Небо, полное звезд

Через три дня я вызвал к себе Марси, Милоша и Симона, чтобы обсудить с ними один важный вопрос.

– Как вы уже знаете, – сказал я им, – за обнаружение потерянного корабля всем членам команды полагается премия. Поскольку мы нашли не обычный «автомат» или баржу, а легендарный «Ковчег», то премия будет очень значительная. Но не это главное – в конце концов, мы и так зарабатываем неплохо. Куда важнее другое: теперь у нашей команды появился шанс, о котором мечтают многие астронавты, работающие на маршрутных линиях между Землёй и колониями. Я имею в виду перевод в Исследовательский Департамент.

При моих последних словах глаза Марси сверкнули.

– Здорово! – произнесла она.

– Только не спеши радоваться, – остудил я её пыл. – Как я уже сказал, у нас появился шанс – но всего лишь шанс. Нет никакой гарантии, что начальство пойдёт нам навстречу. Хотя, конечно, то обстоятельство, что мы нашли «Ковчег-1» и напали на след «Ковчега-2», даёт нам веские основания рассчитывать на положительное решение этого вопроса. Причём я буду твёрдо настаивать на переводе в Департамент всей нашей команды – разумеется, из тех, кто этого пожелает. Момент как раз благоприятный: недавно на верфи Титана был построен новый исследовательский крейсер, сейчас он проходит испытания, которые, по моим сведениям, должны закончиться только через месяц. Так что у нас есть надежда заполучить эту новинку себе. Остальные наши уже написали рапорты о переводе в Исследовательский Департамент. Теперь решение за вами.

– А тут нечего решать, кэп, – нетерпеливо отозвалась Марси. – Конечно, мы тоже согласны.

Ну, положим, в ней я с самого начала не сомневался. Другое дело – Милош и Симон. С ними было сложнее.

– Говори только за себя, Хагривз, – строго заметил я. – Всё не так просто, ребята. Заниматься космическими исследованиями – это не гонять баржи от Земли к колониям и обратно. Вам придётся проводить в непрерывном полёте не каких-нибудь пару недель, а долгие месяцы. Готовы ли вы к такой нагрузке? Готовы ли к тому, что будете редко видеться со своими родными? Хорошенько подумайте, не спешите.

Марси порывалась было снова что-то сказать, но, повинуясь моему взгляду, промолчала. Симон смотрел в сторону и напряжённо размышлял. А Милош неторопливо заговорил:

– Скажу только за себя, кэп. Я уверен, что справлюсь. Думаю, шеф Штерн подтвердит это. После школы я уже не боюсь никаких нагрузок. А что касается родных… ну, мы-то и раньше виделись нечасто. А за последние два года – только один раз. Так что нет проблем.

В общем, я ожидал такого ответа. За годы учёбы дети-резистентные постепенно отдалялись от своих родных и близких, а порой и вовсе теряли с ними связь. Сначала семью нам заменяла школа, потом нашим домом становился корабль, куда нас направляли служить, а со временем мы обзаводились собственной семьёй и собственным домом – как правило, не на Земле, а в колониях, где чувствовали себя гораздо комфортнее. И в этом отношении недавним выпускникам было легче переносить длительные перелёты, чем большинству взрослых. Прежние их привязанности остались в прошлом, новые ещё не появились, и ничто не держало их вблизи населённых планет. Они были одинокими волчатами, из которых иногда вырастали матёрые одинокие волки – вроде меня…

А Симон всё молчал. Я жестом приказал Марси с Милошем выйти, затем мягко обратился к нему:

– Не стесняйся, Симон. Я всё прекрасно понимаю. Тебе будет лучше на колониальных маршрутах.

Он робко посмотрел на меня.

– Нет, кэп, мне будет лучше с вами. Мне нравится служить под вашим началом, вы хороший капитан, у вас хорошая команда. А с родителями я не виделся с тех пор, как поступил в школу. Они ни разу не навестили меня. Я думаю, им стыдно, что они отдали меня государству. Боятся, что я осуждаю их.

– Но ведь ты не осуждаешь?

– Конечно, нет. Все так поступают. Резистентные нужны всему человечеству.

– А знаешь, – произнёс я доверительным тоном, – мои родители чуть было не оставили меня в семье.

– Правда? Почему?

