Страница 24 из 26
Наконец бумеранг прилетел к забору, врезался рукояткой в самый его верх, переломился пополам и рухнул вниз на это собрание работников вторсырья, не принеся с собой, к счастью, никаких увечий. Только тут я вспомнил, что надо дышать. И задышал. Повернулся и ушёл домой. В самом деле! Не мог же я пойти и сказать, что это я швырнул деревяшку на расстояние превышающее мировой рекорд в метании копья. Но больше никаких бумерангов я не делал.
...
12 Дуплет
Если в начале последнего школьного года меня на полном серьёзе спрашивали учителя, собираюсь ли я заканчивать школу, то к концу я решил самостоятельно вывести себя в «хорошисты». Способность запоминать уверенно осыпала меня твёрдыми «четвёрками» к концу учебного года и экзамены не были в этом отношении исключением. За два-три дня отдыха перед следующим экзаменом я пролистывал сосредоточенно необходимые учебники и спокойно, без всяких шпаргалок, шёл на сдачу.
Прийдя домой, я вижу предка сосредоточенно изучающего книжку правил дорожного движения. К чему бы это?
- Чего это ты за правила взялся?
- ГАИ приехало, надо сдать на права.
ГАИ – это серьёзно. В деревне в глухой тайге, не связанной с цивилизацией никакими дорогами, в ста километрах от райцентра, где девяносто водителей мотоциклистов из ста ездят без прав, ГАИ – это было настолько серьёзно, что всякий вменяемый владелец транспорта всегда держал наготове медицинскую карточку для сдачи экзамена на права. Была такая карточка и у меня. Как и всю молодую поросль страны, меня готовили быть защитником и не стеснялись для этого оторвать от учёбы, дабы освидетельствовать на предмет годности и я, захватив с собой бланк медкомиссии в военкомате, получил два освидетельствования за раз.
- У нас есть ещё одна книжка правил?
- Есть, но она уже не действительна. Правила изменились и я только что купил новую.
Уже в то время ГАИ начинала быть паскудной и меняла правила игры и проезда по улицам, для того, чтобы больше штрафовать проштрафившихся.
- Закончишь читать, дашь мне.
- Ты к экзаменам в школе готовься. Да и не закончу я сегодня.
Тоже логично. Но не для меня. Попросив, чтобы отчим разбудил меня, когда закончит, я завалился спать. Утром я проснулся рано, вспомнив во сне, что меня не разбудили. Помянув нехорошим словом басовито храпящего члена семьи, я нашёл книжку правил и добросовестно перелистал страницы. Запоминание прошло успешно.
В назначенное время в помещении отдела милиции в два потока сорок два желающих прошли экзамен на знание правил. Я вышел вместе со второй группой и присоединился к мужикам, которые гордо расправив плечи объясняли друг другу правила дорожного движения. На крыльце показался гаишник с пачкой экзаменационных листов. Засунутый в середину палец отделял жидкую стопку от другой – более толстой.
- Нонче несдавших мало, - выдохнул кто-то из мужиков в толпе.
Гаишник услышал и засмеялся.
- Нет, нонче сдавших мало, - и зачитал восемь фамилий счастливчиков, среди которых был и я.
Разочарованный гул, сменился нервным всеобщим закуриванием. Отчим тоже не попал.
В лёгком трансе от такой неудачи толпа окружила волейбольную площадку возле «пожарки», где была палкой на земле нарисована восьмёрка и стали искать транспорт для сдачи. Но мотоциклов не было. Побоявшись приезда гаишника, мужики благоразумно пооставляли свои мотоциклы дома. Проблема решилась с помощью одного пожарника, который был среди сдавших теорию, и притащил из пожарки свой мотоцикл. В этом транспортном средстве, похоже, не было ни одного подшипника. По крайней мере рулевая колонка болталась, как конечности у эпилепсика. Из восьми сдавших первую часть экзамена, практику сдал один – хозяин мотоцикла. Тут уже офигел сам гаишник.
