Второй Эдем

Безопасное солнце и чистый воздух делали жизнь в Городе Века очень приятной. К сожалению, это в равной степени радовало как его законных жителей, так и заезжих вандалов. Вопиющая несправедливость заключалась в том, что честные граждане платили местный налог, чтобы люди, которые их грабят, были защищены от рака кожи и заболевания легких. Что-то нужно было делать.

И это «что-то» сделали. Была создана принципиально новая система безопасности с применением загрязняющих веществ. Орбитальный солнцезащитный экран добавился к постоянно растущей куче хлама, пойманного гравитационными силами других планет; огромные вентиляторы застыли. Солнцезащитный экран заменили усилителем ультрафиолетовых лучей, который действовал словно огромная лупа. Был заключен договор с энергетической компанией, которая перестала сливать отходы в Тихий океан и пустила их на Авеню Звезд. Парковки соединили со зданиями посредством биотуннелей, чтобы имеющие допуск граждане могли выйти из защищенных автомобилей и попасть прямо в герметичную среду. Любой человек, не имеющий доступа к биотуннелю, подвергался огромной опасности.

Эффект был поразительный. На магистрали перед въездом появились предупредительные надписи: «ВНИМАНИЕ! Эта зона охраняется окружающей средой!! Даже короткое пребывание в Городе Века может привести к серьезным заболеваниям, вплоть до летального исхода! Не выходите из машин и продолжайте движение, если у вас нет доступа к биотуннелю».

Таким простым способом нефильтрованный солнечный свет и промышленный смог превратился из головной боли в бизнес. Загрязненная среда стала прибыльным товаром.

Все хотят славы

Натан остановил машину. Он приоткрыл окно только чуть-чуть, потому что воздух снаружи был довольно мерзкий. Он бы предпочел поговорить с охраной через воздушный шлюз в люке, но это могло показаться подозрительным, а выглядеть подозрительным перед сотрудниками частных полицейских сил Беверли-Хиллз равносильно самоубийству.

Выглядеть подозрительным было безумием, а, по мнению сотрудников частных полицейских сил Беверли-Хиллз, именно психи являлись их основной мишенью. Беверли-Хиллз был обителью звезд, и психов сюда тянуло, словно пчел на мед. Психи выстраивались в очередь, чтобы совершить попытку убийства звезды в силу любви и восхищения. По всей прилегающей территории расположились киоски с хот-догами и дешевые гостиницы, дабы обслуживать толпы неуравновешенных несчастных неудачников, которые стекались к Голливуду, одержимые жаждой незаконного и агрессивного контакта со знаменитостью.

До чего же изменился Голливуд! Было время, когда в каждом автобусе, въезжающем в Лос-Анджелес, было десять подростков, мечтающих стать знаменитостями. А теперь в них сидят десять подростков, мечтающих убить знаменитость.

Проблема, как всегда, заключается в славе. Все хотят славы, но не все могут добиться ее. Слава достается только звезде, но стать звездой – это очень трудное дело. Психи обнаружили более легкий способ. Зачем, утверждали они, проводить годы, изучая актерское мастерство и оттачивая его, изматывать себя, подрабатывая по ночам барменом или официантом, проходить бесконечные прослушивания для рекламных роликов и выпрашивать крошечные роли в дешевых фильмах, мучительно раздумывать, спать с продюсером или нет, растрачивать по мелочам свою жизнь, ловя один шанс на миллион, шанс, который сделает тебя звездой? Зачем делать все это, если для того, чтобы прославиться, достаточно найти идиота, который все это уже сделал, и застрелить его?

Именно такая беспощадная логика побудила некоторых задаться вопросом, кто же они такие, эти психи.

Появились агентства, занимающиеся сбором огромного количества данных. Жизнь убийцы звезды была в цене; существовали права на издание книг, на выпуск фильмов, запись эксклюзивных интервью и печать эксклюзивных фотографий. И следить за всем этим нужно было очень внимательно.

– Спрячь свое прошлое, – такими были первые слова, которые агент говорил преисполненному надежд молодому психу, приходившему к нему за информацией. – Если тебе повезет и ты подстрелишь крупную дичь, каждая твоя детская фотография станет золотой жилой. Поверь мне, пресса обчистит дом твоей мамочки еще до того, как стихнут звуки выстрелов. Любые документы, любые твои снимки нужно собрать вместе и отдать мне на хранение, чтобы начать продавать их в день твоего первого слушания в суде. Нам нужно сделать эксклюзивное интервью с твоими старыми друзьями и школьными учителями до того,как ты убьешь звезду. Поверь мне, даже твоя собственная семья начнет везде видеть знак доллара, когда поймет, сколько ты будешь стоить.

