Смерть за стеклом

День сорок пятый 12.00, полдень

– Господи! Мне сейчас станет плохо! Честное слово!

Колридж показывал Дервле кое-что из записей Карлайла. Еще семнадцать изъятых полицией в доме оператора мини-кассет лежали рядом с видеомагнитофоном.

– Вы для него сделались чем-то вроде наркотика, – объяснил инспектор. – Когда смотришь эту подборку, приходишь к выводу, что он никак не мог вами насытиться.

– Пожалуйста, не надо! Не надо!

Пленок было очень много. Долгие часы записей. Крупные планы губ, когда Дервла говорила или ела, уши, пальцы, но больше всего, конечно, тело. Карлайл в буквальном смысле слова запечатлел каждую секунду, которую с третьего дня шоу «Под домашним арестом»она провела в ванной, раз от раза набираясь опыта съемки неосторожно продемонстрированных интимных мест.

Вода из душа частенько отворачивала намокшие трусики и приоткрывала волосы на верхушке лобка или, если Дервла поворачивалась задом, дюйм-другой прогалины между ягодицами. Оператор жил этими мгновениями и всякий раз, когда появлялась возможность, быстро приближал трансфокатором план.

– Какая же я дура! – проговорила Дервла сдавленным от возмущения и негодования голосом. – Могла бы догадаться, почему он такой добренький. Но я понятия не имела…

Обычно сильная и самоуверенная, глядя на немые картинки собственного тела, но показанного не целиком, а раздробленного на отдельные крупные планы, Дервла расплакалась. Слезы текли по щекам, а на экране в это время мыльная вода струилась по ее животу и бедрам.

– Вы получали на зеркале послания каждый день?

– Не каждый. Но часто.

– Что он писал?

– Ничего особенного: «Привет», «У тебя все отлично».

– Значит, он говорил об игре?

– Но без особых деталей. Он же писал задом наперед по испарине.

– Он когда-нибудь упоминал имя Келли?

– Нет. – Это была откровенная ложь. – То есть, кажется, как-то раз, – быстро поправилась Дервла.

– Так да или нет, мисс Нолан?

– Я же сказала, да. Он их всех упоминал. – Теперь она лгала наполовину. Только лучше это или хуже? – Понятия не имею, зачем он мне писал, – добавила девушка. – Я его не спрашивала.

– Он вас любит, мисс Нолан.

– Не говорите так.

– Любит, Дервла. Вы от этого никуда не уйдете. Сомневаюсь, чтобы его посадили за то, что он сделал. Значит, когда вы выйдете из дома,он будет вас встречать.

– Вы в самом деле так считаете?

– Мне приходилось сталкиваться с маньяками. Они не в состоянии избавиться от наваждения. К тому же, не забывайте, вы несколько недель с ним заигрывали.

– Я не заигрывала, – быстро возразила Дервла, но тут же поняла, что отрицать бесполезно. – Сама не знаю, как втянулась. Это была забава, развлечение. Понимаете, в дометак скучно. Одни и те же недалекие люди, с которыми даже невозможно поближе сойтись, потому что они соперники. Вы представить себе не можете! И тут появляется некто, кто пишет мне одной: тайный друг на воле, который желает удачи и сообщает, что дела идут хорошо. Вы не поверите, какой незащищенной чувствуешь себя в этом доме,как тут тоскливо. Кажется, ты ужасно уязвимая. Поэтому я очень обрадовалась, когда у меня появился тайный друг.

Дервла подняла глаза на экран, где все еще бежали снятые Карлайлом кадры. Она снова стояла под душем и, засунув руку в чашечку лифчика, намыливала грудь. Сквозь ткань четко обозначились контуры ее сосков.

– Можно это выключить?

– Я хочу, чтобы вы посмотрели следующий кусок.

Изображение душа сменилось общим планом женской спальни. Дело происходило ночью, и все девушки на первый взгляд крепко спали.

– Господи! У него была насадка ночного видения?

– Уверяю вас, дорогая, этот человек не упускал ни единой возможности.

