Страница 5 из 14
Он посмотрел уже теплее и вдруг подмигнул мне, словно старому знакомому:
— Если пожелаете пропустить со мной по рюмке, сержант, заходите на мостик после взлета. А пока приглядите за своими людьми, пока они корабль не растащили по винтику.
Не ожидая от меня ответа, он скрылся в кабине управления. Магнитные замки шлюза шумно защелкали. По кораблю пробежала предполетная дрожь.
— Грин, чертяка! Легко отделался, уважаю! — радостно осклабился Андрей, стрелок с подбитого танка «Центурион». — Ты только глянь, что со мной сделали…
Расстегнув стеганый комбинезон танкиста, он продемонстрировал всем фиолетовую кожу на шее.
— Нет, мужики, вы поглядите, что бывает, когда попадаешь под нож медика. От горла и до паха такая вот хрень. Не могли нормальную кожу пересадить! Я думал, мы в армии Империи, а не черт знает где. Из-за их некомпетентности я теперь выгляжу, как фиолетовые жабы с Проциона. Того и гляди меня спутают с ними и пристрелят!
Андрей в гневе поскреб новую кожу пальцем.
— Ты и до этого был порядочной жабой! — отозвался кто-то, и в полутьме отсека раздался взрыв хохота. — Мы уж начали гадать, на чьей ты стороне!
Несколько солдат давились от смеха, глядя на покрасневшего Андрея.
— Я не специально, сколько раз объяснять! — заорал в бешенстве Андрей. — Вы сами, как последние бараны, побежали на штурм укрепления, по которому я в тот момент вел огонь…
— Угомонись! — примирительно сказал я, вытягиваясь на жесткой койке. — Кожа «хамелеон» не сразу приобретает естественный цвет тела. Нужно время, месяц или два. У многих это пройденный этап…
— Нет, ну целый месяц ходить фиолетовым, это же надо! — возмутился Андрей. — А если она такой и останется?
Я слышал его как сквозь вату, а потом провалился в глубокий сон и проспал момент, когда мы взлетели.
Во сне я увидел падение метеорита на планету. Миллионы гозорцев вопили, что не хотят быть фиолетовыми, и умоляли меня вернуть им их кожу. Затем огромная луна Адриана I закрыла горизонт, и над головой на ее фоне взахлеб начали стрелять уродливые силуэты атомных пушек. Каждый раз, вздрагивая от выстрела и грохота о каменистую землю раскаленной гильзы, я слышал жуткий вопль и нечеловеческие завывания. Мимо меня проехал танк, на башне которого сидел Андрей. Он был чудовищно обожжен и, тыча себя в грудь кулаками, орал: «Не слушай их! Эти жабы украли мою кожу! Убей их всех! Верни мне мою… убей их… убей… Грин! Ингвар! Время прибытия не определено, но однозначно часа четыре… Ты меня слышишь? Проснись!»
Толчок в плечо избавил меня от вязкого бреда. Разлепив глаза, я увидел склонившегося надо мной Роба с чашкой кофе и стопкой тактических карт. Хмыкнув, он поднес чашку к моему лицу:
— Не время спать и видеть эротические сны. В госпитале не выспался, что ли?
Зевнув, он отхлебнул из чашки, усевшись на койку рядом со мной. Затем достал из нагрудного кармана сигару и, закурив, прочитал электронные сводки.
— Возвращаемся туда, откуда начинали, — подытожил он. — Не слабо стреляют эти крестьяне. Ничего, мы еще повоюем, они надорвутся тягаться с нами. Куда тебя определили?
— Мое подразделение идет в чертовы леса севера. Они практически не пострадали от пожаров и бомбардировок. В дельте реки Киры полно уцелевших поселений. А вы?
— Наша задача — найти пленных колонистов и освободить. Как видишь, все просто.
— Да уж, просто… — пробормотал я, разминая шею руками. — По мне, лучше бегать голым по кактусовому минному полю, чем гонять местных по тамошним лесам, где им знаком каждый куст. — Голова звенела, как при тяжком похмелье, — сказывалась лекарственная терапия. — Прыжковые врата прошли?
— Да, три часа назад. Чем ты занимался на гражданке, Ин? Ну, когда всего этого еще не было…
— Увлекался глайдерами. А что?
— Да так… ничего… Моя жизнь — это грязь, война и смерть. Я совершенно не помню, чем занимался до армии, — задумчиво сказал Роб. — Пытаюсь вспомнить, но ни черта не выходит. Похоже, я всегда был тем, кто я сейчас.
— А кто ты сейчас?
Роб сжал кулак и неожиданно изо всей силы ударил им по шкафчику. Быстро убрав руку, какое-то время смотрел на вмятину в дверце. Оглянулся на меня и спокойно сказал:
— Теперь это не важно. Я с ужасом жду окончания войны, так как ничего другого не умею делать — только воевать. Для меня сражения — это все! Нас расформируют, едва лишь в нас отпадет надобность, и мы с парнями останемся не у дел. И чем тогда прикажешь заниматься? Привыкать к мирной жизни?
— Не переживай, начнется другая война неподалеку, и ты снова окажешься в родной стихии. Ты и сам знаешь, что войн на наш век хватит.
— Обещаешь? Может, ты и прав… Пойдем к нам, Виктору удалось протащить на борт нечто покрепче сириусского рома, как в прошлый раз.
— Почему бы и нет? В госпитале меня накачали таким количеством гадости, что еще от одной порции хуже не будет. Надо непременно помянуть тех, кого с нами больше нет.
— Вот за что я тебя уважаю, так это за твердые принципы! Даже если все пойдет по плану, уже сегодня мы будем ужинать на том свете. Не нравится мне эта затея с высадкой.
— А я тебя уважаю за оптимизм! Боги космоса благоволят нам, а значит, мы непобедимы!
— Утром они благоволят, а вечером проклинают.
— Тоже верно!
Взяв из шкафчика персональную аптечку, я выставил анализатор на максимальное удаление алкоголя из крови. Сегодня это будет актуально.
«Внезапный», миновав аванпосты крейсеров, блокирующих систему, вышел на эллиптическую орбиту вокруг Гозора IV. Планета была повернута к нам ночной стороной. Сквозь затянувшие ее густые тучи пепла не было видно ни единого огонька. Выдвинув антенны и радарные установки, корабль приступил к тщательному сканированию поверхности. Снижаясь, он замедлял скорость, пока планета не заполнила обзорные экраны, наползая на нас серебристым терминатором.
— Маркеры посадки включены! — пробубнил пилот, щелкая тумблерами. — Дифферент на нос, сорок градусов… Шасси выдвинуты… Посадочные огни включены. Магнитное поле активировано.
— Принято. Спутник связи все еще за горизонтом, появится через две минуты. Выправьте дифферент до тридцати. Мощность в третьем реакторе упала до четверти нормы.
— Норма. Сильная турбулентность. Включаю гравикомпенсаторы на максимум. Приступаю к форсированию антипротонов в реакторе. Как двигатели?
— Маневровые в норме. С поверхности началась передача координат.
— Триангулирую зону высадки, пассажирам просьба пристегнуться, сейчас потрясет…
Шипение и свист за бортом достигли апогея, началась неприятная вибрация. В том районе, где бушевали ураганы, сверкали молнии и шли черные дожди из сажи и копоти, мы и должны были приземлиться. Бортовые прожектора «Внезапного» с трудом разрезали тьму безлунной ночи, их едва хватало, чтобы пронзить облака пепла и дыма. Огненные струи маневровых двигателей били в медленно приближавшуюся громаду леса с грудами слипшегося пепла.
— Десять секунд до контакта с поверхностью… Приготовиться к динамическому толчку…
Деревья под весом корвета сломались, как спички, и опоры стабилизаторов глубоко погрузились в болотную жижу. Натужно взвыв в последний раз, корвет просел в болото. Солдаты колонной построились у трапа, проверяя перед выходом амуницию и вооружение.
— Ты разве не с нами, Роб? — удивился я, заметив, что моя группа топчется в конце строя.
— Это специальная операция, а не прогулка. Мы идем первыми, расчистим вам, детишкам, безопасную тропинку. Не настолько вы малы, чтобы вас всю дорогу опекать! Справитесь…
Роб руганью и тычками пудовых кулаков начал распекать людей за нерасторопность. Жуя сигару, он приговаривал:
— Держите нос по ветру и не дайте себя обмануть. Местные, конечно, хитрецы, но мы хитрее…
И уже более громко прикрикнул на своих:
— Спецназ! Будь прокляты ваши ленивые задницы! Двигаетесь словно неживые!
Остановив взгляд на майоре Волкове, вышедшем нас проводить, он шутливо отдал честь: