Все возможно, детка

Дорогой Сэм.

На работе (я имею в виду кино) день выдался не самый приятный. Сегодня снова были пробы, и, как и следовало ожидать, в церковном зале вблизи Гудж-стрит этот гребаный ублюдок Карл Фиппс читал отрывки из роли Колина! Надо сказать, что ощущение было более чем странное: я был вынужден сидеть и спокойно слушать, как эта самодовольная, наглая, любящая лапать чужих жен крыса читала мои слова Ощущение было такое, что он снова, прямо сейчас, передо мной и всеми остальными хватал Люси за грудь. Умом я прекрасно понимаю, что как актер он все отработал очень убедительно и что я, как автор, должен быть доволен таким воплощением своего текста во плоти и крови. Кроме того, я прекрасно понимал, что у меня самого рыльце в пушку, и поэтому обижаться на кого бы то ни было я не имею никакого права. И все-таки, как же мне хотелось надавать ему по морде.

Мужчин-актеров пригласили на пробы по одному — в разное время, а не всех скопом, как это было с девушками. Это потому, что Эван твердо намерен пригласить на главную роль актера с именем, а с ними уже нужно обращаться совершенно по-другому — с некоторой долей уважения. Я вообще стал замечать в кинематографе довольно много проявлений сексизма, что вдвойне странно, учитывая, насколько политкорректными получаются в наше время практически все фильмы. Как я понимаю, объясняется это действием законов рынка. Для женщин в кино гораздо меньше хороших ролей, чем для мужчин, поэтому даже самым талантливым актрисам порой приходится годами дожидаться приглашения на интересную работу, а раз так, то и платить им можно меньше, и обращаться с ними на съемочной площадке гораздо хуже.

Для проб Эван предложил сцену, в которой Колин получает наконец результат анализа своей спермы. По правде говоря, мне было любопытно, как этот эпизод будет звучать в актерском исполнении. Маленькая девушка с голубыми волосами — первый ассистент режиссера — читала реплики за Рейчел. Она была одета в джинсы, сидящие так низко на бедрах, что мы почти могли видеть ее задницу, что отвлекало наше внимание, в особенности изображение голого китайского дьявола, вытатуированное на поясничном отделе позвоночника. Вот девчонки пошли в наше время, а? Что ты тут скажешь!

— Сорок один процент сперматозоидов двигается в неправильном направлении, — прочитала она с той особенной бесцветной интонацией, на которую способны только «подыгрывающие» актерам члены съемочной группы.

Карл Фиппс, не найдя в девушке с голубыми волосами достойного партнера для своей актерской игры, адресовался прямо к Эвану.

— У меня тупые сперматозоиды! — заорал он — на мой взгляд, излишне громко. Подумаешь, кричать каждый дурак может. — Оказывается, все эти годы они плыли по моему члену не в ту сторону. Ну что ты будешь делать с этими тупыми головастиками! Они у меня ленивые, вялые, малоподвижные и понятия не имеют, куда плыть. Тыкаются беспорядочно в разные стороны. Ни дать ни взять — паб, набитый пьяными мужиками.

Эван от души расхохотался. Я его прекрасно понял: как-никак эта сцена — одна из лучших в сценарии. Другое дело, что, по моему мнению, актерская подача столь интересного эпизода была несколько прямолинейной. Если честно, полный провал с точки зрения профессионала. Надо же было умудриться прочитать такой монолог таким деревянным голосом. Лично я считаю, что учитывая прогрессирующее уничтожение тропических лесов и все связанные с этим экологические последствия, со стороны столь известного актера, как Карл Фиппс, было просто откровенным жлобством использовать такое количество дерева для прочтения всего одной сцены. Эта метафора мне самому очень понравилась, и я шепотом поделился ею с Джорджем.

— Знаешь, а мне как раз очень понравилось, как он читал, — сказал Джордж. — Другое дело, что текст здесь, прямо скажем, не слишком удачный. Понимаешь, не нужно закармливать публику бесконечными хохмами и приколами. Зрителю нужно доверять. Он не дурак, сам все поймет.

По-моему, я еще не упоминал в этом дневнике, что Джордж обладает особым даром становиться редкостной скотиной, когда ему этого хочется.

— Великолепно, Карл, просто великолепно, — сказал Эван.

— Да, просто замечательно, и мы вам очень благодарны, что вы согласились прийти и почитать для нас, — добавил Джастин.

Как я понял, это был реверанс в сторону Карла, в том смысле, что он, будучи звездой, мог бы и не опускаться до такой прозы жизни, как предварительное прослушивание и пробы, потому что мы все должны были заранее понимать, насколько блестяще он будет играть. Ну ничего себе! Можно подумать, тот факт, что он сносно сыграл Тенанта, владельца Уайлдфелл-Холла, являются не оспоримым свидетельством того, что он будет неотразим и в роли бесплодного, раздираемого сомнениями и переживаниями сотрудника Би-би-си.

