Раб своей возлюбленной

Дженет, знавшая Сиднея, как никто другой, почувствовала его нарастающую досаду и попыталась помочь.

— Ты не должен быть собственником, — мягко сказала она. — Женщине требуется пространство для роста и развития, а такой интересной женщине, как Кристина, особенно.

Что же, Сидней отодвинулся, предоставил Кристине свое место. Но это не помогло. Трещина, образовавшаяся между ним и женой, превратилась в пропасть. Кристина совсем перестала притворяться, что ей нравится деревенский образ жизни. Она прозрачно намекнула мужу, что предпочитает роскошь их пригородной виллы. Вскоре жизнь Сиднея уже стала подчиняться расписанию общественной деятельности его жены.

Девушка, в которую он влюбился, превратилась в женщину, которую он начинал ненавидеть.

Голубые джинсы и хлопчатобумажные рубашки Кристины сменились кашемировыми и шелковыми платьями. Поджаренным на огне колбаскам она стала предпочитать изысканные блюда, подаваемые на тонком китайском фарфоре в дорогих ресторанах. Кристина дала понять, что желает, чтобы утренний кофе ей подавала вышколенная служанка, а не муж с полотенцем вокруг бедер. Особенно, если он имеет намерения подсластить кофе поцелуями вместо сахара.

Постепенно Сидней осознал, что его страстная жена необъяснимым образом превратилась в холодную женщину, которая только принимает поцелуи и терпит его близость из-за желания называться супругой известного бизнесмена.

Неужели Кристина с самого начала решила быть привлекательной, чтобы завоевать меня, гадал Сидней, или ее изменили мои деньги и мое положение? Через некоторое время он совсем перестал прикасаться к жене, желать ее. Очевидно, тем самым Сидней лишь закрепил свою ошибку. Единственным решением проблемы казался развод…

Так было вплоть до вчерашнего вечера, когда поцелуи Сиднея пробудили в Кристине былую чувственность. Не потому ли я вдруг решил отвезти Кристину в старый особняк, прямо спросил он себя. Может, дело совсем не в надеждах на возвращение памяти?

Кристина понимала, что Сидней не собирался заниматься любовью с ней ни сейчас, ни в другое время где бы то ни было. Но она вспомнила некоторые сцены из прошлого, которые были связаны именно с домом на севере Калифорнии.

— Долго ли еще ехать? — взволнованно спросила Кристина.

Сидней взглянул на жену. Она всматривалась вдаль, вся залитая солнцем.

— Всего несколько миль, — сказал Сидней. — Ты узнала эту местность?

Кристина покачала головой.

— Нет, но у меня появилось ощущение, что мы приближаемся. А какой он, этот старый дом? — нетерпеливо поинтересовалась она.

Подобный вопрос Кристина задала и в тот раз, когда я впервые вез ее сюда, припомнил Сидней. Тогда он улыбнулся и, похлопав жену по руке, сказал:

— Он очень уютный. Надеюсь, ты полюбишь его так же, как и я.

Но сейчас, умудренный опытом, Сидней не улыбнулся. У него осталась только одна надежда — чтобы амнезия Кристины исчезла, а вместе с нею пришел конец и недоразумению, возникшему в их отношениях.

— Дом действительно очень старый. Основная часть его была построена в 1770 году. Потом каждое поколение владельцев совершенствовало и достраивало особняк.

— Как чудесно! — воскликнула Кристина. — В доме, наверное, еще витает дух старины.

— По-моему, ты излишне романтизируешь ситуацию, — усмехнулся Сидней. — У старых домов обычно множество недостатков — полы скрипят, отопительная система отказывается работать, в мезонине живут пауки, в погребе мыши…

— Это он? — перебила Кристина.

Сидней взглянул на небольшой особняк, одиноко возвышающийся на холме. Зима не прошла для него бесследно — дом нуждался в покраске, два листа кровельного железа были сорваны ветром и упали на землю.

В душе Сиднея поднялась горечь. Почему это место прежде казалось ему волшебным?

— Да, это он, — подтвердил Сидней. — Извини, если ты ожидала большего.

— Большего? — удивилась Кристина. — Это великолепный дом!

Сидней снова отметил, что жена говорит то же, что и во время первого приезда сюда. Но в прошлый раз она лишь изображала восхищение, чтобы польстить мужу.

Сидней считал себя человеком, которого невозможно обмануть дважды. Он резко повернулся к Кристине, собираясь сказать какую-нибудь колкость, но вдруг понял, что она говорит совершенно искренне.

— Тебе правда нравится?

— Конечно, — восхищенно прошептала Кристина.

И мне кажется, что я узнаю этот особняк, могла бы добавить она, но промолчала, потому что не хотела пробуждать в душе Сиднея преждевременные надежды. Кроме того, Кристина чувствовала, что Сидней не просто так привез ее сюда, у него есть какие-то свои соображения на этот счет.

— Тина? — вывел ее из задумчивости голос мужа. Сидней уже припарковал «роллс-ройс» и вышел, чтобы открыть Кристине дверцу машины. — Может, войдем в дом?

Кристина посмотрела мужу в глаза. В них была настороженность и ожидание чего-то. У Кристины создалось впечатление, что Сидней надеется услышать от нее просьбу о возвращении в Сан-Франциско. Но Кристина не хотела отступать сейчас, когда цель так близка.

— Да, — быстро произнесла она. — Давай войдем.

Сидней не смог бы в точности сказать, какой реакции ожидал от жены. Надеялся ли он, что Кристина, оказавшись в гостиной, радостно воскликнет: «Вспомнила!» Или поступит совершенно по-другому — окинет взором старомодную обстановку и скажет, что она ничего не может припомнить, поэтому оставаться здесь не стоит.

Но Кристина не сделала ни того, ни другого. Она танцующей походкой прошлась по комнатам, восхищаясь покрытым широкими досками полом, небольшими старинными окошками и перилами лестницы, которые когда-то сама же и отполировала до блеска.

Перед тем как выезжать из Сан-Франциско, Сидней позвонил женщине, присматривавшей за домом, и предупредил об их приезде, чтобы она успела до прибытия хозяев смахнуть пыль с мебели и проветрить комнаты. Действительно, все было прибрано и сияло чистотой. На плите стоял кофейник, в корзиночке на столе был свежевыпеченный хлеб. В холодильнике Кристина обнаружила домашнее земляничное варенье, свежие яйца, масло и наполненный густыми сливками кувшинчик.

Сидней показал Кристине не только дом, но и парк, в котором стоял особняк. Больше всего ей понравились камины в доме и ручной насос на заднем дворе. Затем она со смехом добавила, что очень рада современной газовой плите и водопроводу, потому что старое доброе время и современность должны разумно сочетаться в этой жизни.

Сидней, вопреки здравому смыслу, чувствовал себя так, словно действительно попал в прошлое. Со странным чувством наблюдал он, как жена возится с насосом. Сегодня она оделась без намека на экстравагантность — на ней был серый свитер и черные спортивные брюки.

— Никакой более удобной одежды я найти не смогла, — заявила Кристина. Ее волосы были распущены, на лице отсутствовала косметика… Но Сидней увидел в ней сейчас что-то такое, что он искал долгие годы и нашел, лишь познакомившись с Кристиной.

Господи, что со мной происходит, вздохнул Сидней.

— Что случилось? — спросила Кристина.

— Ничего.

— Мне показалось, что ты огорчен чем-то…

— Я заметил мышь.

— Где?

— Она выбежала из-под шкафа и сразу спряталась. Не беспокойся, в кладовой есть несколько мышеловок. Позже я поставлю их.

— Не нужно. Я не боюсь мышей, — улыбнулась Кристина.

— Я провожу тебя в спальню. Ты почти не спала прошлой ночью, а наше путешествие было довольно утомительным. Думаю, тебе не помешает вздремнуть.

— Но я совсем не… — «не устала», хотела было сказать Кристина, но вдруг осеклась.

Дело было не в ее усталости. Сидней хотел на некоторое время остаться один. Кристина поняла это по его интонации. Очевидно, муж уже жалел, что привез ее сюда.

— Вообще-то ты прав, — с деланной улыбкой согласилась она.

Наверху было три двери. Одна вела в ванную, за второй скрывалась лестница, по которой можно было попасть в мезонин, а третья дверь вела в спальню. Здесь Кристине в глаза сразу бросилась обширная постель…