Страница 23 из 74
— Вся жизнь за книгами, говорите? А как насчет ваших учеников — спортсменов? — Сейчас на ней вновь была бесформенная одежда, но он хорошо запомнил ее формы. — С ними вы, по вашим же словам, занимались не только историей.
Джемма мечтательно улыбнулась:
— Да, вы правы. Эти ребята вошли в мою жизнь и сильно изменили ее к лучшему. — Она посмотрела на Колина, и он кивнул ей, поощряя к продолжению. — Когда я начала давать им уроки, мальчики то и дело засыпали во время моих занятий, и это сильно мне досаждало. Я много трудилась над тем, чтобы сделать уроки интересными, но они игнорировали мои усилия. Однажды я попыталась потрясти одного из спящих футболистов за плечо, и он… — Она покачала головой. — Он схватил меня поперек талии, поднял и рванулся с места. Он сказал, что ему снился сон и он решил, что я — это футбольный мяч.
Колин не рассмеялся.
— Вы могли пострадать.
— Если бы, кроме меня и того парня, в классе никого не было, то, наверное, могла бы. Но в первый месяц моего наставничества один из парней стал ко мне приставать, и с тех пор я никогда не занималась ни с кем из них наедине.
Колин нахмурился.
— Вы что-нибудь предприняли, чтобы такое больше не повторялось? — в его тоне явно прослеживались интонации офицера полиции.
— Да. По правде говоря, тот случай сильно меня напугал.
— И это правильно.
— Но когда я сообщила тем парням, что мне придется доложить об инциденте, они сказали, что я, похоже, могу учить, но не могу учиться. Я тогда не поняла, о чем они.
— Об усталости после интенсивных спортивных тренировок.
— Вы правы. Один из мальчиков сердито сказал, что, если бы я делала то, что делают они, меня бы тоже клонило в сон так, что я и часа учебы не выдержала бы.
Колин свернул к дому родителей.
— А вы что?
— Я решила принять вызов. Хотела доказать им, что права я, а не они. — Джемма засмеялась. — Была уверена, что успех будет на моей стороне. Я была молода, здорова и поддерживала форму, бегая из одного конца кампуса в другой с увесистой стопкой книг. И еще я никогда не курила и очень редко употребляла алкоголь.
Колин улыбнулся:
— И сколько вам удалось протянуть?
— Три дня. В первый день они погоняли меня на велотренажере, потом заставили поработать с утяжелением, потом сделать растяжку, потом все повторить. И знаете что? Они оказались правы. Я так устала, что была не способна даже думать, не говоря о том, чтобы чему-то учиться. И в конце недели у нас с этими ребятами состоялся серьезный разговор. Я терпеливо разъяснила им, что в то время как их карьера связана с физическими нагрузками, моя работа — умственная, и потому я не могу продолжить работать по их очень напряженной программе.
— И как вы разрешили конфликт?
Джемма рассмеялась.
— Они выслушали меня, не сказав ни слова. Затем ушли, и я не видела их целых четыре дня. Они не приходили на занятия, а когда они вернулись, то вели себя по-другому. Больше никто не шутил, и, хуже того, никто из них даже не пытался ничему научиться. Я была близка к панике, потому что если бы они провалили экзамен, то потеряла бы работу, а мне за нее платили вдвое больше, чем я получала раньше. Однажды ночью до меня вдруг дошло, что я фактически сказала им, что я умная, они тупые. Если они уставали настолько, что не могли думать, то это нормально, но я, Джемма Рэнфорд, кандидат на звание доктора философии, я из другого теста, и мне положено иметь ясный ум.
— Хорошо, что вы смогли посмотреть на себя со стороны.
— На самом деле вся эта ситуация стала для меня настоящим потрясением. Я бы даже сказала — прозрением. Не слишком приятно смотреть на себя незамутненным взглядом. На следующее утро в шесть я уже была в тренажерном зале и… — Джемма пожала плечами. — С тех пор я никогда не просила своих мальчиков давать больше, чем могла дать им взамен.
— И как они сдали экзамен?
