Страница 4 из 9
Люси была на редкость мягкой, нежной — как телом, так и характером. А белокурые с золотым отливом волосы и вовсе делали ее похожей на ангела. Казалось, она родилась не в Даггорхорне, а в каком-то очень добром и благостном краю, где небо в мраморно-желтых, голубых и розовых акварельных разводах. Даже ее голосок звучал сладко, будто песня. У Валери порой возникало сомнение: уж не взяла ли ее семья однажды приемыша?
«Как это странно — иметь сестру, — подумала Валери. — Ведь она почти что я сама».
Люси остановилась перед ней, и девочки последовали ее примеру. Самая маленькая из них, с испачканными землей коленками, осуждающе взглянула на Валери: ну почему ты так мало похожа на старшую сестру? Жители Даггорхорна всегда считали Валери скрытной, замкнутой, черствой — полной противоположностью Люси.
По ту сторону дороги какой-то крестьянин тщетно пытался впрячь быка в телегу. Его возня заинтересовала двух девочек. Оставшуюся без занятия подружку окликнула Люси, подняла ее ручонку над головой, заставила ученицу кружиться. Та подчинялась неохотно, не желая отводить взгляд от своего кумира. Остальные три девочки сразу ревниво повернулись, ожидая, что на них тоже обратят внимание.
Валери почесала ногу, отколупнув подсохшую корочку.
Люси остановила руку сестры:
— Ведь шрам останется!
Ножки Люси были безупречными, без единого изъяна. Она их смазывала особой смесью пшеничной муки и масла.
Оглядев собственные ноги — покусанные насекомыми, в синяках и царапинах, — Валери спросила:
— Ты что-нибудь слышала о ночевке на природе?
Люси наклонилась к ней.
— Всем остальным разрешили! — прошептала она. — И мы должны пойти.
— Ну да, осталось только матушку уговорить.
— Попробуй ты.
— С ума сошла? Она мне ничего не разрешает. А ты всегда добиваешься своего.
У Люси были пухлые розовые губы. Нервничая, она покусывала их, и они розовели еще пуще.
— Пожалуй, ты права, — усмехнулась она. — Я же все-таки старшая.
С хитрой улыбкой она протянула корзинку. Валери заглянула в нее, уже зная, что увидит. Наверное, приятный запах выдал мамино любимое печенье.
— Ай да молодчина!
Валери встала и стряхнула лесной сор с блузки.
Довольная своей предусмотрительностью, Люси одной рукой обняла Валери. Они вместе отвели девочек к их матерям, работавшим в саду. В этом селе жили довольно суровые женщины, но даже самая неприветливая из них никогда не жалела улыбки для Люси.
По пути к дому сестры прошли мимо нескольких свиней, храпевших, как старик во сне, мимо козленка, гонявшегося за нахальными курами, мимо коровы, безмятежно жевавшей сено, мимо длинного ряда домов на сваях — они казались диковинными четвероногими существами, готовыми отправиться в путь. А вот и родное жилище, второе от конца. Вскарабкавшись по лестнице, девочки вошли в комнату. Платяной шкаф так рассохся, что дверцы не желают закрываться. Кровать растрескалась. Стиральная доска, которую отец сделал для матери прошлой зимой, совсем стерлась, надо бы заменить. На стене висит корзина, она совсем плоская, это чтобы ни одна ягода не оказалась раздавлена. В окно льется солнечный свет, в нем плавают пушинки — Валери вспомнила, как они с сестрой совсем маленькими прыгали на постели, поднимая целые облака перьев.
Их дом почти ничем не отличался от других. Вся мебель в Даггорхорне проста и надежна. Никакой роскоши, только самое необходимое. Стол имеет четыре ножки и столешницу, больше ничего.
Мама, конечно, была дома, хлопотала у плиты. Волосы она уложила на макушке в нетугой узел, две-три слишком короткие прядки свисали на затылок.
До прихода девушек Сьюзет думала о муже, обо всех его недостатках и достоинствах. Самый серьезный недостаток — да какое там серьезный, непростительный! — это отсутствие воображения. Она вспомнила, как вчера, замечтавшись, спросила у супруга: «По-твоему, что там, за стенами?» Муж прожевал еду, проглотил. Хлебнул пива. Даже призадумался вроде. Наконец ответил: «По-моему, то же самое». Сьюзет как будто сбросили с небес на землю!
