Блондинка. Том II

Вот именно поэтому она и смешна. Она… этого не осознает.

Так разве это хорошо, смеяться над Шери потому, что она, видите ли, не «осознает»?

Но, дорогая, о чем мы вообще спорим? И с чего это ты так завелась? Конечно, твоя Шери смешная и трогательная тоже. «Автобусная остановка» вообще очень смешная пьеса и трогательная одновременно. Но это комедия, а не трагедия.

А конец?..

Конец счастливый, разве нет? Они ведь поженились.

У Шери нет абсолютно ничего и никого! Никто, кроме этого несчастного парня, ее не любит.

Дорогая! Шери — это всего лишь персонаж из пьесы! Пьесы Уильяма Инга!

Нет.

Как это понимать, «нет»?

Шери, Магда, другие… Все они не просто роли.

А кто же еще?

Они сидят во мне. Я — это они. Они реальные люди, существующие в этом мире.

Я что-то не понимаю тебя, дорогая. Уверен, ты вовсе не веришь во все эти… вещи.

Если б они не бши реальны, ты бы не смог о них написать. И никто не узнал бы этих людей. Даже пусть они в несколько ином обличье.

Ну конечно, дорогая, все правильно, все именно так! Наконец-то я понял, о чем ты. Ты наделена поэтическим воображением, повышенной чувствительностью…

Ты хочешь сказать, я просто тупенькая блондинка, да? Глупая шлюха?

Дорогая, прошу тебя!..

Глупая корова и блядь, так меня называли!

Дорогая…

Я люблю Шери! И не люблю «Мэрилин»!

Милая, мы это уже обсуждали. Прошу, не расстраивайся и не заводись.

Но люди смеются над Шери, будто имеют на это право! Потому что она неудачница. «Не умеет ни петь, ни танцевать».

Но это вовсе не оттого, что она неудачница. Смеются над ее претензиями.

А она так надеется!

Милая, мне кажется, это не слишком хорошая идея обсуждать сейчас эти вещи. Тем более что мы так далеко друг от друга. Если бы я был там, с тобой…

Ты сам смеешься над Шери, все такие, как ты, смеются. За то, что у нее была надежда, но не было таланта. Она неудачница.

Ты неправильно меня поняла… Я так тебя люблю, мне просто невыносимо, когда между нами наступает непонимание.

Но все сводится лишь к тому, что мне нравится Шери, мне хочется защитить ее. От женщины, подобной «Мэрилин», с которой ее сравнивают. Когда люди над ней смеются.

Но, послушай, дорогая, «Мэрилин» — твое сценическое имя, твой псевдоним, а вовсе никакая не личность. Ты так говоришь, словно…

Знаешь, ночью, когда не спится, я все так ясно вижу и понимаю. Понимаю, когда совершила свою первую ошибку.

Какую ошибку? Когда?

Луна здесь такая яркая, прямо глаза режет. И так холодно по ночам. Даже если опускаю шторы и закрываю глаза, все равно вижу этот странный пейзаж. По ночам.

Ты хочешь, чтобы я поскорее приехал, да, милая? Я приеду.

Помнишь, я говорила тебе, что на днях мы ездили в Сидону? Это к северу от Финикса. Поразительное место. Словно начало мира. Эти красные горы. И так пустынно и тихо!.. А может, там не начало, а конец света. И мы были путешественниками во времени, и залетели слишком далеко, и не знали, как вернуться.

Ты вроде бы говорила, там очень красиво…

Красиво, как может быть красив конец света. Когда солнце станет красным-красным и заполнит собой почти все небо.

А та ошибка, о которой ты упомянула…

Не важно, Папочка. Ведь я тогда тебя не знала.

В жизни каждого человека случаются ошибки, дорогая. Но в счет идут не они, а правильные, добрые поступки. Можешь поверить мне, милая, ты успела совершить в жизни много хорошего.

Правда, Папочка?

Ну конечно! Ты знаменита, одно это само по себе уже много значит.

Но что именно, Папочка? Значит ли это, что я — хорошая актриса?

