Маленькое личико

– Обычное дело для женщины, – поддержал его Крис Гиббс. – Они помешаны на детишках.

Гадливо скривившись, Чарли метнула в него убийственный взгляд.

– Я не боюсь показаться сексистом, шеф. Некоторые обобщения вполне правомерны.

– А вы что решили, Уотерхаус? – спросил инспектор Пруст. – Допустим, что эта мисс Моррис не относится к излишне сентиментальным особам, склонным впадать в мелодраматизм из-за детей, как выразился детектив Селлерс.

Пруст многозначительно глянул на Селлерса, и тот опустил глаза, признавая, что начальник превзошел его по части богатства и утонченности лексикона.

Саймон покачал головой:

– Что-то здесь не так. У меня впечатление, что эта Брайони больше волновалась за Элис доее исчезновения. Но я еще ни в чем не уверен. Пока думаю.

– Что ж, сожалею, что прервал работу великого ума, – съехидничал Пруст.

Последовала тягостная пауза. Саймон твердо решил держать себя в руках.

– Обязательно сообщите мне результаты вашего мыслительного процесса.

– Конечно, сэр.

– У меня версия, – вмешалась Чарли. – Брайони Моррис довольно близко знает Элис Фэнкорт. Элис – целительница-шарлатанка, она сидела на прозаке из-за депрессии и придумала идиотскую историю, что ее ребенок – это не ее ребенок, заставив всю полицию носиться с высунутыми языками.

– Брайони Моррис об этом ничего не знает, – напомнил Саймон, досадуя, что приходится указывать Чарли на хорошо известные обстоятельства. Неужели он здесь единственный, у кого мозги на месте? И потом, Брайони сама – та еще целительница.

– Она работала с Элис больше года, – не сдавалась Чарли. – И, говоря по совести, сэр, на эту женщину достаточно раз глянуть, чтобы понять, что она с придурью.

– С придурью, – медленно повторил Пруст.

– Сумасшедшая, невменяемая и так далее. Я к тому, что любой, кто знаком с Элис Фэнкорт, придет к тому же выводу, что и я.

– Сержант Зэйлер, позвольте напомнить вам, что вы еще не пришли ни к какому выводу, – спокойно заметил Пруст. – Расследование продолжается.

Атмосфера в комнате заметно сгустилась. Все подобрались, боясь сказать или сделать лишнее.

– Разумеется, сэр. Я просто имела в виду, что это объясняет, почему мисс Моррис больше волнуется за Флоренс. Она понимает, что, скорее всего, девочку увезла сама Элис, ведь она неуравновешенная психопатка, такая даже за рыбкой в аквариуме недоглядит, а тут ребенок.

Пруст посмотрел Чарли в глаза:

– Понимаю. Стало быть, версию о похищении Элис Фэнкорт вместе с дочерью третьими лицами мы исключаем? Сержант, эта женщина исчезла среди ночи, не взяв с собой никаких вещей. Без единого фунта и даже без обуви. Как это укладывается в вашу схему?

Остальные детективы внимательно изучали свои туфли. Спасайся кто может.

– Молчание ягнят! – вскипел Снеговик. – Никаких следов взлома, ни малейшего шума. И вот что я хочу спросить: почему вы не разрабатываете Дэвида Фэнкорта как подозреваемого? Причем главного. Почему его имя не написано на этой доске, не обведено кружком и не помечено жирной цифрой «1»? А ниже, под номером «2», – имя Вивьен Фэнкорт? Это стандартная процедура, диктуемая здравым смыслом. Если нет следов взлома, первым делом прорабатываем семью. Не мне вас учить, сержант.

– Сэр, в ходе допроса меня не покидало ощущение, что Дэвид Фэнкорт искренне растерян, – неуверенно промямлила Чарли.

– А мне плевать, насколько он растерян! Первую жену этого парня убили, вторая на прошлой неделе заявила, что он выдает чужого ребенка за своего, а теперь вот испарилась, да и ребенка с собой прихватила. Вокруг этого Фэнкорта столько подозрительных обстоятельств, что мы проявим преступную халатность, если не займемся им самым плотным образом.

Саймон удивленно поднял голову. Ровно то же самое он говорил в пятницу, но Пруст отмахнулся. Какое нахальство: присваивать чужие идеи, даже словом не обмолвившись, у кого их украл! Сукин сын, нечего сказать.

– Да, сэр.

– Так займитесь же им!

– Есть, сэр.

