Страница 36 из 38
Это для всех остальных врачей появление в отделении без двадцати минут восемь — считалось нормой. Мелешко же никогда не приходил позже семи.
Потому нынешним утром за ними наблюдал практически весь персонал, и причем, с совершенно разным выражением на лицах.
Впрочем, Дарине не имелось никакого дела до мнения санитарок или медсестер. Да и мысли пациентов особо ее не трогали. Она уже проходила это. И точно знала — через несколько недель интерес утихнет, и их станут воспринимать, как нечто само-собой разумеющееся.
Не обращал внимания на суматоху, вызванную их появлением, и Игорь. Спокойно, в какой-то степени даже с насмешкой над окружающими, он нежно поцеловал ее в висок на прощание у дверей ординаторской, и шепотом позвал приходить к нему через полчаса — пить кофе, до которого утром они так и не добрались.
Спокойней всех отреагировал Богдан. То ли он уже просто сделал правильные выводы из разговора, подслушанного вчера. То ли на фоне собственного счастья (а судя по широчайшей улыбке, которая не сходила с его лица даже при разглядывании окон — на его предложение ответили утвердительно) ему хотелось, чтобы и все вокруг были влюблены.
Тамара Петровна же в очередной раз с тяжелым вздохом покачала головой, словно предвидела, что и в этот раз роман с «молоденькой» Охрименко — не принесет счастья ее начальнику. Но ни Дарина, ни сам Игорь не обратили на старшую медсестру никакого внимания. Слишком хорошо они теперь знали цену своему счастью.
А посреди рабочего дня — Игорь куда-то запропастился. И Даре вновь пришлась самостоятельно ставить печати на выписках и подписывать истории поступающих пациентов. И хоть он вроде бы предупредил, поймав ее в коридоре, но его задумчивое «меня не будет не дольше часа», которое в результате растянулось на два, мало что объяснило недоумевающей Дарине.
Потому, увидев, как Игорь, почти тайком, пусть такая попытка и казалось смешной в отделении, «пробирается» в свой кабинет — Даря решила выяснить, что происходит.
Но вот никак не рассчитывала застать его за попыткой отчистить от смолы руки, брюки и свитер.
И она совсем не хотела хихикать. Просто не сдержалась, когда он так обиженно и немного смущенно смотрел то на свою одежду, то на ее подергивающиеся губы.
— Ты что делал? — со вздохом прервав смех, она забрала из его пальцев мыло, которое сомнительно, чтобы могло помочь. И осторожно промокнув руки Игоря полотенцем, оторвала кусочек ваты от пачки, уже так же испачканной смолой.
Подавив новый приступ смеха, Дарина невозмутимо смочила вату спиртом, единственным, что имелось у них в данный момент под рукой, и принялась оттирать липкую, пахучую смолу с ладоней любимого.
— Елку покупал, — честно признался Игорь, опустив лицо в ее волосы и покорно подставил руки. — Ты украсила все отделение, даже мой кабинет — а у тебя еще елки нет, — объяснил он свой поступок в ответ на ее недоверчивое покачивание головой. — Я сосну купил, — с гордостью похвастался Игорь. — Только вымазался, как черт, — уже с виной признал он.
— Игорь, — Дарина не знала что сказать, до глубины души тронутая тем, что он думал о ней, что помнил ее любимое дерево. Если честно, то не только в этом году — у нее за все эти года ни разу не было елки. Все некогда было, не хотелось заниматься чем-то настолько нарядным и праздничным для себя, что даже мысли искусственную купить — Даря всегда прогоняла. — Ох, Игорь…, спасибо, — так и не придумав ничего умнее, она спрятала лицо у него на плече.
— Тсс, — он отдернулся. — Не хватало еще, чтобы я и тебя смолой вымазал, — с шутливой строгостью он помахал наполовину отчищенным пальцем перед носом Дари. — Тем более, ты в халате. И «спасибо» — не за что, — он наклонился, завладев ее губами. — Я люблю тебя, Даря, — прошептал Игорь, когда наконец-то отстранился. — И прекрасно помню, насколько сильно ты любила этот праздник.
Она улыбнулась, хоть в глазах и щипало от слез, которые, впрочем, тоже были радостными.
И правда, когда-то она сильно любила Новый год, так же, как и всю зиму. И теперь, кажется, благодаря этому мужчине, начинала вспоминать почему.
Чудо. Он возвращал ей веру в то, что и в обычной, злой, жестокой, эгоистичной и глупой реальности, в которой они жили — случаются чудеса.
— И я люблю тебя, — прошептала Даря в ответ. И вдруг закусила губу. — Ой, а мне же ее ставить негде! — внезапно испугалась Дарина, застыв над пятнышком смолы на свитере, за которое только принялась.
Но Игорь покровительственно похлопал ее по плечу.
— Не волнуйся, я об этом уже подумал, — уверенно сообщил он, приподняв рукав, чтобы Даре было удобней добраться до очередного пятнышка. — Мы поставим ее у меня, а ты — переедешь, — спокойно поделился Игорь с ней своим планом. И только напряжение в его карих глазах показало Даре, чего Игорю стоит такое показное спокойствие.
Это было… быстро. Другое слово вряд ли могло отразить тот страх и беспокойство, которые в один миг свернулись узлом внутри живота Дарины.
Однако, с другой стороны, а куда им было тянуть? Да и, разве не она сама требовала, чтобы Игорь больше не отпускал ее?
— У меня все наши игрушки остались, наряжать будет удобней, — привел Игорь еще один аргумент, решив, видно, что Дарина собирается отказаться.
Она подняла руку и провела пальцами по морщине, залегшей между его напряженными бровями. А потом приподнялась на носочки и поцеловала Игоря, вложив в эту ласку всю свою любовь, благодарность и счастье.
— Точно, — глотая слезы, кивнула Дарина. — У тебя гораздо больше места. И игрушки есть. Я просто не могу отказаться, — согласилась она со всеми его аргументами, хихикнув.
— Знаешь, когда это говоришь ты — доводы не кажутся такими убедительными, — Игорь скривил губы, продолжая пристально смотреть в глаза Даре.
— Ничего подобного, — возмутилась она, осторожно прижав пальцами свободной руки глаза, чтобы просто не разреветься. — Это самые «железные» аргументы.
— Тогда, почему ты плачешь, а не радуешься? — резонно заметил он, осторожно вытерев со щеки Дари слезу, которая все же прорвалась сквозь ее старания.
— Потому что я счастлива? — предположила она, начав смеяться сквозь рыдания.
— Странная реакция, — Игорь вздохнул и, забыв о своем собственном предупреждении, сгреб Дарю в объятия. — Но не может же мать моих детей жить отдельно? — спросил он у нее над ухом, почти шепотом. — Это, как минимум — неудобно.
— Точно, неудобно, — согласилась Даря, поняв, что все ее попытки успокоиться разлетелись прахом, и она уже откровенно ревет, уткнувшись ему в плечо.
— Даря, Даречка, ты что? — Игорь еще крепче обнял ее. — Я думал, ты более радостно на это отреагируешь, — немного растеряно признал он, продолжая вытирать ее слезы.
— А я рада, Игорь, — всхлипывая, кивнула она. — Очень-очень.
— Ага, хорошо, — не убежденно кивнул он. — Только, знаешь, тогда я с предложением подожду, пока ты немного загрустишь, — задумчиво протянул Игорь, чем вызвал у Дарины новый приступ смеха и слез.
Следующие две недели Дарина не ходила — летала по земле. Ей казалось, что просто не может быть никого счастливее, чем они с Игорем. Разве что их родители, которые, наконец-то, впервые за многие годы испытали уверенность в будущем своих детей.
Она упивалась этим тихим и простым счастье — просыпаться и засыпать рядом с любимым человеком, идти с ним на работу, и возвращаться вечером вместе домой. Вспоминать, что он больше всего любит, и баловать его этим, получая в ответ не меньше любви и внимания.
Они в тот же вечер нарядили елку, снова испачкавшись смолой. Но даже это не могло испортить ощущение чуда, которое казалось, заполняло собой каждый уголок сердца и жизни Дарины.
До праздников оставалось совсем мало. К счастью, ни одному из них не выпало дежурить в новогоднюю ночь, хотя, и тогда они придумали бы выход, скорее всего отправившись на дежурство вдвоем.
В отделении стабилизировалось количество пациентов — люди не хотели проводить праздники в палатах, и все, кому позволяло самочувствие — выписывались или отпрашивались домой. Да и новые не спешили занимать освобождающиеся койки, видимо, откладывая такое «счастье» до января.