Домашняя готика

– Что случилось? – спросила она.

Нелегко изображать симпатию, когда на самом деле не чувствуешь ничего, кроме злости. Стейси, наверное, не подозревала, какой эффект производило на Чарли даже мимолетное упоминание ее имени с того самого рокового дня рождения Селлерса. Помнит ли вообще тот вечер отупевшее, рыдающее создание, медленно расползающееся по ее столу?

Зато Чарли помнила все прекрасно, и важно было только это. Стейси и еще пара идиотов ввалились в спальню, дверь которой была приоткрыта; в спальню, где Чарли, абсолютно голую, пятью секундами раньше оставил Саймон. Без объяснения причин он сбежал почти из постели, и с тех пор они так этот инцидент толком и не обсудили. Чарли была слишком потрясена и зла, чтобы запереть дверь или прикрыться простыней. После бегства Саймона она раскорякой осела на пол, и тут как раз нарисовались Стейси и компания. Спутники Стейси смутились и тут же ретировались, а Стейси задержалась. Она ведь знала, кто такая Чарли, знала, что та – босс ее муженька, так что все хорошенько рассмотрела, хихикнула и только потом неспешно удалилась. Этого Чарли ей никогда не простит.

Она осталась на той вечеринке – с намерением доказать, что вполне может веселиться и после исчезновения Саймона, и зажигала до последнего. Уже за полночь она услышала, как Стейси треплется об увиденном. Не замечая Чарли, Стейси в красках расписывала приятелям, что «эта баба» уже несколько лет преследует тюфяка Уотерхауса. Как это, наверное, ужасно, распиналась Стейси, заполучить наконец мужчину своей мечты, затащить его в постель – и лишь для того, чтобы он сбежал, как только ты разденешься. Чарли, пожалуй, и сама не смогла бы описать ситуацию лучше.

Кажется, Стейси что-то у нее спрашивает. Хочет знать, говорит ли она по-французски. По-французски? Как это связано с тем, что Селлерс трахает Сьюки Китсон?

– На экзамене я получила пятерку, но не могу сказать, что бегло говорю.

– Но ты же до полиции преподавала языки в Кембридже…

– Англосаксонские, скандинавские и кельтские. И больше литературу и историю, чем языки. А что?

Стейси достала из кармана пальто листок бумаги и толкнула его через стол. Чарли не пошевелилась.

– Что это?

– Мое домашнее задание по французскому, на летние каникулы.

«Ты заявилась ко мне посреди ночи, в пижаме, чтобы поговорить о домашнем задании? Начни жить, тупая корова».

– Ты ведь знаешь, что я учу французский?

Ну да, во все новостях только об этом и трендят.

– Теперь знаю.

– Это нам преподаватель дал. – Стейси прервалась, чтобы глотнуть водки. Большую часть которой пролила на подбородок. – Это куплет из песни, один и тот же, по-французски и по-английски. Нам нужно сказать, кто его написал, француз или англичанин. Это же невозможно! – Стейси всхлипнула. – В смысле, я же не глупее остальных, и у меня хорошо получалось учить всякие слова и глаголы, но… я просто не понимаю, откуда мне это знать. Его мог написать… да хоть монгол. А Колин – как же он меня бесит! Он мне не помогает! Я уже всех спрашивала, но никто понятия не имеет. Я подумала о тебе и… ну, я подумала, что ты наверняка поможешь.

Чарли вдруг стало интересно. Она взяла листок, сначала прочитала английский текст.

Французская версия была озаглавлена «Mon аmi François» и, не считая того, что была на другом языке, ничем не отличалась. Чарли захотелось рассмеяться. Молодец, учитель французского. Слова способен выучить любой дурак, но не все могут понять логику языка.

– Наверняка не ты одна в тупике, – сказала она. – Скажи своему учителю, что это слишком сложно.

– Колин знает ответ – и не подсказывает! Он говорит, что если я не могу сама додуматься, то глупа как пробка и только зря трачу время. Он иногда бывает таким мерзким!

– Мне он казался приятным, когда мы вместе работали, – возразила Чарли. – Хотя и ошивался вместе с придурком Гиббсом.

