Вечер черных звезд

— Так что вы сделали? — спросил Бард.

— Вы не поверите. Счастье. Мы их ударили своим же собственным счастьем, и они сгорели. Наша команда эмпатов, признаться, растерялась — такого мы не ожидали. Максимум, чего мы хотели добиться, так это того, чтобы корабль ушел. И… случайно, вероятно, но мы их… — представитель властей развел руками. — В общем, вот.

— Замечательно, — с улыбкой сказал Леон. — Таенн, мы пока что тут побеседуем дальше, а вы сходите к официалам в комнату совещаний, уладьте формальности, хорошо?

Ри удивился — почему на "вы", что за официоз? — и тенью выскользнул вслед за Бардом и подтянутым самцом-рауф средних лет.

— …понимаете, мы не хотели бы афишировать… на самом деле эмпатическая группа тут вообще ни при чем, — вполголоса заговорил официал.

Таенн заметил Ри, поманил его. Тот подошел.

— Наш пилот, Ри Нар ки Торк, — представил Таенн. — При нем можно говорить, он в курсе общей ситуации.

— Очень приятно, — кивнул официал. — Так вот. Причиной гибели этого корабля стала, конечно, не эмпатическая группа. Нас всех спасла случайность. Корабль был переоборудован под две расы, и весьма основательно. Какая-то неполадка, вследствие ее — разгерметизация… и не сработали системы защиты. Видимо, были повреждены. Местным мы, разумеется, ничего не сказали. Пусть продолжают считать эту победу своей заслугой. Но хуже другое…

— Что именно? — напрягся Ри.

— Они… они искали вас. До того, как корабль подошел на расстояние одной световой секунды, с него было передано требование… угроза и требование. Если мы выдадим секторальную станцию, планету не тронут.

— Не волнуйтесь, мы, собственно, уже уходим, — успокаивающе улыбнулся Бард. — Ни одной лишней минуты не задержимся.

— Что же нам делать? — с горечью спросил официал. — Как поступить? Даже если мы сейчас на свой страх и риск попробуем через коридоры увести хотя бы часть населения… что будет с остальными, что будет с миром?

— Межпространственные коридоры?.. Не подходите к ним и близко, — предостерег Таенн. — Мы имели удовольствие пообщаться с Антиконтролем…

— Вот даже как?!

— Даже так. Они уже потеряли несколько кораблей, когда пытались ими пользоваться. Так что… уповайте на Всевышнего, — печально усмехнулся Таенн. — И ждите. Ничего другого не остается.

— Никому? — встревожился официал.

— Никому, — подтвердил Бард. — Ты что-то хочешь сказать, Ри?

— Да, — мрачно кивнул тот. — Вот что я вам хочу сказать, Официальная служба. Если к вам сунется еще один такой корабль, берите и стреляйте по нему. Вот просто берите и стреляйте, если есть из чего стрелять!

— Ри, — предупреждающе начал Таенн, но инженер его не услышал.

— Конечно, вероятность того, что у вас что-то получится, очень мала. Но это — единственное, что вы на самом деле можете сделать.

— А вы? — поинтересовался официал.

— А мы — будем тенью от тени, — развел руками Ри. Таенн едва заметно усмехнулся. — И если нам это удастся, через какое-то время мы сможем уже не только стрелять. И вы тоже. Обнадеживает?

— Хороший у вас пилот, Таенн, — усмехнулся официал. — У такого на дороге не стой…

— Да, хороший, — кивнул Бард. — Мы не жалуемся. Ри, сколько еще на расчет?

— Три часа.

— Пошли, погуляем. Только сначала Сэфес заберем, а то их там до икоты уговорят, чувствую.

Маджента

Санкт-Рена

На четвертый день их относительно спокойного путешествия все уже знали, что в мире есть две несовместимые величины. Первая называлась "режим", вторая называлась "Скрипач". Даша настаивала на безукоснительном соблюдении первой величины, при этом стараясь как-то загнать в рамки вторую. Скрипачу командой целителей было предписано чередовать периоды — час ходить, два часа лежать. Проблема заключалась в том, что лежать ему совершенно не хотелось. Особенно тогда, когда он хорошо себя чувствовал.

Бард и Сэфес наблюдали за Скрипачом исподтишка и понимали, насколько же ему трудно — ведь только сейчас до сих пор запертая в изувеченном теле с изувеченным же мозгом душа начала вырываться на свободу… и свободу эту весьма жестко ограничивают. До чего же скучно почти весь день проводить в каюте, пусть с Итом или с Дашей, когда так хочется и побродить по станции, и поговорить, и покуражиться.

Характер у Скрипача после снятия блока оказался — не приведи, Господи. Он постоянно что-то выдумывал, постоянно кого-то подкалывал. Скучно с ним не было никому, и на станции, до того погруженной в минорное уныние, все чаще и чаще стал звучать смех. Скрипач шутил. Он шутил над всеми и практически постоянно — доставалось даже искину. Угадать, что он собирается сделать, не мог никто. Практически любое действие начиналось с одухотворенным лицом и деловым видом, а заканчивалось почти всегда взрывом чьего-нибудь хохота. Ит, очень старавшийся сохранить невозмутимость и серьезность, тоже нет-нет, да и прокалывался. Но больше всех от Скрипача доставалось Таенну.

— Ты ничего не понимаешь, — доказывал Скрипач Даше, загнавшей его лежать после очередной диверсии. — Да, он стукнулся копчиком, когда кресло уехало. Но в этом есть и положительные моменты! Например, ты сама говорила, что алкоголь ему пить не нужно. Говорила или нет?

— Говорила, — подтвердила она.

— Ну вот! Он же в результате не выпил!

— Скрипач, все-таки ты порой излишне… — Даша захихикала. — Но лицо у него было… ой, мама…

— У него было очень естественное лицо, — с достоинством заметил он.

— А как ты это сделал вообще?

— Договорились с искином. Поставили на стол бутылку. Он подошел, взял бутылку и вместе с ней захотел сесть в кресло. Просто он не знал, что кресло тихо уедет на метр назад, потому что оно так на бутылку в руках реагирует. Ну, сел… остальное ты видела.

— Скрипач, это кончится тем, что он в один прекрасный день даст тебе по лбу, — предупредила Даша.

Скрипач усмехнулся. Сейчас Даша видела — из всей многомерной картинки выделилась одна проекция и заняла позицию поверх предыдущих. Что-то легкое, светлое, игривое, как солнечный зайчик на прозрачной воде. Перед ней мелькнула картинка, невесть откуда взявшаяся — гигантское, пронизанное солнцем небо, и крошечная машина, немного напоминающая катер Сэфес, стремительно вырывающаяся в это небо из плена огромного темного проёма, прорезанного в теле огромной горы. Проекция мелькнула и исчезла, оставив после себя только ощущение шального и совершенно детского счастья.

— Я просто хочу, чтобы всем было весело, — тихо проговорил Скрипач. — Тут повсюду ужасная тоска, Даша. А я ненавижу, когда вокруг безнадежно и тоскливо. Понимаешь?

Целительница кивнула.

— Так не должно быть, — убежденно сказал он. — Мы же можем это как-то исправить?

— Особенно ты. Учитывая, в каком ты состоянии.

— Состояние… ну да, отчасти ты права. Но это состояние — не повод ложиться, задирать лапки кверху и томно умирать, — Скрипач серьезно посмотрел на Дашу. — Я хочу помочь им как-то… всем. Особенно, конечно, Иту. Он, бедный, чуть с ума не сошел… а прошло всего-то несколько дней. Мы тут ночуем, так он даже спать нормально не может, мечется все время. Куда это годится, Даш?

— Все, что я тут наблюдаю, вообще никуда не годится, — подтвердила целительница. — И потом… знаешь, я смотрела Таенна и Сэфес… и мне показалось…

— Что? — Скрипач приподнялся на локте, но Даша погрозила ему пальцем: лежи, мол.

— Только не говори им, я не хочу обнадеживать заранее. Мне показалось, что их тела можно попробовать вернуть к жизни. Не сейчас и не здесь, разумеется. Да и Кержак бы меня, вероятно, не одобрил…

— Серьезно? — глаза у Скрипача загорелись. — Слушай, позови Ита. Позови! И Ри тоже позови! Даш, ну пожалуйста… Расскажи про это не только мне, расскажи ребятам тоже! Даша, миленькая, ну сколько можно жить в склепе!!!

— Ладно, — сдалась целительница. — Но учти, Сэфес и Барду про это — ни слова. Вдруг ничего не получится? Они ведь даже толком посмотреть себя не дали. А если я ошибаюсь?