Страница 26 из 32
– Садись здесь, – сказал он.
Она прошла дальше по вагону, сама выбрала себе место.
– Что ж, счастливого пути, – сказал Лепра.
Она, казалось, не замечала протянутой руки.
– Ты делаешь успехи, – сказала она голосом, который он никогда прежде не слышал.
Он спрыгнул с подножки, дождался отправления. Когда поезд тронулся, Ева открыла сумку и достала пудру. Лепра, для формы, прошел вдоль вагона и помахал ей. Потом, сунув руки в карманы, вернулся к машине. Что теперь? Вечер был свободен. Он мог поехать куда-нибудь, побродить в порту, пойти в кино… Он ни перед кем не должен был отчитываться. Мог, наконец, остаться наедине со своей тревогой. Он выбрал отель по своему вкусу, вписал в регистрационную карточку первое пришедшее на ум имя. Лепра больше не существовало.
В баре он выпил виски, заказал еще и неожиданно вспомнил последний вечер с Фожером. Алкоголь только подогревал воспоминания, но они казались уже галлюцинациями. Нет, Фожер никогда на него не сердился. Напротив, он всегда был снисходителен к нему. Ревновал, конечно, но в этом не было злости. Бедняга Фожер! Вот этому и надо посвятить вечер. Думать о Фожере. Что бы сделал Фожер, если… Лепра закурил вторую сигару. Ее аромат тоже благоприятствовал воспоминаниям. Все-таки удивительно, какое огромное место занимал Фожер в его жизни! В его памяти всплывали его забытые замечания, советы… «Ты слишком часто смотришься в зеркало», – нередко говорил Фожер или внушал: «Чем больше ты досаждаешь окружающим, тем легче тебе будет приручить их». Обрывки его мелодии на мгновение смешались с этими словами. Сидя за стойкой, положив голову на сжатые кулаки, Лепра рассматривал жидкость в своем стакане. «Мы, – говорил Фожер, – люди особые, понимаешь, малыш? Если хочешь, чтобы музыка пришла к тебе, надо сначала, чтобы она почувствовала тебя в себе!» Бар постепенно пустел. Бармен настойчиво протирал стойку возле стакана Лепра. Тот посмотрел на часы. Как поздно! Он расплатился, вышел и обрадовался, что снова может раствориться в ночи.
Сон продолжался. Фожер шел рядом с ним. Лепра снова оказался в порту. Раздался мычащий гудок огромного грузового корабля и повторился множество раз навязчивым эхом. Мелодия Лепра медленно возвращалась к жизни. Он не тревожил ее, думая о другом, смотрел на качающиеся фонари, на светлые блики на воде. В темноте проносились вагоны. Подъемные краны возносили вверх странные тюки, мелькающие в лучах прожекторов. Он чувствовал, как мелодия рождается в нем, начинает жить своей жизнью, и он становился уже просто страстным зрителем, которого не принимают в расчет. «Лепра не в счет!» – еще одна фраза Фожера, которая внезапно обрела свой истинный смысл. Неожиданно накатила волна и захлестнула мостовую и рельсы. Лепра вздрогнул. Он понял, что весь горит, но сейчас это его не волновало.
В переулке он столкнулся с девушкой. Она остановилась и улыбнулась ему, помахивая сумкой на длинном ремне. Лепра тоже остановился. Она взяла его за руку и потянула за собой, и он пошел следом за ней по темному коридору, поднялся по лестнице. Фожер одобрил бы его. Девушка вошла в комнату и зажгла свет.
– Ты не здешний, – произнесла она. – Сразу видно.
– Вот послушай-ка, – сказал Лепра.
Он насвистывал ей свою мелодию. Она смотрела на него в тихом бешенстве, забыв раздеться.
– Ну, знаешь, – наконец произнесла она, – я разных придурков видала, но такого – никогда…
X
– А, вот и ты, – сказала Ева.
– Да, вот и я. Извини меня, – сказал Лепра.
– У тебя был приступ независимости. Теперь ты вернулся за мной. И воображаешь себе, что…
– Прошу тебя…
Он прошел мимо нее, сел за рояль и беспечно, как бы для собственного удовольствия, наиграл песню, без ненужных брио, без затей, не спуская глаз с портрета Фожера.
– Ну как тебе? – спросил он, не оборачиваясь. – Для начала неплохо, по-моему. Только припев пока не получается.
Он поискал еще, попробовал наугад несколько тем и наконец остановился на той, которую легче всего было напеть. Затем сыграл сразу все вместе, куплет и припев.