Но, к счастью, мужики, которым посчастливилось угадать по десять правильных ответов в экзаменационных билетах, сдаваться не собирались. Ночлег, ужин и прочие удовольствия для гаишника были организованы добротно и быстро с условием, что утром мы можем повторить практический экзамен на нашем транспорте, если он, разумеется, без коляски.
- Никаких прав! У тебя экзамен по литературе! – было заявлено мне дома.
Это я знал и сам. Более того, и на права и на литературу надо было идти в одно и то же время. Я решил, что сдача на права для меня важнее и пошёл к моему самому лучшему знакомому, который давал мне покататься на его мотоцикле ещё в те времена, когда и сам мотоцикл был редкостью и он мне с удовольствием протянул ключи от «Восхода».
Наутро волейбольная площадка удостоилась того, что её добросовестно укатали всеми видами транспорта. От «Вятки» до «Урала» без коляски. Сдали все.
Домчавшись до дома, я умылся переоделся и успел на экзамен по литературе среди последних. Беру билет – Лермонтов. Ну, делать нечего, чё мы Лермонтовых не видали, что-ли? Рассказал. А наизусть? Нате вам наизусть, кусок из «Витязя в тигровой шкуре». А ещё?
- А зачем ещё? - спрашиваю.
- Ну, как же? Это же величайший русский поэт!
- Если бы этот поэт знал сколько я, он был бы ещё более величайшим, - нагло заявляю я, - А он даже вальса, как Грибоедов, не сочинил. И ни химии, ни физики не знал.
Не могу сказать, как подействовало моё отношение к величайшему поэту на преподавателей, но «четвёрку» я получил. А дома меня ещё и новые права ждали.
...
13 Память.
Школа принимала своих первых учеников. Везде блестела свежая краска, Новых маленьких учеников не было видно из-под букетов цветов, которые они держали в руках. Белые рубашки и белые фартуки вместе с тёмными брючками и коричневыми платьицами медленно расходились по группам, которые учителя собирали в разных местах вокруг здания школы. Наконец, всё разделились: родители в одной стороне, их дети-ученики - в другой. Все классы выстроились в более-менее прямую линию и началась первая линейка. Даже лес, подступивший к самой школе притих от такого праздничного настроения.
Маленькая Верочка с колокольчиком в руке позвонила на самый первый урок в новой школе. Верочка не была первоклассницей. Она шла уже во второй класс. Но именно ей было доверено дать первый звонок. Объяснялось это просто: её папа был заведующим продскладом ОРСа. ОРС – это отдел рабочего снабжения. И учителя, вместе с директором, это знали. Они, будучи детьми военного голода, точно знали, с кем надо водить дружбу. Не со всякими директорами или парторгами, не с начальниками вокзала или милиции. Дружить надо с тем, у кого жратва. Страна ещё залечивала раны войны. Для этого нужен был лес. Много леса. Поэтому, ОРС снабжал рабочих лесозаготовок лучше, чем рабочих больших городов. В магазинах не было только птичьего молока. Хотя, нет, «Птичье молоко», всё-таки, было. И всем этим и занимался папа Верочки.
Несмотря на отдельные недостатки, которые есть у всех и каждого, её папа был очень честным человеком. Он не воровал и не создавал вокруг себя блата. При нём не было понятия «достать дефицит». Этого дефицита тоже не было. И, несмотря на мизерные зарплаты рабочих лесокомбината и всего посёлка, даже его семья с многочисленными братьями всегда только покупала продукты в магазинах. Но зарплаты и на самом деле были мизерными. Выжить на них, да ещё и с малыми детьми было невозможно. Все занимались огородами, разводили домашнее хозяйство. Все. И учителя тоже. Потому что никто не носил им подарков, никто не приглашал получить наборов с заднего крыльца магазина. Обычная нищета послевоенного времени, от которой нет защиты ни у кого, ни у рабочего, ни у учителя, ни у их детей.