– Сэр… – Саймон откашлялся. – Я думаю, в свете того, что вы сейчас сказали…

«В свете того, что ты нагло украл мою версию и сейчас выдаешь ее за свою собственную, самодовольный лысый говнюк…»

– Что?

– Вам не кажется, что имело бы смысл пересмотреть дело об убийстве Лоры Крайер? Я предлагаю поднять материалы, протоколы допросов и еще раз допросить Дэррила Бира.

– Ушам своим не верю! – вскрикнула Чарли. Ее глаза зажглись возмущением. – Бир сознался. Дэвид Фэнкорт в ночь убийства вообще был в Лондоне. И учтите, сэр, Фэнкорт сам бросил Лору.

Чарли принялась листать блокнот, отыскивая доказательства своей правоты.

– Он говорит, Лора была чересчур властной. Хотела сама все решать еще до рождения ребенка и не давала мужу права голоса. По его словам, Лора была женщина своевольная и пыталась полностью его захомутать. Он терпел, сколько смог, просто стыдился так скоро разводиться, но в конце концов не выдержал. К моменту расставания Дэвид едва мог выносить Лору. Считал ее, цитирую, «физически неприятной и занудной», но ненависти не испытывал. Просто с радостью отделался от нее. Не думаю, что Дэвид кипел такой страстью, чтобы наброситься на бывшую жену с кухонным ножом. Он нашел себе новую подругу – Элис – и был с ней счастлив. Наконец-то у него все складывалось хорошо. Никаких алиментов с него не взыскивали. Крайер зарабатывала кучу денег – гораздо больше Фэнкорта. Зачем ему убивать?

– Так, значит, Дэррил Бир кипел страстью к Лоре? – подначил начальницу Саймон. – Если это он, по-твоему, набросился на нее с ножом.

– Тут совсем другое, и ты, черт возьми, отлично это понимаешь, – огрызнулась Чарли.

– После смерти Лоры к Дэвиду переехал сын.

Пруст наморщил нос, словно детали этого дела были ему скучны и противны.

– Насколько я понял, его мать мечтала стать бесплатной Мэри Поппинс, а Фэнкорт мог спокойно обхаживать новую подружку. Это устраивало всех. По-моему, вполне правдоподобный мотив.

Чарли помотала головой:

– Вы его не видели, сэр. После развода с Лорой он хотел только одного – начать жизнь с чистого листа. Он не стал бы рисковать свободой. А вот Элис Фэнкорт… Могу вообразить, что она взяла на себя такой страшный риск.

– Ах, вообразить, – фыркнул Пруст. – Если бы я захотел привлечь на службу Джона Леннона [19], то нанял бы медиума.

– Сэр, можно мне… – опять встрял Саймон. Чертов Снеговик ждет результатов мыслительного процесса? Что ж, ему представился отличный случай с ними ознакомиться. – Вчера я просматривал материалы по убийству Лоры Крайер…

– Понятно. Только что вы попросили моего разрешения на то, что уже сделали.

Но в голосе Пруста прорезалось любопытство. Тягостная атмосфера чуть разрядилась – это почувствовали все.

– Я отметил некоторые обстоятельства… по-моему, несколько странные. Например, у жертвы не было ни синяков, ни ссадин на руках и ладонях. Если Бир вырывал сумку, а она отбивалась, должны быть следы.

Чарли окаменела.

– Не обязательно, – возразил Крис Гиббс. – Бир мог запаниковать и сразу ударить в грудь. Мы знаем, что так оно и было.

– В таком случае жертва, получив смертельную рану, довольно скоро перестала бы сопротивляться. Почему же на ее теле осталось столько волос и частичек кожи Бира? А под ногтями все чисто?

– Ну, это понятно, – отмахнулась Чарли. – Она же двумя руками держала сумку, которую вырывал Бир. Что же касается волос и частиц кожи на теле, Бир, вероятно, наклонился или присел над трупом. Должно быть, проверял карманы, чтобы не упустить ничего ценного.

– Тогда зачем он отрезал ремешок сумки? – спросил Саймон (этот диалог он уже прокручивал в голове). – Причем с обоих концов. Этого в секунду не сделаешь, если кожа добротная. А ведь жертва, получив смертельный удар ножом, лежала на земле и истекала кровью, так что убийца мог спокойно забрать добычу.

– Может, сумка была надета через плечо, – предположил Селлерс. – Многие женщины так носят. Жертва упала и прижала ремешок к земле. Если убийца был без перчаток, он бы остерегся трогать тело.

19

Пруст имеет в виду песню Джона Леннона «Вообрази» (Imagine).