Смерть короля Тсонгора

Глава вторая

Траурное покрывало Субы

1

Вот так неожиданно Массаба оделась в траур. Весть о смерти короля Тсонгора быстро распространилась по всем улицам, по всем кварталам, всем предместьям. Она вышла за крепостные стены и добралась до северных холмов, где о ней узнал Санго Керим. Она пробежала по выложенной плитами главной дороге на юге и пришла к кортежу Коуаме. Вот так все разом изменилось. Лицо дня стало другим. Все, что готовилось к свадьбе, исчезло, уступило место траурным одеяниям и печальным лицам.

Самилия была убита горем. Ее ум помутился. Она ничего не понимала. Ее отец мертв. Платья, драгоценности, радостные улыбки – все исчезло. Какое-то проклятие раздирало ее жизнь. У нее отняли ее счастье, и она была в ярости. Она готова была проклинать отца за то, что он позволил себе умереть в день ее свадьбы, но когда она начинала думать о нем, ноги у нее подкашивались и она рыдала, как ребенок в глубоком горе.

Тело Тсонгора унесли жрецы. Они его обмыли. Они его одели. Нанесли на лицо грим, который придал его чертам некое подобие застывшей улыбки. Потом тело положили на катафалк в самом большом зале дворца. Приказали курить фимиам. Высокие окна закрыли огромными деревянными ставнями, чтобы в помещение не проникал дневной жар и тело не разлагалось, и в полутьме, при свете нескольких факелов, начали оплакивать короля. Дети сели вдоль катафалка. По старшинству. Там были два старших брата-близнеца Сако и Данга. Сако сидел на месте наследника престола, потому что при родах он вышел из утробы матери первым. Данга, склонив голову, сидел рядом с ним. Дальше сидел третий сын, Либоко. Он держал за руку свою сестру Самилию. На самом краю было место самого младшего, Субы. Лицо его было непроницаемо. Он неотступно думал о своем последнем разговоре с отцом. Пытался понять смысл его слов и не мог. И он сидел, устремив взгляд в пространство, не в силах понять, как мог день радости вдруг превратиться в бессонную ночь у тела усопшего.

Дети короля Тсонгора сидели словно окаменевшие. Перед ними в полумраке и тишине медленно проходило все королевство. Первыми прибыли Гономор, верховный жрец королевства, вождь людей-папоротников, и Трамон, командир личной гвардии короля. Потом пришли представитель от придворных и дворцовый управляющий. Высокопоставленные лица Массабы. Соратники короля по военным походам, те, кто вместе с ним провел двадцать лет своей жизни в седле. Послы, друзья и несколько жителей города – мужчины и женщины, которым удалось миновать все преграды, чтобы войти во дворец и в последний раз увидеть своего государя.

Катаболонга тоже был там. Сидел в ногах покойного. И никто не подумал спросить его, что же произошло. Его застали на террасе рядом с королем. В руке он держал обагренный кровью кинжал. Казалось, он и есть убийца. Он все еще сжимал в руке орудие убийства. Но никому и в голову не приходила мысль схватить его, потому что две раны на запястьях короля ясно свидетельствовали о том, что он сам убил себя. И еще потому, что все помнили о соглашении, которое связывало этих двух человек. Некоторые визитеры, выразив свои соболезнования семье покойного, даже подходили к Катаболонге и на ухо шептали ему несколько слов. Доброжелательно. А Катаболонга сидел в ногах короля, которого он пронзил кинжалом, и со слезами принимал слова сочувствия.

2

Когда последние послы покинули зал, доложили о прибытии Коуаме, принца соляных земель. Он вошел в сопровождении своих приближенных: Барнака, вождя пожирателей ката, и Толоруса, предводителя его войска.

Увидев, что он входит, Сако попросил всех находящихся в зале выйти, чтобы семья осталась наедине с принцем и его эскортом. Коуаме оказался красивым мужчиной. Синие глаза. Горделивая осанка. Открытый взгляд. Он был высокий и сильный и всем своим видом излучал спокойствие и благожелательность. Сначала он подошел к катафалку Тсонгора. Молча постоял там. Смотрел на покойного. Лицо его выражало горе. Потом громко, чтобы все слышали, заговорил.