Думаю, да. Ты хорошая актриса.

Но сейчас я стала играть лучше. Я имею в виду после Нью — Йорка.

Да, это так.

Значит, я могу собой гордиться?

Думаю, ты имеешь полное право гордиться собой.

А ты собой гордишься, Папочка? Своими пьесами?

Да. Иногда. Во всяком случае, стараюсь.

Я тоже очень стараюсь, Папочка! Нет, правда!

Знаю, милая, знаю. И это хорошо, это очень здорово.

А все другие, они просто не сводят с меня глаз, только и ждут, чтобы я оступилась. Раньше этого не было, раньше я была никемv А теперь я «Мэрилин», вот они и ждут. Как тогда, в Нью-Йорке…

Дорогая, в Нью-Йорке все было замечательно. Ты показала себя с самой лучшей стороны. Впервые выступала на сцене перед публикой и всем очень понравилась. И ты прекрасно это знаешь.

Но кок otcc я боялась! О Господи, до чего же я трусила!..

Так всегда бывает в театре, милая. Все мы трусим и нервничаем перед выходом на сцену.

Мне кажется, я не смогу жить с этим дальше. Сначала страх, а после чувствуешь себя совершенно опустошенной.

Для выступления на сцене нужны долгие недели репетиций. Шесть недель — это минимум. Совсем не то, что читка.

Папочка, знаешь, мне так бы хотелось спать по ночам… но, с другой стороны, может, и лучше, что я не сплю. Я боюсь своих снов… И луна, и звезды, они такие яркие. Я привыкла к городу. Если б ты был со мной, Папочка, я бы смогла уснуть! Я бы любила, любила, любила тебя, а потом — бац! глядишь, я уже сплю.

Скоро, дорогая. Я буду с тобой очень скоро.

Может, даже вообще не проснусь, так крепко буду спать.

Ну, это ты в шутку, ведь правда, милая?

Ничего я не шучу! Потому, что люблю тебя. И не хочу без тебя быть. Когда мы поженимся, все ночи будем проводить только вместе.

Только так и не иначе! Уж я об этом позабочусь.

А я не рассказывала тебе, Папочка, об этой сцене родео из фильма? Шери идет на родео. И лезет по трибуне наверх. И лезть ей очень неудобно, потому что на ней туфли на высоких каблуках и узкая юбка. И кожа у нее такая бледная. Знаешь, мне специально делали кожу бледной, нанесли такой специальный, белый, как мел, грим, и не только на лицо, но вообще на все открытые части тела. Она единственная во всей этой толпе, кто выглядит… так странно и непривычно, ну совсем как печальная бледная луна. И еще на ней женский наряд. А на всех остальных женщинах брюки и джинсы, как на мужчинах. Они радуются, веселятся…

А что же Шери, разве не веселится?

Ой, что ты! Она же настоящий уродец, она просто не умеет веселиться. И вот я наконец на трибуне, но солнце светит так ярко, и мне становится плохо, кружится голова и тошнит. Слава Богу, что не в камеру!

У тебя что, животик разболелся? Ты заболела, дорогая?

Да нет, не я, а Шери! И это все от нервов. Потому что она знает, что люди смеются над ней. Понимает это, хоть ты и говоришь, что действует она «неосознанно».

Говоря «неосознанно», я вовсе не имел в виду в отрицательном смысле. Просто пытался объяснить…

Я не хочу стыдиться всю свою жизнь! Того, что люди надо мной смеются, того, что…

Да черт с ними со всеми! И вообще кто они такие, эти люди?

Люди из Голливуда. Да откуда угодно!

Послушай, в журнале «Тайм» выходит статья о Мэрилин Монро, с большим портретом на обложке. Ну скажи, много ли актрис или актеров удостоились этой чести, быть сфотографированными на обложку «Тайма»?

Ах, Папочка, ну как ты можешь так говорить!

А что такого? Что я не так сказал?

Да я же сто раз им уже говорила: не спешите! Говорила, что пока этого не хочу! Я еще не настолько стара, чтобы…