Дервла лежала на кровати. Ночь стояла жаркая, и она укрывалась одной простыней. Девушка как будто спала. Но вдруг подняла веки и стрельнула глазами по комнате. Камера моментально сместилась в сторону и показала ее руку под простыней. Дервла держала ее где-то ниже пояса и, судя по движению костяшек, обозначавшихся рельефом под тканью, шевелила пальцами. Камера снова показала лицо. Глаза Дервлы оставались закрытыми, но с губ сорвался вздох наслаждения.

Та Дервла, что сидела в кабинете полицейского инспектора, покраснела до кончиков ушей.

– Это подло, – пробормотала она. Колридж выключил магнитофон.

– Я хотел, чтобы вы поняли, что этот человек готов переступить всеграни. И что вы были в некотором роде сообщниками. А теперь – нет.

Девушка перепугалась.

– Инспектор, вы же не считаете, что мои забавы с этим озабоченным имеют отношение… к убийству?

Колридж немного помедлил.

– Итак, вы признаетесь, что в его посланиях упоминалось имя Келли?

– Нуда, как-то было…

– Что он о ней сообщал?

– Что она нравится зрителям. И я тоже. Что мы обе нравимся.

– Понятно. Он уточнял, кто из вас нравится больше? Так сказать, ваш рейтинг?

– Конкретно нет.

– Таким образом, вы не знали, что до ее смерти занимали второе место?

– Нет, не знала.

– Напомните мне, мисс Нолан, каков приз победителя в этой игре?

– Приз увеличен. А на момент убийства составлял полмиллиона фунтов.

– Как идут дела ваших родителей на ферме Баллимагун?

– Простите, не поняла.

– У меня сложилось впечатление, что вашим родителям грозит опасность потерять ферму и родовой дом. И я стал размышлять, какие могут быть последствия. Сумеют ли они перенести потерю?

Дервла замкнулась и посуровела лицом.

– Я лично находилась в домеи ничего об этом не слышала. Но полагаю, переживут. В нашей семье люди крепкие.

– Спасибо, мисс Нолан, – поблагодарил ее инспектор. – У меня все. Пока все.

День сорок пятый. 1.30 пополудни

Сначала Джеральдина ни за что не хотела оставлять Дервлу в доме.

– Черт бы подрал эту лживую сучку! Я ей покажу, как совращать моих операторов и пачкать передачу!

Тюремщица злилась – как подобные фокусы могли твориться прямо у нее под носом, а она ни о чем не подозревала? Ее профессиональная гордость была уязвлена. Джеральдина кипела от ревности к Дервле и горела желанием отомстить. Но вскоре здравый смысл одержал верх. Выкинув Дервлу, пришлось бы объяснять причины и выставить себя в глупом виде. Дервла стала самой популярной и обожаемой из всех «арестантов», а повторный вызов на допрос в полицию еще больше подогрел к ней всеобщий интерес.

Во всех утренних газетах появилась ее фотография: побледневшую, но все равно очень красивую Дервлу выводили из дома.Пресса тотчас же пересмотрела прежнюю версию и больше не терзала обвинениями в убийстве Сэлли. Теперь на шапках первых полос запестрела Дервла: «Полиция задержала Дервлу!», «Дервла под арестом!» Но дежурившие поблизости репортеры, захлебываясь, сообщили в вечерних новостях, что копам не удалось выдвинуть никаких обвинений. Шумиха вокруг Дервлы еще больше взвинтила интерес к передаче, и Джеральдина неизменно держалась в первых строках информационных сообщений.

Дервла нужна «Тому». Турнуть ее было бы непозволительной роскошью.

– Придется оставлять и этого извращенца Карлайла, – жаловалась Тюремщица. – Если мы выгоним его, а Дервлу нет, этот подонок сможет нас шантажировать. Я сама бы именно так и поступила.

День двадцатый. 12.40 пополудни

Вильям Вустер, более известный как Воггл, был выпущен под залог в пять тысяч фунтов стерлингов, который внесли его родители. Полиция возражала против освобождения на том основании, что Воггл, этот бывалый обитатель всяких тоннелей и люков, был прирожденным бродягой и мог запросто улизнуть. Но судья, взглянув на доктора Вустера и его супругу – на нем твидовый костюм, на ней жемчужное колье, – не осмелился лишить таких солидных столпов общества их блудного сына.