К тому времени, как Натан приехал в Голливуд, самый жуткий этап этого безумного поветрия – прославления себя через убийство – уже закончился. Однако на его пике люди попадали из тюрьмы прямо на должности ведущих телевизионных ток-шоу и на главные роли сериалов о самих себе. Порочный круг замкнулся, так как у бывшего убийцы было совсем немного времени, чтобы приспособиться к своей свежеобретенной славе, пока его самого не убивали и все не начиналось сначала.

Некоторые агентства, представляющие как настоящих звезд, так и психов (а последние, разумеется, иногда становились настоящими звездами), даже подумывали о возможности взаимовыгодных сделок между обеими сторонами. Например, если у звезды возникали серьезные финансовые неприятности, можно было договориться с психом, чтобы он только ранил звезду, после чего прибыль делилась пополам. Но такое никогда не удавалось. Во-первых, в силу непонятных причин о таких сделках тут же всем становилось известно. А во-вторых, в суете и приготовлениях как-то забывали, что участвовавшие в деле психи были психами по призванию и у них редко получалось всего лишь ранить свою жертву.

В общем, служба безопасности Беверли-Хиллз имела все основания быть нервной. Свихнутый киллер – едва ли не самая престижная карьера, на какую может рассчитывать бездарный парень. Слава всегда считалась наивысшим триумфом. Правда, чтобы прославиться, нужно, чтобы тебя поймали и посадили в тюрьму, но и объекты твоего убийственного карьерного рвения тоже находятся в тюрьме, проживая за колючей проволокой, под надзором затянутых в кожу вооруженных охранников. Да, их тюрьма поуютнее. Но все же это тюрьма.

Сила рынка

Натан видел, что охранники приняли его за психа.

– Я не псих, – сказал он. – Я британский писатель. Меня зовут Натан Ходди.

Охранники заметно напряглись и настороженно потянулись к оружию. Если психи только слегка ненормальны, то писатели – буйные сумасшедшие, озлобленные, социально нестабильные, завистливые маньяки, которые бесконечно долго варятся в собственном соку и дозревают до мысли, будто на свете важны только они и их сценарии, а все остальное – лишь пустые фантазии. Охранники потеряли счет писателям, которые приезжали сюда, вооруженные до зубов, решив, что единственная возможность дать ход своим проектам – это пристрелить любого читателя, редактора или продюсера, стоящего между ними и зеленым светом.

– Писатель, говоришь? – ухмыльнулся первый охранник. – Нам тут разнорабочие не нужны, сынок. Кажется, в миле отсюда на бензоколонке нанимают заправщиков.

Остальные охранники заулыбались этой шутке. Интересная особенность голливудской озабоченности успехом и социальной иерархией заключалась в том, что буквально все здесь, от главы студии до уборщика, отличались одинаковым снобизмом.

«Я слышал, новая картина Ханка Банка так и не вышла, – говорил один голодранец другому. – Столько бабла, и такая скука, студия, считай, осталась без штанов».

«Ну и урод, – отвечал ему другой голодранец. – Я всегда знал, что у него ничего не выйдет».

Натан поспешил уверить их в том, что он совершенно нормален.

– Да, все правильно, я поганый писатель, но у меня назначена встреча с Пластиком Толстоу.

Он не мог не порадоваться, глядя, как отношение к нему охранников снова изменилось. Псих – это всего лишь псих, а писатель – кусок дерьма, прилипший к ботинку, но Пластик Толстоу – человек космической значимости. Если власть, как утверждают, – это универсальный афродизиак, то Пластик Толстоу мог бы возбудить даже монаха. Это был человек-легенда. Он не только владел самыми разными СМИ; его компания почти с самого начала занималась продажей и рекламой продукции холдинга «Клаустросфера». Производство клаустросфер было самым развитым и самым успешным на земле, и все благодаря Пластику Толстоу. Через безжалостный изнуряющий маркетинг он превратил герметически упакованные искусственные биосферы в самый великий товар длительного пользования, какой знала история. Более великий, чем автомобили, чем гамбургеры и даже чем войны. Потому что, продавая клаустросферы, Пластик Толстоу продавал целый мир, пусть и небольшой – но все же целый мир. Мир, который какой-нибудь счастливчик или небольшая группа счастливчиков могли навсегда назвать своим.