Эра зла

— Типун тебе на язык, чадо! — суеверно отчитал оборотня отец Григорий. — Сплюнь, а то еще, не ровен час, беду накликаешь…

— Эко ты силен в хакерских терминах, отче! — насмешливо уел иерея ушлый вервольф. — Беду накликать — это, значит, вирусов в Интернете нацеплять…

— Анафема! — вполголоса проворчал священник, конечно же не понявший из объяснений фон Майера ни единого слова. — Речи у тебя бесовские…

— Зато помыслы чистые! — серьезно добавил неугомонный рыцарь, наставительно поднимая палец. — А сие — важнее всего.

Я краем уха прислушивалась к их беседе, размеренно шагая вдоль уводивших вдаль стен. Коридор подземелья все тянулся и тянулся, грозясь оказаться почти бесконечным, что, впрочем, не вызывало у меня ни малейшего удивления. В те стародавние времена, когда неведомые мне зодчие возвели замок Чейт, все сооружения подобного типа строили долго и надолго. Неспокойное соседство воинственных турок принуждало местных дворян озаботиться вопросом собственной безопасности, и поэтому под замками не просто сооружали убежища, а прокладывали целые туннели, способные в случае необходимости вывести их владельцев в какое-нибудь укромное место. Например, в деревню, находящуюся за десять километров от исходной точки спуска под землю. А замок Чейт изначально воздвигался как потайная цитадель, призванная укрыть неугодных официальной церкви протестантов. Оттого и подземелье ему полагалось достойное, в чем мы и получили возможность убедиться лично.

— Ты точно знаешь, куда нужно идти? — поинтересовался Тристан, безмолвно проследивший за тем, как я миновала очередную развилку коридора и без колебаний выбрала правый, а не левый туннель.

— Чувствую, — честно ответила я. — Иногда у меня даже возникает смутное ощущение, будто я уже бывала здесь в какой-то прошлой, иной жизни.

— Наследственная память! — уважительно присвистнул стригой. — Серьезная штука, с ней не поспоришь.

Я дружелюбно улыбнулась:

— Мне бы твою непоколебимую веру в науку. Но, увы, полагаю, истинной подоплекой моей интуиции является какая-то другая причина, более мистическая, внушающая мне серьезные опасения…

— Думаю, ты права. Я тоже улавливаю некие ленивые вибрации, хотя не вижу ничего, кроме темноты и пустоты, — нахмурился мой собеседник. — Что же это такое?

— Стены… — неуверенно предположила я. — Мне кажется, они дышат… А еще ведут меня в нужном направлении, ориентируя, словно стрелка компаса!

— Разве такое возможно? — искренне удивился Тристан. — Знаешь, иногда на меня накатывает нечто необъяснимое. Я начинаю ловить себя на странных мыслях и обрывках воспоминании, связанных с некими заклинаниями и обрядами. Наверное, то дает знать о себе память колдуна, передавшего мне свой дар.

— Значит, ты все равно познаешь эту сторону своего «эго»! — то ли утешила, то ли припугнула я. — Рано или поздно…

Тристан задумчиво кивнул, не сводя затуманившегося сомнениями взора с противоположной стены коридора. Неожиданно он вздрогнул всем телом и отшатнулся.

— Санта, тебе не показалось! — панически выдохнул он. — Они и впрямь шевелятся…

— Кто? — мгновенно отреагировала идущая сразу же за нами Оливия.

— Что случилось? — забеспокоился Конрад.

— Где? — Волчками закрутились оба нефилима.

— Мамочка, — внезапно завизжала нервная Ариэлла, — в этой стене кто-то есть!

— И в этой тоже! — спокойно подтвердил Натаниэль, указывая в обратную сторону.

— Чертовщина! — схватился за крест отец Григорий. — Бесы, дьяволы!

— Нет, тот, кто спрятан в толще этих стен, намного хуже! — печально произнес Тристан. — Подозреваю, что многие сотни лет назад их намеренно оставили в подземелье, приказав охранять госпожу Эржебет от любого непрошеного гостя, осмелившегося нарушить ее покой. И эти стражники как магнитом притягивают к себе Санту, указывая ей верный путь к темнице.

— Кто оставил? — Вервольфу захотелось уточнения.

— Стригои! — коротко пояснил Тристан, тяжко вздыхая.