– Вот. Дарю ее тебе.
Он смеялся, он был счастлив.
– Ты ничего не понимаешь, – сказала Ева. – Ты спятил.
– А что? Тебе не нравится?
– Напротив. Это… Не хочу тебя обидеть, но я не думала, что ты на такое способен.
– Ну как?
– А все остальное?
Лепра нахмурился.
– Все остальное… ну да… следствие, письма!
Он обнял Еву за плечи и слегка потряс ее.
– Представь себе, я в это не верю. Хватит. Знаешь, я сегодня всю ночь думал о Фожере. И начал понимать его.
Она села. На ее внезапно побледневшем лице блестели огромные, неподвижные зеленые глаза.
– Ты меня пугаешь, – сказала она.
– Пугаю? Потому что начал понимать Фожера? Не смеши меня. По-моему, он и не собирался посылать письмо. Повторяю тебе: на него это не похоже. Он просто хотел испытать тебя. Если бы ты пошла в полицию и выдала себя, он оказался бы прав. А если нет, то он все равно прав; он молодец, Фожер! Парень не промах!
– Только ты не учитываешь, что смерть Мелио все осложняет.
– Я не говорю о Мелио, – упорствовал Лепра. – Я просто считаю, что Фожер не мог отослать такое письмо. Может, он его и написал – тут я ничего не имею против. Но я готов биться об заклад, что Мелио либо уничтожил его, либо не воспользовался им.
– По-твоему, у убийцы Мелио такая же ранимая совесть?
– Но ведь…
Лепра внезапно отвернулся, подошел к окну и нетерпеливо забарабанил пальцами по стеклу.
– Может, убийца не нашел письма.
– Но пластинку-то он нашел. И он бы не расстался с пластинкой, если бы письма не было у него в руках. Это очевидно! Ты как мой муж. Он всегда отрицал то, что ему не нравилось. Так удобнее.
Зазвонил телефон, и Лепра резко обернулся.
– Меня нет дома, – сказала Ева.
Они подумали об одном и том же: что, если это…
– Ответь ты, – прошептала она.
Лепра на цыпочках пересек гостиную и снял трубку. Ева взяла отводную.
– Минутку, – произнес женский голос. Почти в ту же секунду заговорил мужчина:
– Алло… алло, мадам Фожер?
Ева наклонилась к нему и прошептала:
– Это Борель.
– Алло, – сказал Лепра. – Мадам Фожер нет дома.
– А кто у телефона?
– Жан Лепра.
– А, очень приятно, господин Лепра. Это комиссар Борель… Я имел счастье аплодировать вам… Я уверен, что мадам Фожер многим вам обязана… Ее еще долго не будет?
– Я не знаю.
– Досадно. Вы сегодня увидитесь с ней?
– Думаю, что да.
– Будьте добры, передайте ей, что я жду ее у себя… Просто маленькая формальность, ничего серьезного, я даже не послал ей повестку… Если вы захотите сопровождать ее, я буду рад пожать вашу руку.
– Договорились.
– Всего хорошего, господин Лепра, до скорого.
Лепра осторожно повесил трубку.
– Лицемер, – бросила Ева.
– Он пока не может устроить тебе очную ставку с шофером, – сказал Лепра. – Он еще трижды подумает, прежде чем сделать это.
– Он пригласил и тебя, – сказала Ева.
– Да, но я не обязан…
– Ты бросишь меня одну?
– Ладно, идем! – вздохнул Лепра. – Если им нужен преступник, я признаюсь. Ты же этого хочешь?
– В чем ты признаешься?
– Ну… что убил Фожера.
– И согласишься, чтобы тебя обвинили в смерти Мелио?
– Нет.
– А меня?
– Черт знает что, – проворчал Лепра. – Еще утром я почти забыл обо всем этом, и вот теперь…
Ева одевалась в спальне, а Лепра в сотый раз пытался представить себе ход мыслей Бореля. Он наверняка думает, что Фожера, может быть, убили, как Мелио… И тогда будет уж слишком близок к правде. Таким образом, идти в префектуру – все равно, что броситься в волчью пасть. Лепра ощупал свой бумажник. Там лежала бумажка с подробным расписанием поездов в Бельгию. Может, еще есть время. А там… он будет писать музыку под вымышленным именем… Поначалу ему будет трудновато пробиться – как и Фожеру. Но рано или поздно, как и Фожер, он прорвется. Ева висела на нем мертвым грузом. И он не потерпит, чтобы она его судила. Вот в чем его настоящая слабость, истинная трусость. Фожер бы не колебался.