Все возможно, детка

Дорогой Сэм.

Я пишу эти строки в день премьеры «Все возможно, детка». Я должен был бы по такому случаю надеть «бабочку» — говорят, там все будет очень шикарно. Но я не могу найти свою «бабочку». Также я не могу найти и брюки от смокинга. У меня дома теперь вообще невозможно найти что бы то ни было. Это потому, что все валяется на полу, где — так уж получилось — я храню также коробки из-под пиццы, пустые бутылки и консервные банки. Из-за этого получается — как бы это сказать? — некоторый беспорядок. Джордж ждет меня в соседней комнате. Он любезно согласился быть моим «кавалером» на сегодняшнем вечере, но выставил два условия: чтобы я вымыл голову и подстриг бороду. Это я сделал. Кроме того, я надел абсолютно новое нижнее белье, которое Мелинда любезно передала с Джорджем. Это заставляет меня предположить, что в последнее время от меня уже стало попахивать.

Сегодня на премьере я увижу Люси. Наверное, поэтому я и сел за дневиик — чтобы сосредоточиться и привести в порядок свои мысли.

Не знаю, как я это выдержу-увидеть ее, особенно с другим мужчиной. Я ведь так ее люблю — ты, Сэм, это знаешь. Каждый день я вспоминаю о ней и не перестаю удивляться тому, насколько сильно я ее люблю. Конечно, когда она была со мной, я не понимал этого и не ощущал так остро. Вспоминаю все те вечера, когда я вместо того, чтобы обнять ее, поговорить с ней, только занимался работой или читал газету. Господи, да я бы все отдал, лишь бы вернуть это время.

Я, кстати, закончил свой следующий сценарий, и он как раз об этом. Называется он «А ведь все проходит». Он об одном парне, который попросту просрал всю свою жизнь и вдруг с удивлением это обнаружил. Самое неожиданное заключается в том, что мою заявку уже приняли и одобрили. Джордж и Тревор считают, что этот сценарий даже лучше предыдущего. Люси была права. Нужно было только собраться с духом и с мыслями и писать о том, что накипело у меня внутри.

Дорогая Пенни.

Сегодня был очень странный день. Даже не знаю, что и думать.

Вечером я была на премьере «Все возможно, детка» и, прежде всего, должна сказать, что фильм получился замечательный. Сэм действительно поработал на славу. Я всегда знала, что он может быть хорошим писателем и драматургом. Конечно, не скажу, что мне было легко пережить заново всю испытанную когда-то боль, видя ее разыгранной на экране (слишком уж много воспоминаний во мне всколыхнулось), но не могу не признать, что прозвучало это все очень эмоционально, тактично и в то же время с долей юмора. Тот факт, что я смогла смеяться вместе со всеми над комедийными моментами, мне кажется добрым знаком. Он даже вселяет в меня некоторую уверенность в себе и в будущем. Можно было бы предположить, что фильм мне понравился лишь потому, что я сейчас пребываю в таком счастливом состоянии, но думаю, это не так. Мне кажется, я в любом случае смогла бы оценить его по достоинству, хотя, конечно, смотреть его в другом состоянии мне было бы гораздо тяжелее.

Весь вечер оказался куда более роскошным и захватывающим, чем я предполагала. Впрочем, я думаю, премьера фильма, сценарий которого ты, сама того не зная, написала — пусть и наполовину, событие волнующее. Мы пришли вместе с Карлом, и я впервые испытала это странное ощущение — быть в центре всеобщего внимания. Фотовспышки сверкали, микрофоны появлялись неизвестно откуда, со всех сторон к нам тянулись люди, желавшие получить автограф и кричавшие «Карл! Карл!», а иногда также «Гилберт!»; последнее, по-моему, не слишком нравилось Карлу, потому что он снялся во «Владельце Уайлдфелл-Холла» уже почти три года назад. Выглядел он просто великолепно, этакий Джеймс Бонд-интеллектуал. На мне было новое платье из «Либерти», которое мне ужасно нравится. Оно такое шикарное, модное и довольно смелое в смысле покроя. Бюстгальтер «Вондербра» действительно творит чудеса с маленькой грудью, но теперь, когда я беременна, возможно, и моя собственная грудь подрастет.

Конечно, таким большим вниманием к себе мы с Карлом отчасти обязаны и тем, что впервые появились на публике как «пара». Куча журналистов всячески пыталась выведать у нас наши планы на будущее, но мы только радостно улыбались и переводили разговор на то, как нам понравился фильм.

Сегодняшний вечер был самым необыкновенным в моей жизни, а может быть, даже окажется самым счастливым.

