Страница 9 из 54
— Мой друг, совсем скоро мы наконец-то покинем уже осточертевший мне Париж и отправимся дальше, — он даже не глядел на меня, а просто произносил то, что ему казалось, он должен был донести до моего сведения. — Завтра мы отправимся к моей старой знакомой за одной важной вещицей.
— За чем именно? — поговорить с Виктором удавалось нечасто и каждый такой разговор я пытался поддержать по полной, чтобы хоть как-то разнообразить нашу размеренную жизнь.
Виктор остановился и наконец-то наградил меня взглядом. Но этот зрительный контакт продолжался всего пару секунд.
— За фигуркой пса, — ответил он кратко, но емко. — Я оставлял его своей подруге в свое время, и настала пора его вернуть.
— А эта подруга не будет против? Ты ведь знаешь, что предмет нельзя забрать без согласия владельца, а то иначе он не будет работать.
Виктор улыбнулся и я смог прочесть по его лицу, что он вспомнил что-то приятное из своей былой жизни.
— Уверяю тебя, Жюли не будет против и с радостью отдаст пса нам.
Я не знаю, что произошло между нами за этот месяц, но я был готов довериться своему новому товарищу полностью и безоговорочно. Чувствовал, что он ни в коем случае не предаст меня. И знал, что теперь мы вместе и должны стоять друг за друга до конца. На мгновение я вспомнил о брате. Я знал, что он у меня был. Когда-то давно. Но, ни имени, ни внешности я вспомнить не мог. Но это греющее чувство осталось. И вот сейчас, я, забывшись на мгновение, почему-то представил, что Виктор вполне мог бы быть моим старшим братом.
Ох, что иногда за дурные мысли посещают меня. Каким братом? О чем это я?
Но все же, что-то родственное с Виктором я ощущал. Может это наши судьбы, которые похожи друг на друга как две капли воды? Хотя, как я могу рассуждать в подобном ключе, если я практически ничего о нем не знаю?
Развить мысль дальше я так и не смог, но оставил заметку на память, что я еще к ней вернусь.
— Во сколько выдвигаемся?
Виктор услышал в моем голосе задор, да я его и не скрывал, — наконец-то хоть что-то интересное вот-вот должно произойти, — и добро ухмыльнулся. Он тоже не скрывал своего удовольствия от предстоящей вылазки.
— На рассвете…
Март 2034 года. В 4-х километрах от города Грандри по трассе «D617». Пансионат для душевнобольных доктора Перье.
Виктор Вайс.
Десять лет назад в окрестностях рядом с городом Грандри был построен пансионат на деньги вкладчиков и мне ли об этом не знать, если именно мной было внесено почти 40 % от общей суммы в это строительство. И я тратил эти деньги, которые, между прочим, добыл легальным путем за пару личных заказов в сфере расследований. И, ясное дело, непосильную помощь в этом заработке мне оказали базы данных Консорциума, а так же мой личный исин.
Цель во всем этом была одна — поселить там Жюли Крэттоф, у которой под старость обострились проблемы с психикой. От нее отказались родственники и, можно сказать, бросили на произвол судьбы. И я даже представить боюсь, что бы с ней произошло, если бы я вовремя об этом не узнал и не сделал все, чтобы ей жилось как можно лучше.
Пансионат был на попечении правительства и его неплохого бюджета, который оно так щедро вливало в самый дорогой пансионат для людей с травмами души. Собственно говоря, именно из-за таких вот вливаний там частенько и располагались не только больные люди самых известных и влиятельных людей, но и просто старики, которых больше некуда было пристроить. Но все остальные не особенно-то меня и волновали. Главное — Жюли.
Познакомился я с ней на приемах у Риты Эванс, которая помогала мне отойти от трагедии одиннадцатого сентября и потери Элизабет. Сначала мы просто сталкивались в коридоре, а после проходили совместные сеансы терапии в группе. Нас и объединила общая проблема — теракт башен-близнецов.
