

Скрестив на груди руки и сжав губы в узкую линию, Алан привалился к столу.

— Сегодня воскресенье. Хочешь сказать, что ты потратила на исследование всю субботу?

Она сконфуженно повела плечом.

— Я потратила на исследование всю субботу.

— Не нужно было этого делать, Коринна. Ты имеешь право хоть изредка пожить для себя.

— Знаю, но в пятницу пакет не был готов именно по моей вине, а на завтра уже назначена презентация.

— Твоей вины здесь не было. Виноват Джонатан Олтер.

— Джонатан — мой подопечный. Мне нужно было следить за ним. Я просто решила, что он знает… Но он классный специалист по компьютерам, и у него были отличные рекомендации…

— Рекомендации ему дал мой шурин, который приходится еще и троюродным братом Джонатану. Так что, если уж на то пошло, вся ответственность за этого парня лежит на мне.

— Но он принадлежал к сливкам студенчества Эмхерста.

Алан сдавленно фыркнул.

— Нам от этого только хуже. Зубрежка — это одно дело, а практическое применение знаний — совсем другое. Компьютер хорош лишь настолько, насколько хорош программист, и, если парень не знает, чем загрузить машину, мы попали в переплет. Я не могу позволить себе держать подобных людей. Придется взяться за него и…

— Не увольняй его, — тихо попросила Коринна. — Это его первый промах.

Но Алан покачал головой.

— Первый промах — его походка. Он так ходит, как будто все вокруг принадлежит ему. Второй промах — его чертова самоуверенность. Он и не подумал спросить о том, чего не понимал. И, наконец, свой третий промах он совершил, когда вручил тебе абсолютно бесполезные распечатки, а потом развернулся и преспокойно умотал на выходные.

— Беседы, возможно, вполне хватит. Он всему научится. У него блестящий ум, а программирование — его специальность. Ему всего-то и нужно — понять, как и где применять наши данные.

— Ему нужно куда больше…

— Но ведь задатки-то у него превосходные. — Она настаивала на своих доводах, не замечая фигуры, безмолвно возникшей на пороге комнаты.

Коррей прислонился к косяку, пристально разглядывая увлеченных беседой людей. Так. С одной стороны, Алан. Клетчатая рубашка, шорты цвета хаки с отворотами, парусиновые туфли — живое воплощение преуспевающего бизнесмена, который может себе позволить имение в фешенебельном районе пригорода. Над темными волосами, сейчас слегка растрепавшимися, явно поработала рука мастера, кожа золотилась темной бронзой загара после недавнего отпуска в Кэйп-Коуд. Высокий, ладный, он казался еще внушительнее, чем в дни их юности, — правда, тогда его лицо не выражало подобной деловой озабоченности.

А рядом с ним — Коринна. Во всяком случае, Коррей решил, что это Коринна. Похоже, что эта женщина деловая вся, с головы до ног. Даже разглядывая ее со спины — а этот ракурс в данный момент был ему единственно доступен, — Коррей это безошибочно чувствовал.

Невысока, никак не выше пяти футов и четырех дюймов, и худощава почти по-мальчишески, хотя Коррей не был уверен, что эта мальчишеская аура вызвана именно худобой, а не всем ее обликом в целом. Густые, коротко подстриженные волосы разделены пробором и уложены назад с той тщательностью, за которую многие мужчины выкладывали немалые деньги в дорогих салонах. Ослепительно белая блузка туго заправлена в безукоризненно отглаженные хлопчатобумажные брюки цвета переспелой сливы, сочетающиеся с оттенком ее строгих туфель на низком каблуке. Единственной уступкой женскому полу в ее наряде, насколько он мог судить со своего места, была пара крупных белых плоских сережек.