– А он когда-нибудь… говорил обо мне? Что любит меня? Я думала, может… Ты ведь женщина…

– Нет, – сухо ответила Чарли, почувствовав, что они приближаются к истинной цели визита Стейси.

– Можно я у тебя переночую? – попросила Стейси.

– Прости, у меня нет кроватей. Только матрас, и на нем сплю я.

– Ничего, посплю на полу.

– Нет, не поспишь.

В дверь снова позвонили. Стейси в голос зарыдала, умоляя Чарли не говорить Селлерсу про нее.

– А твою машину, он, конечно, не заметит, тупая ты жопа, – пробормотала Чарли, шагая к двери.

Ей даже не пришло в голову, что за дверью не Колин Селлерс, так что она замерла от испуга, обнаружив на крыльце Саймона. Он немного озадаченно ухмылялся, словно и сам был удивлен своему появлению.

Чарли ухватила его покрепче и бесцеремонно потащила в кухню.

– Тебе пора, – сказала она Стейси. – Нам с Саймоном надо поговорить. Правда, Саймон?

Тот смущенно сунул руки в карманы.

– Но ты не сказала мне ответ! – возмутилась Стейси. Нос у нее распух от слез.

– Твой учитель хочет знать, способна ли ты сама это понять, а ты не способна. Вот тебе и ответ.

Чарли смотрела, как Стейси, спотыкаясь, топает через прихожую на улицу, под дождь. Она даже не задержалась, чтобы поднять второй шлепанец. Никогда в жизни Чарли не закрывала дверь с таким удовольствием.

– Что это было? – спросил Саймон.

Пока Чарли объясняла, он взял листок, забытый Стейси. Вслух прочел стихотворение.

– Это ведь англичанин написал, правда?

– Вероятнее всего.

– Имя Франсуа подразумевает, что написал француз, а значит, точно не француз, иначе было бы слишком очевидно.

– Ты шутишь, правда?

Но Саймон не шутил.

– Давай же, разгадка на поверхности, – подначила Чарли.

– Не для меня.

– Ну, тогда ты не умнее Стейси Селлерс. Зачем пришел-то? – Чарли говорила нарочито грубо.

– Ты слышала, что мы нашли в Корн-Милл-хаус?

– Хочешь поговорить о работе? О своей работе? Тогда тебе к Сэму Комботекре, я иду спать.

– Еще мне интересно… не подумала ли ты о другом деле.

– Другом деле? Другом деле?! – Она бросилась на него, он попятился. – Ты даже произнести вслух не можешь, да? Потому что на самом деле не хочешь произносить! Ты меня не любишь, – по крайней мере, никогда не говорил, что любишь! Ну?

– Но ты не даешь мне сказать то, что я хочу сказать, – пробормотал Саймон.

– Херня! – рявкнула Чарли. – Ты обращался со мной как с прокаженной, а теперь хочешь на мне жениться, хотя мы даже не спали вместе, даже на свидании ни разу не были? Что изменилось?

– Ты.

Чарли ждала продолжения.

– Сейчас я тебе нужен. Раньше я тебе был не нужен. И ты мне всегда была небезразлична, хотя я этого и не показывал.

Чарли бросила окурок в остатки водки Стейси.

– Может, довести дело до логического конца и перерезать себе вены? – предложила она. – Тогда я покажусь тебе совершенно неотразимой.

Саймон вздохнул:

– Все бессмысленно, да? Тогда я пойду.

– Нет. Останься. Выкладывай про свое дело.

Чарли требовалось время, чтобы переварить его слова.

– А если я передумал?

– Я же не в любви объясняться прошу, – мрачно улыбнулась Чарли.

– Ладно, – буркнул Саймон. – Мы думаем, что анонимное письмо написала некая Эстер Тейлор, но пока не нашли ни одной Эстер Тейлор, хоть немного похожей на Джеральдин Бретерик. Парочку мы еще не выследили, так что, надеюсь, наша – одна из них. В любом случае, на фотографиях, которые она забрала из Корн-Милл-хаус, – Эми Оливар и ее мать, Энкарна. Это подтвердили в школе.