– Не таким, король Тсонгор, я надеялся увидеть тебя, – сказал он, держа руку на катафалке. – Я хотел встретиться с тобой с радостью. С радостью принять твою дочь и назвать твоих сыновей своими братьями. Я надеялся, что с годами мне будет дано узнать тебя, как узнают историю. Я хотел вместе с твоими сыновьями лелеять твою старость. Нет, не так, король Тсонгор, мы должны были встретиться. Не смерть должна была пригласить меня войти в этот дворец, но твоя старая отеческая рука, я надеялся, проведет показать мне каждую комнату, каждый уголок, познакомить меня с твоими близкими. А вместо этого твоя мертвая рука неподвижно покоится на груди, и ты не чувствуешь слез, которые льются из моих глаз, оплакивая ту встречу, в которой жизнь отказала нам.

Сказав это, он поцеловал руку покойного, потом подошел к его детям и тихим голосом каждому выразил свое соболезнование. Самилия ждала своей очереди. Сидела, опустив голову. Твердила себе, что она не должна смотреть на него, это неприлично. Ею овладело какое-то странное волнение. Когда Коуаме опустился перед ней на колени, она невольно вскинула взгляд, и его близость заставила ее вздрогнуть. Он был здесь. Перед нею. Красивый. С яркими губами. Она не слышала, что он говорит ей. Но она видела его глаза, с лихорадочным блеском смотрящие на нее. И по этому взгляду она поняла, что Коуаме все еще желает ее. Даже несмотря на траур. Она поняла, что ради этого он и пришел. Пришел, чтобы сказать всем, что Самилия была обещана ему и, несмотря на эту смерть, он будет ждать столько, сколько потребуется, лишь бы она стала его женой. И она была благодарна этому человеку. Значит, ее жизнь еще не закончилась. Это ей говорило его лицо. Уляжется горе, окончится траур, и жизнь откроется перед ней. Возможно, еще не все потеряно. Она не могла оторвать взгляда от этого человека, который всем своим видом говорил ей, что сегодня не все кончилось.

3

Сако встал, чтобы проводить Коуаме и поблагодарить его за то, что он пришел, но в эту минуту дверь в зал внезапно распахнулась и, не дожидаясь, когда о нем доложат, вошел Санго Керим в сопровождении Рассамилага, высокого худощавого человека в черной с синим одежде. Наступило молчание, все переглядывались, стараясь понять, что происходит.

Самилия смотрела на вошедшего. Она была потрясена. Это он, конечно же, это он. Санго Керим. Прошлое всколыхнулось в ней. Она смотрела на него, и на минуту ей показалось, что она вернулась в то время, когда он жил здесь, среди них, в то время, когда ее отец был жив. Она почувствовала облегчение. Значит, в ее жизни есть что-то незыблемое. Что-то надежное, неизменное. Санго Керим снова рядом, как прежде. Она смотрела на него с надеждой. Он здесь. Перед нею. В своем горе она могла теперь рассчитывать на Санго Керима. Но она помнила о том, что здесь и Коуаме, и предчувствовала, с какой силой вспыхнет противостояние двух претендентов на ее руку. Всем своим существом она ощущала тревогу, но лицо Санго Керима успокаивало ее. Ей казалось, что далекий голос из прошлого напевает ей в ухо детские считалки, чтобы успокоить ее.

Теперь его узнали все. Но никто не сделал ни малейшего движения. О его приезде стало известно еще вчера. Все знали, что он виделся с королем, и с удивлением отметили, что разговор с ним омрачил старого Тсонгора настолько, что он стал мрачнее тучи. Тогда они не осмелились ни о чем спросить его. К тому же мысли всех были заняты приготовлениями к свадьбе, церемонией подношения подарков, и всеобщая суета затмила эти вопросы. А сейчас все задавали их себе. Зачем он здесь? Что он хочет? Что он сказал королю? Данга и другие братья хотели бы спросить об этом, но Санго Керим не подходил к ним и стоял с искаженным лицом. Бледный. Тщетно пытаясь скрыть, что руки его дрожат. С той минуты, как он вошел, он не сводил глаз с Коуаме. Молча разглядывал его. А взгляды всех были обращены к нему. Наконец он заговорил. Он обратился к Коуаме, а тот слушал его и не понимал, кто этот человек, почему он здесь и чего ради обращается к нему, ведь они видят друг друга впервые в жизни.