Джемма усмехнулась:
— Они продемонстрировали такие высокие результаты, что меня назначили ответственной за всю программу их подготовки. Я начала требовать ото всех, кто работал под моим началом, тренироваться вместе с мальчиками. Успехи были таковы, что университетская администрация официально заявила, что физическая подготовка должна быть включена в квалификационные требования для тех преподавателей, которых принимают для работы со спортсменами.
Колин выключил двигатель, и Джемма вздохнула. Она никому прежде не рассказывала об этом. Она пыталась рассказать, но никто ее не слушал. Когда профессора и сокурсники поздравляли ее с необыкновенным успехом ее оригинальной программы преподавания истории, включающей совместные тренировки преподавателя со спортсменами, Джемма всегда говорила, что идея принадлежит не ей, а ее мальчикам. Но никто ей не верил. Ее коллеги и профессора не хотели верить в то, что студенты факультета физкультуры способны думать.
Джемма обернулась и посмотрела на Колина. Бицепсы вздувались под его рубашкой. Этот атлет слушал и понимал. Мозги и мускулы, работающие в одной команде, — мужчина ее мечты.
— Я думаю, что вы молодец, — сказал он. — Я впечатлен тем, что вы смогли посмотреть на себя со стороны. Не многие на это способны. — Он одобрительно кивнул и улыбнулся ей так, что по телу ее разлилось приятное тепло. — Какие у вас ближайшие планы? — спросил он. — Помимо еды, конечно?
— Ваши родственники не будут против, если я перееду в гостевой дом сегодня же? Мне действительно хочется начать работу. Помните, что я читала в первый день?
— Конечно. Как такое забудешь? Вы распластались на полу среди множества цветных ручек.
— Что вы, что Кирк! Что вам так дались мои цветные ручки?
— Что касается Кирка, так он, как мне думается, вам позавидовал. Я же был заинтригован. Вы ученый с артистической жилкой. — Колин открыл дверь машины. — Вам будет приятно узнать, что я предугадал ваше желание. Сегодня днем, пока вы отсыпались под воздействием наркотиков, что дал вам Трис, я сделал несколько звонков. Ланни прислал вам машину. Это «вольво» возрастом в один год и с очень небольшим пробегом. Вас устраивает такая машина?
— Более чем.
— Мама и Шеймас привезли ваш чемодан в гостевой дом, а Рейчел набила ваш холодильник.
— Божественно, — сказала Джемма, берясь за ручку двери.
Колин уже успел выйти из машины. Она проводила его взглядом. По правде говоря, Джемма хотела поскорее перебраться в гостевой дом в первую очередь для того, чтобы оказаться подальше от Колина. Ее еще никогда в жизни так сильно не влекло к мужчине!
В нем не было ничего, что бы вызывало у нее неприязнь. Более того, если бы ей пришло в голову занести в компьютер все, что ей когда-либо нравилось в мужчине, в результате получился бы Колин Фразьер. Возможно, это явилось следствием многолетнего пребывания в обществе футболистов, но ей действительно нравились большие мужчины. Ей также все больше нравились мужчины, которые что-то делали. Ее коллеги, которые целыми днями читали и обсуждали то, что произошло несколько веков назад, стали наводить на нее скуку. Но ее студенты, которых за несколько лет преподавания у нее перевалило за сотню, позволив ей отчитать им лекцию, погружались в деятельность чисто физического свойства, вовлекая в эту деятельность и ее. И для нее было настоящим вызовом преподавать что-то вроде ямбического стиха, боксируя с грушей в перчатках, весом шестнадцать унций каждая.
Одним словом, все это наставничество и тренировки изменили ее взгляд на мужчин. Когда после школы Джемма поступила в колледж и начала строить планы на жизнь, она представляла себя женой человека из академической среды. Она выйдет замуж за университетского преподавателя, и у них будет двое интеллектуально ориентированных детей. С ними у нее будут такие же отношения, какие были у нее с отцом. Они станут постоянно посещать музеи, и исторические книги будут их главным развлечением.
Но правда состояла в том, что Джемме было гораздо веселее с теми парнями, которых она учила, чем с кем-либо в ее жизни до знакомства с ними. И еще, исходя из опыта тесного общения, продолжавшегося несколько месяцев, с одним из спортивных инструкторов, она уяснила, что секс с атлетом куда приятнее, чем с тем, чья физическая активность главным образом состоит в перелистывании страниц.