– Дело в том, что у нашей семьи много денег. Даже неприлично много. Может, ты слышал, как меня иногда называют богатеньким Буратино?

– Слышал, – подтвердил Симон. – И я знаю, что ваш дед – председатель правления «Мальстрём Индастриз», а отец – первый вице-президент корпорации.

– То-то и оно. Мои родители не нуждались ни в каких льготах и социальных кредитах, а сертификаты на второго и третьего ребёнка они могли купить без проблем. Я же был их первенец, наследник. Но в конце концов, и отца и мать удалось переубедить. Правительство пошло на беспрецедентный шаг и разрешило им иметь пятерых детей – а этого ни за какие деньги не купишь. Они просто не смогли устоять – и потому считают себя виноватыми передо мной. Я же, наоборот, никогда не простил бы им, если бы они не отдали меня в школу.

– Я, наверное, тоже, – согласился Симон. – В школе было трудно, но я не жалею. Я люблю летать к звёздам… хотя я плохой астронавт. У меня в дипломе написано… – он опустил глаза, – …«полевые операции». Но я… я не смогу…

– Ага! – понял я. – Так вот в чём дело! Ты из-за этого переживаешь?

– Да, кэп.

– Тогда не беспокойся. Никто тебя в десантники не запишет. Ты отлично готовишь, и этого достаточно. Даже более чем достаточно – особенно в дальних экспедициях. Чтобы ты знал, после капитана и главного инженера повар – самый важный человек на корабле. Я совсем не шучу.

Симон наконец улыбнулся.

– Тогда я тоже напишу рапорт.

В двадцать минут девятого вечера я явился в штурманскую рубку, где как раз заканчивали свою вахту Краснова и Гамбарини. В моём присутствии они произвели ещё один, последний за этот день прыжок и положили корабль с баржей в дрейф. Вызвав двигательный отсек, я распорядился перевести ходовые системы в режим ожидания, а затем по общей связи оповестил команду о завершении дневного перелёта.

Теперь оставалось только дождаться прибытия «Ковчега», но я решил не задерживать Краснову с Гамбарини и отпустил их, сказав, что сам с этим разберусь. Сегодня по расписанию был мой черёд нести ночное дежурство до полтретьего утра, после чего меня должен был сменить Йосидо – хотя корабль и находился в дрейфе, его всё же нельзя было оставлять совсем без присмотра.

Пожелав мне спокойного дежурства, Гамбарини сразу ушла, а вот Краснова даже не поднялась с пилотского кресла. Когда мы остались вдвоём, она повернулась ко мне и спросила:

– Кэп, ты уже поговорил с ребятами?

– Да, – ответил я. – Все трое согласились.

На её лицо набежала мимолётная тень.

– Это ухудшает наши шансы.

– Понимаю, – кивнул я. – Но иначе нельзя. Они – часть команды. Я уже не говорю о том, что именно Марси обнаружила «Ковчег», и с нашей стороны было бы свинством присвоить её заслугу.

– Что верно, то верно, – согласилась Краснова. – И всё же, кэп, ты отдаёшь себе отчёт, что как раз Марси вызовет у начальства больше всего возражений? В Исследовательский Департамент ещё никогда не принимали неопытных пилотов.

– Я знаю. Но намерен стоять на своём. Если же нам откажут, тогда каждый будет волен перевестись в Департамент в индивидуальном порядке. Сам я не стану этого делать.

– И зря. Тебя бы точно взяли.

– Да, теперь бы взяли. Исключительно благодаря «Ковчегу». То есть благодаря Марси. На это я никогда не пойду и приложу все усилия, чтобы в Департамент попала вся наша команда. Хотя… – Несколько секунд я молчал, взвешивая в уме, стоит ли затрагивать этот вопрос. В итоге пришёл к решению, что должен прояснить ситуацию до конца. – А как насчёт тебя, Ольга? Ты действительно хочешь перевестись в Департамент – или тебе лучше остаться на «Кардиффе» капитаном? Я уверен, что на этот раз тебя не обойдут с повышением и ты станешь командиром корабля. Правда, уже с другим экипажем.

Краснова в замешательстве отвела взгляд, а на её щеках проступил румянец смущения. На минуту между нами повисло неловкое молчание. Наконец она вздохнула и произнесла: