Блондинка. том I

Элси пыталась было утихомирить мужа:

— О Господи, Уоррен… о, да погоди же ты! — Но тут он навалился локтем ей на лицо и шею. И она отчаянно старалась высвободиться — ей казалось, что в пьяном угаре Уоррен вот-вот задушит ее, просто раздавит дыхательное горло и все. И она бешено забилась, забарахталась; тогда Уоррен схватил ее за запястья, вздернул руки вверх, потом развел их в стороны и пригвоздил к постели. И она оказалась словно распятой, а он продолжал яростно и методично вонзаться в нее, и в темноте Элси видела перекошенное и потное его лицо, видела, как он оскалил зубы в гримасе (она часто замечала эту гримасу на лице мужа, когда тот спал и стонал во сне; видно, ему снились боксерские бои, снилось, как его избивают или он избивает противника). Я растратил часть своей боли.Может, это своего рода счастье, счастье для мужчины, знать, что ты растратил часть своей боли,передал ее другому, причем говорилось об этом не хвастливо, а как бы между прочим?..

Элси пыталась устроиться так, чтобы ослабить силу атаки Уоррена, но он был слишком силен и слишком хитер. Да он бы убил меня, если б мог. Затрахал бы до смерти. Меня, но только не Норму Джин.Однако она терпела, не кричала, не звала на помощь, даже не рыдала. Только ловила ртом воздух, а по лицу, смешиваясь со слюной, текли слезы. А между ногами жгло — нет, он точно порвал ей что-то, и теперь она истекает кровью. Никогда еще пенис Уоррена не казался ей таким большим, просто огромным. Налившимся кровью, дьявольски сильным. Бам-бам-бам!Бедная Элси колотилась затылком о спинку кровати, служившей им верой и правдой на протяжении всей их супружеской жизни, а спинка, в свою очередь, колотилась о стенку. И тонкая стена дома вибрировала и содрогалась, как бывает при землетрясении.

Ее охватил ужас. Да он, того гляди, сломает ей шею!

Но этого не случилось.

— Ну, что я говорила тебе, милая? Нам сегодня здорово повезло!

С горечью и одновременно радостью предвкушая тот факт, что это, очевидно, их последняя вылазка в город, в четверг вечером Элси отвезла Норму Джин в театр Сепульведы, где сначала показывали две одноактные пьесы — «Служебная столовка» и «По призыву», а затем состоялась премьера нового фильма с Хеди Ламарр. А после был проведен розыгрыш призов для зрителей. И, о чудо! Элси Пириг достался второй приз, по билету Нормы Джин.

— Здесь! Мы здесь! Это наш номер! Билет моей дочери! Мы идем!

То был просто вопль счастья. Ведь эта женщина ни разу ничего в своей жизни не выигрывала.

Элси была так возбуждена, так безрассудно, по-детски радовалась выигрышу, что вся публика добродушно смеялась над ней и одарила ее целым шквалом аплодисментов. А что касалось дочери, то в ее адрес раздавались одобрительные свистки, пока она вместе с Элси и другими победителями поднималась на сцену.

— Черт побери, жаль, что Уоррен этогоне видит! — шепнула на ушко Норме Джин Элси. Она была в самом лучшем своем платье, нейлоновом, в сине-белый горошек и с огромными накладными плечами. Надела она также последнюю пару приличных чулок, а щеки щедро нарумянила, и сейчас они просто пылали. Загадочные синяки и кровоподтеки на шее умудрилась замаскировать, их почти не было видно под толстым слоем пудры.

Норма Джин в школьной клетчатой юбочке и красном свитере тоже выглядела отлично — надела нитку стеклянных бус, стянула пепельно-белокурые вьющиеся волосы шелковым шарфом. Она была самой молоденькой из всех оказавшихся на сцене людей, и публика в зале глазела на нее особенно пристально. Ни пудры, ни румян на лице, но губы были ярко-красные, в тон свитеру. И ногти тоже очень красные. А сердце от волнения колотилось мелко и бешено, как у птички, попавшей в клетку, но держалась она прямо и возвышалась над всеми остальными, в том числе и над Элси. И голову держала высоко и слегка склонив набок, словно то была самая естественная для нее вещь в мире — подняться вечером на сцену театра Сепульведы, обменяться рукопожатием с пожилым менеджером и принять из его рук приз.