С каждым годом все меньше остается друзей. Люди отдаляются от ее семьи. Сьюзет чувствовала себя ненужной, брошенной, как марионетка, у которой порвались нити.
Помешивая рагу, она думала о том, что ее затягивает в воронку — чем энергичнее вырываешься, тем сильнее влечет вниз…
— Матушка! — Сзади подошла Люси и нежно погладила по спине.
Сьюзет вернулась в реальный мир, к дочерям и недоваренному рагу.
— Девочки, пить хотите? — Она наполнила водой две чашки.
В чашку Люси она добавила ложку меду, а Валери предпочитала несладкое.
— Сегодня у вас трудный день, — сказала мать, подавая питье.
Сама она была рада остаться дома под предлогом того, что нужно сварить для косарей обед по поводу начала сенокоса. Она снова принялась помешивать рагу в огромном горшке с ручками. Горшок был пузатый, низкий и кривобокий, и при виде его Люси чувствовала себя неуютно — она не любила несовершенство в любых его проявлениях. Валери заглянула в горшок и увидела смесь из коричневой, желтой и серой круп, среди которых ярко выделялись зеленые горошины.
Люси что-то щебетала, а Валери принялась за работу, помогая матери шинковать тонкие хвостики моркови. Сьюзет молчала. Болтовня Люси заполняла всю кухню, а ее сестра пыталась понять, не случилось ли чего худого. Если у матери всего лишь очередной приступ хандры — не беда, переживем, в первый раз, что ли?
Девушка добавила в котел овощей. Листовая капуста, чеснок, репчатый лук, порей, шпинат и петрушка…
Конечно, Валери не могла знать, что Сьюзет снова вернулась мыслями к своему мужу. Сезар заботливый отец и верный супруг. Но ведь Сьюзет ждет от него не только этого. Если бы ее надежды не были столь возвышенны, то и разочарование, наверное, не оказалось бы таким опустошающим.
Нет, конечно же, Сьюзет благодарна Сезару за любовь и помощь. И она платит сполна, поддерживая порядок в его крошечном доме, любя его детей и стараясь глядеть сквозь пальцы на его пороки. Нельзя же не признать, что в супружестве есть определенные взаимные обязанности — как ни крути, а брак — та же сделка. Вот только обидно до слез, что любовь в расчет не принимается. Однако ничего с этим не поделать, так уж устроена жизнь.
Вынужденная удовлетвориться сим выводом, Сьюзет повернулась к дочерям и увидела, что Валери неотрывно глядит на нее, как будто прислушивается к материнским мыслям. От кого младшенькой достались зеленые радужки, Сьюзет не знала; у нее самой и у Сезара глаза были желтовато-карие.
Мать кашлянула, прочищая горло.
— Хорошо, что вы, девочки, всегда мне помогаете. Я уже говорила и снова повторю: ты, Валери, должна уметь готовить. Пригодится, когда обзаведешься собственным хозяйством. Люси это уже поняла.
Люси во многом была похожа на Сьюзет. Они все обдумывали заранее, все тщательно планировали.
А вот Валери и Сезар слишком часто совершали опрометчивые шаги, не давая себе труда поразмыслить как следует.
— Мне всего семнадцать, не стоит с этим спешить, — возразила Валери, рассекавшая ножом бархатистую мякоть помидора.
Она поморщилась, уронив половинки на не слишком ровную поверхность стола. Кому приятно выслушивать родительские нотации?
— Но ты уже вступила в брачный возраст. Ты теперь молодая женщина.
При этих словах Сьюзет у сестер из головы мигом вылетели все мысли о будущей ответственности. Девушки не упустили момент.
— Да, кстати, матушка… мы ведь скоро пойдем на сенокос, — начала Люси.
— Конечно. Это твой первый сенокос, Валери, — горделиво напомнила Сьюзет, нарезая капусту.
— И многие люди… многие женщины там задержатся… — продолжила Валери.
— Чтобы зажечь костер, — закончила Люси.
— Ммм… ну да, — кивнула Сьюзет, снова погружаясь в свои мысли.
— И мама Пруденс берет с собой девочек, они будут ночевать в палатке, — сообщила Валери.
— Вот мы и хотели спросить, можно ли и нам пойти с ними? — наконец задала опасный вопрос Люси.