— Не бывает таких актеров, которые слишком хороши для проб, Эван, — промурлыкал Карл.

Вот ведь претенциозный и насквозь фальшивый мудак.

После того, как эта скользкая змея наконец-то уползла (несомненно, задержавшись по пути, чтобы полагать и даже трахнуть где-нибудь в кладовке уборщицу), мы стали обсуждать его жалкие потуги на то, чтобы получить эту роль. Я ожидал, что в спину Фиппсу будет вылит ушат язвительных комментариев по поводу его сомнительной пригодности даже для работы в каком-нибудь захолустном самодеятельном театре, но, к моему изумлению и горькому разочарованию, Эван счастливым голосом объявил, что, по его мнению, мы нашли нашего Колина, и все остальные готовностью поддержали его. Я пришел в ужас и громко запротестовал. В другой ситуации у меня не хватило бы смелости так открыто идти наперекор всей группе, но это было личное.

— О нет, подождите, — сказал я. — Подождите, я вам говорю! Я категорически не согласен. Он абсолютно не подходит для этой роли. Совершенно неподходящая кандидатура. Я имею в виду — все, что он тут разыгрывал, никак не согласуется с образом Колина.

— Это в каком смысле? — заинтересовался Эван.

— Ну, он был неубедительный, зажатый и одновременно развязный, нервозный… и вообще похож на гомика.

— Вот именно, — подытожил довольный Эван. — Живой и очень убедительный образ типичного англичанина.

Дорогая Пенни.

Пишу тебе эти строчки с ощущением шила в заднице. Нет, не в переносном смысле, а в самом прямом. Сэм, который вроде бы уже научился делать внутримышечные уколы, допустил сегодня досадную оплошность и так неудачно всадил мне иголку, что место укола болит до сих пор. Сделал он это, конечно, не специально и потом еще долго извинялся. В тот момент я как раз рассказывала ему о том сценарии, который прислали нам на работу, ну, про бездетную семью и искусственное оплодотворение. Он называется «Все возможно, детка», а снимают его совместно Би-би-си и «Эбав Лайн Филмз». Когда я узнала, что сценарий на эту тему принят к производству, мне стало даже как-то неловко. Вспомнить только, как много раз я отговаривала Сэма от затеи написать сценарий на такой сюжет. Он успокоил меня, заверив в том, что мне не в чем себя упрекнуть, но мне все равно как-то не по себе. Вот ведь какое дело получается: я постоянно пилю Сэма за то, что он, мол, не хочет покопаться в себе, чтобы найти нужную тему для творческой работы, но стоило ему что-то нащупать, как я же и пресекла его попытки поработать в этом направлении. Самое смешное, что сейчас я абсолютно искренне считаю эту тему хорошей для фильма. Когда я сказала об этом Сэму, он очень удивился и почему-то даже заволновался. Может, в глубине души он все еще лелеет надежду переубедить меня на этот счет. По правде говоря, не вижу в этом большого смысла, тем более сейчас, когда эту тему уже застолбил кто-то другой. В любом случае, менять свое мнение по поводу выставления напоказ нашей личной жизни я не собираюсь.

Несмотря на все это, я по-прежнему считаю, что на Би-би-си правильно поступили, решив затронуть в фильме этот аспект. Для таких людей, как мы, то есть оказавшихся в подобной ситуации, очень важно, чтобы другие люди узнали о наших проблемах и чтобы этот вопрос перестали замалчивать. Совершенно неправильно, что несчастные бездетные пары чувствуют себя сейчас какими-то маргиналами. Я уверена, что хороший комедийный фильм мог бы нам помочь. Я, конечно, прекрасно понимаю, что говорить так сейчас, особенно при Сэме, не совсем корректно, но если разобраться, ничего особенного тут нет. Я, например, люблю смотреть фильмы, в которых затрагиваются темы секса, но я вовсе не хотела бы, чтобы моя собственная сексуальная жизнь была выставлена на всеобщее обозрение на экране (хотя боюсь, из такого материала и не получился бы хороший фильм) Мне пришлось объяснить Сэму: хотя я и собираюсь посмотреть «Все возможно, детка», как только он выйдет в прокат, сути дела это не меняет: я бы не вынесла, если бы такой фильм был снят на основе нашей истории. Мне было бы больно, если бы наши собственные несчастья и переживания оказались выставлены если не на посмешище, то во всяком случае напоказ. Слишком больно.