Дело даже не в том, что фильм имел большой успех у публики, хотя это так и было, и конечно, такой прием — это просто чудесно. После фильма зрители устроили овацию, и полагаю, не просто из вежливости. Всяких звезд и знаменитостей на премьере было пруд пруди. Все те, кого я знаю лично, и еще целая куча незнакомых людей подходили ко мне со словами одобрения и поддержки, и это тронуло меня до глубины души. В фойе получилась целая толкучка из-за того, что теле-, радио- и газетные журналисты метались из угла в угол, стараясь взять интервью у всех, у кого только возможно, лишь бы было знакомое лицо. На банкете, прокладывая себе путь к стойке с выпивкой, я услышал, как Пес и Рыба очень благосклонно высказываются о фильме.

— Блестяще, — сказал Пес. — Вот так и надо подавать свои шутки, если хочешь, чтобы публика их схавала.

— Но лично мы предпочитаем шуточки с хорошим соусом и салатиком, — добавил Рыба. Я считаю, ребята растут на глазах.

Почтил нас своим присутствием и Чарли Стоун, что было очень мило с его стороны: как-никак, он сейчас на пике популярности, и приглашений у него хоть отбавляй. Пресса набросилась, как безумная, на парочку Чарли Стоун / Бренда. Последняя была сногсшибательна, и это гарантировало отличные фотографии.

— Охренительно! Просто гормоны заиграли! — разминался он перед съемочной группой «Утреннего телевидения». — Мегаоргазм! А чего стоит эта куколка Нахве, а? Как она меня заводит! Да у меня от нее просто все стоит!

— Да, она деваха клевая, — добавила Бренда со знанием дела.

Среди гостей оказался даже Джо Лондон со своей женой Тони и гитаристом Уолли. У Джо сложилось положительное впечатление о фильме, вот только свою похвалу он высказал несколько путано.

— Неплохо, — сказал он. — Я только думаю, что фильм получился слишком женский, на мой вкус. Ты что думаешь, Тони?

— Ой, а мне понравилось, — зажурчала Тони. — Он такой смешной и такой грустный. Правда, странно? Я имею в виду, что ведь так не бывает, чтобы и смешно и грустно сразу?

Один из журналистов спросил Уолли, что он думает о фильме.

— О каком фильме? — удивился тот. В общем, все это, конечно, ерунда. Но я записываю это потому, что это была моя первая премьера, прошла она успешно, чему я очень рад и не хочу ничего забыть. Главное же событие вечера было еще впереди, и это был вовсе не фильм. Это была Люси.

Вот это и был решающий момент, Пенни. Дело в том, что у нас нет никаких планов на будущее. Мы с Карлом больше не пара. Я от него ушла, и мне кажется, что он вздохнул с большим облегчением.

Давай посмотрим правде в глаза. С самого первого момента, когда я сказала Карлу, что беременна, в глубине души я почувствовала, что он не хочет иметь ребенка. Да, он сказал, что очень рад, но это была неправда. Впрочем, справедливости ради надо признать, что в тот момент он в равной мере пытался обмануть как меня, так и самого себя.

Как-то так получилось, что я заговорила с ним об этом в лимузине по дороге на премьеру. Чем этот момент хуже любого другого, подумала я. Я спросила его, действительно ли он рад тому, что я беременна.

— Рад? Разумеется я рад, дорогая, я просто без ума от восторга.

О, Пенни, дорогая моя. В жизни актер из него гораздо хуже, чем на экране. В машине повисла долгая и неловкая пауза, прежде чем он добавил:

— Я рад, потому что ты рада. И это самое главное.

В переводе на нормальный честный язык это должно означать: «Я в отчаянии, вся моя прекрасная, тщательно выстроенная жизнь вот-вот рухнет из-за твоего чертова ребенка».

— Карл, но и ты тоже должен быть рад, — сказала я, — а иначе ничего не получится.

Еще примерно минуту он сидел молча, собираясь с духом, чтобы начать выкручиваться. Выглядел он в своем прекрасном смокинге, как аристократ, выдерживающий какую-то нечеловеческую пытку.

— Понимаешь, это оказалось некоторым шоком для меня, — сказал он наконец. — Я имею ввиду: ты говорила, что не можешь иметь детей, и поэтому мы не предохранялись.

— Да, я думала, что не могу иметь детей, но теперь, похоже, выясняется, что могу.

— И это здорово, — подхватил Карл, не глядя на меня. — В самом деле здорово.

И в этот момент я поняла, наконец полностью осознала то, что знала все время, но в чем боялась себе признаться.

Он не хочет ребенка, Пенни, и винить его в этом несправедливо и бессмысленно. Сама посуди: зачем ему ребенок? Он счастлив. У него есть все, что ему нужно. Единственное, чего ему не хватает, — это стать известным в Штатах, а хнычущий и рыгающий младенец совершенно ему в этом не поможет. Правда состоит в том, что Карл не хочет себя ничем связывать. Ему нужна девушка, подруга, а не жена и уж наверняка не мать семейства.