— Объясните мне немедленно, что здесь происходит? — подрагивающим от едва сдерживаемого гнева голосом потребовала валькирия. — О ком вы говорите?

Де Вильфор только собрался ответить, как вдруг противолежащая от нас стена буквально рассыпалась в прах, выпуская наружу трех отвратительных тварей, лишь отдаленно напоминающих людей. Их смердящие могильной вонью тела покрывали остатки полуразложившейся плоти и клочки недогнившей одежды. Ужасающие черепа скалились пеньками желтых, острых зубов, в провалах глазниц горели кровавые огоньки, а в руках резвые умертвия сжимали длинные ржавые цепи.

— Папочка! — еще звонче завизжала Ариэлла. — Упыри!

— Это морои! — громко поправила я, мягко берясь за рукоять своей катаны. — Охранники и защитники Эржебет, пробудившиеся для выполнения данного им поручения…

Стены коридора буквально взрывались, разлетаясь комьями сухой земли, каменной крошкой и бурой кладбищенской пылью. Вырываясь из плена непрочной кирпичной кладки, наружу выбирались все новые и новые твари, окружая нашу оторопевшую компанию. Словно впав в прострацию, я замерла, испуганно взирая на вооруженных цепями, мечами и булавами мороев, решительно преградивших дорогу в выбранный мною коридор. С одной стороны, это недвусмысленно свидетельствовало о том, что мы приближаемся к желанной цели, а с другой — сражаться с армией мертвецов, намного превосходящих нас численностью, казалось мне сущим безумием. И придя к такому выводу, я вовсе не повторяла фразу какого-нибудь классика. Нет, я не собиралась делать ничего подобного, ибо цитируют великих лишь те люди, у кого просто-напросто имеется хорошая память. Умные же всегда высказывают только свои собственные мысли…

Кривая турецкая сабля, зажатая в лапе высоченного умертвия, взлетела у меня над головой, и я мгновенно отбросила бесполезные философствования, рывком перемещаясь вправо, чтобы уйти от падающего на мою макушку клинка.

— Защищайтесь! — не требующим возражений тоном закричала я, обращаясь к своим спутникам. — Я понимаю, что, ввязавшись в мои проблемы, вы желали обрести звания героев. Но подозреваю — не посмертно!..

Нефилимы угрожающе зарычали, скаля внушительные клыки. Натаниэль с шелестом встопорщил оперенные кинжалами крылья, сразу становясь похожим на ходячую овощерезку. Но больше всех удивил меня отец Григорий, который коротко, благолепно помолился, а затем извлек из-под полы своей рясы здоровенный тесак. А потом все сразу смешалось и закружилось в смертельном хороводе, состоящем из мелькающих клинков, треска пистолетных выстрелов, бешеного рева Конрада и истошного визга Ариэллы, бестолково путающейся у нас под ногами. Полагаю, она руководствовалась немудреным принципом: «Если ты охрип, то, возможно, рядом кто-то оглох», — но, к сожалению, на умертвий он не действовал. Я не могла отказать своим спутникам в ратных навыках, мужестве и дерзости, но мороев было слишком много. Я без устали кромсала их непрочные тела, но отрезанные руки тварей тут же цеплялись за нашу одежду, отрубленные головы кусались своими гнилыми зубами, а искрошенные в прах кости запорашивали нам глаза. Я наотмашь саданула катаной, пополам рассекая остов своего полуразложившегося противника, выпадом назад смяла грудную клетку другого мороя, а ударом в висок раздробила череп третьей твари, но можно ли победить изначально мертвых врагов? Наши силы иссякали, а на место первого расчлененного трупа тут же вставали второй и третий, выползая из казавшихся бездонными тайников.

— Да сколько же их здесь? — возопил утративший веру в победу Конрад. — Десятки, сотни?

— Тысячи! — отнюдь не оптимистично отозвалась я. — Кладбища Чейта всегда славились своими масштабами. На них похоронили бессчетное количество павших в бою воинов…

— Тогда нам конец! — ровным тоном констатировала Оливия. — Скоро мы будем погребены под валом неживых тел и станем их обедом…

— Нет, мы не умрем! — протестующе всхлипнула Ариэлла. — Ангелы бессмертны!

— Посмотрим, сможешь ли ты выжить, будучи растерзанной на кучу мелких кусочков, — язвительно хмыкнула валькирия.