В тот злополучный день она потеряла своих родителей, да и сама уцелела лишь чудом. Но если не больно тело, то, в ее случае, оказался воспален разум. Жюли время от времени казалось, что ее родители сидят рядом с ней, и она общалась с ними. Это были хорошие дни, но были и те, когда она вновь возвращалась в башни-близнецы и видела смерти родных вновь и вновь. Вот и помутнение рассудка.
Она стала очень забывчивой. Память часто отказывала. Возникали галлюцинации, которые лишь пугали ее ранимую душу. Но были и те мгновения, когда она, словно под гипнозом, пыталась наложить на себя руки. И я был счастлив, что отдал ее в этот пансионат, где тщательно следили за ней и ни в чем не отказывали. Приятно знать, когда с последним оставшимся в живых близким человеком все хорошо, может и не в полном смысле этого слова, но хотя бы в том, что навещая ее, — можно увидеть улыбку на ее лице и выслушать истории, которые она сама забудет уже буквально через час.
И да, в моем с ней общении был один момент, который, наверное, и определил то, что нам суждено быть связанными какими-то своими странными дружескими узами, построенными на заботе и взаимопонимании. Жюли всегда помнила обо мне и обо всем связанном со мной. Словно было во мне что-то, что не позволяло ей забыться окончательно. И это стоило нашей с ней дружбы.
Мы подъехали с Малым робо-такси, которое больше всего похоже на два мягких сидения с колесами. Руля и прочей атрибутики попросту нет. Да они и не нужны. Все управление на чудо робототехнике. Но, как выразился Малой: «Это больше похоже на диван-такси». И я был с ним полностью согласен. Таких такси во всей Франции было штук пятьдесят. Ездили они не шустро, да и сам исин, который по факту в этом времени еще назывался спутником, иногда тупил и колесил кругами. В общем, о скорости ни речи. Зато с комфортом.
А самое главное в том, что технологии уже осваиваются. Хотя вернее сказать, пускаются в люди. Ибо долгое время после создания исинов, в особых кругах было некое правило, запрещающее использование спутников в каких-то устройствах, что те могут привести к смерти своих хозяев. Но это уже в прошлом и спутники встраивали почти во все, что только на глаза попадется.
Мы должны были ехать даже с учетом пробок на дорогах, которых, кстати, было и не так много, всего четыре часа, но из-за каких-то неисправностей в спутнике робо-такси, наша дорога заняла целых шесть с половиной часов. И, скажу честно, если бы не условия в этом такси, я уже спустя час волком бы взвыл. А так, удалось даже немного поспать.
Проснулся я от толчка Малого, который, как и я сонно протирал глаза.
— Кажись, добрались.
Робо-такси само открыло дверцы и мы, без всякого желания, выбрались наружу. Я видел пансионат не впервые, и он уже был не способен меня удивить, но на моего друга, кажется, он произвел впечатление.
Само здание предстало перед Малым большим белоснежным изваянием из стеклянных матовых панелей, которые при солнечном свете становились плотными. И только в ночи или сумерках, они становились прозрачными. Интересный дизайнерский ход, но мне он никогда не нравился, хотя надо отдать должное дизайнеру, — всем остальным это произведение искусства нравилось так сильно, что были прецеденты, как вполне здоровые и молодые люди желали снять здесь комнату на выходные или даже на месяц.
На крыше пансионата стояли резные статуи, изображавшие разные картины из ветхого и нового заветов. Я подобное никогда не ценил и относился с долей скептицизма, но никогда не сомневался в вере других и не пытался их переубедить или заставить разуверить. Вера — дело личное и каждого отдельно.
За зданием находился обширный участок с беседками, небольшими садиками с ручейками, озерцами и прочим, что легко можно было отнести в категорию «ландшафтный дизайн».
Весь пансионат создавался внешне только для того, чтобы создавать эффект спокойствия и благополучия. Эффект расслабленности и умиротворения.
Внутри же все было кардинально другим. Спортивные залы. Массажные кабинеты. И прочее, прочее, прочее. Все для людей от людей.