Совсем не то, что тогда, в сиротском приюте Лос-Анджелеса, когда ее, испуганную маленькую девочку, втащил за руку на возвышение Темный Принц. Протянул руку в белой перчатке и поставил рядом с собой, и она глупо таращилась сквозь свет прожекторов в зал. О, теперь она знала, как надо себя вести. Теперь она и не думала всматриваться в зал, где так много знакомых лиц, людей, которые ее знают, по школе, по Ван-Найсу. Теперь пусть это они на меня смотрят! На меня.Теперь это уже не соблазнительная Хеди Ламарр, а она, Норма Джин. Она четко усвоила свою роль, это на нее сейчас устремлены все взгляды.

И вот Норме Джин с Элси вручили приз: набор пластиковых тарелок и салатниц в цветочек, целый сервиз на двенадцать персон. И всем пятерым победителям — все женщины, среди них оказался только один мужчина, полный и пожилой, в потрепанной военной фуражке цвета хаки, — так искренне и бурно аплодировала публика. И Элси обняла Норму Джин прямо на сцене и едва не разрыдалась — так она была счастлива.

— Это не просто пластиковые тарелочки! Это знак свыше!

Юноше, с которым Элси хотела познакомить Норму Джин, исполнился двадцать один год, и он был сыном ее подруги из Мишен-Хиллз. Но говорить этого Норме Джин она не стала. И уж тем более не сказала ей, что он в тот вечер тоже находился в зале. Согласно ее плану он должен был сперва просто поглядеть на Норму Джин на расстоянии и уже потом решить, хочет ли с ней встречаться. Разница в возрасте, конечно, существовала, целых шесть лет. Для взрослых это незаметно — к тому же всегда лучше, если девушка на несколько лет младше. Но в столь юном возрасте, пожалуй, многовато, так заявила Элси мать парня.

— Да ладно тебе. Дай моей девочке шанс. Пусть просто поглядит на нее и все.

И Элси уломала подругу. Она не сомневалась, что, если этот мальчишка действительно в зале, стоящая на сцене Норма Джин должна произвести на него сильное впечатление. Еще бы, ничем не хуже, чем какая-нибудь королева красоты!.. Для него это тоже будет знаком.

Эта девушка приносит удачу!

И вот Элси с Нормой Джин вышли из темного зала в фойе. Элси ожидала, что подруга с сыном подойдут к ним. Однако этого не случилось. (Их и в зале не было видно. Черт, неужели не пришли?) Но их тут же обступила целая толпа. Каждому хотелось поговорить с победителями. Тут были и знакомые, и соседи, но по большей части — совершенно незнакомые люди.

— Победителя любит каждый, верно, детка? — И Элси игриво подтолкнула Норму Джин в бок.

Постепенно сутолока прекратилась, люди начали расходиться. В фойе гасли огни. Бесси Глейзер и ее сын Бак так и не появились. Интересно, что же это означает? Но Элси не хотелось думать об этом, портить себе настроение. И они с Нормой Джин отправились домой, на Резеда-стрит, предварительно положив на заднее сиденье «понтиака» Уоррена коробку с пластмассовыми тарелками.

— Мы все время откладывали этот разговор, милая. Но сегодня нам стоит поговорить. Сама знаешь, о чем.

В ответ на это Норма Джин заметила тихо и как-то странно спокойно:

— Тетя Элси, я так боюсь.

— Чего боишься? Выйти замуж? — Элси расхохоталась. — Большинство девушек в твоем возрасте, наоборот, боятся невыйти.

Норма Джин не ответила. Сидела и ковыряла под ногтем. Элси знала о совершенно безумных, на ее взгляд, планах девушки убежать на войну, стать там медсестрой. Или поступить на курсы медсестер в Лос-Анджелесе. Но ведь она действительно еще слишком молода. И никуда не поедет, во всяком случае, она, Элси, не собирается ее отпускать.

— Послушай, детка, ты придаешь этому слишком большое значение. Скажи, ты когда-нибудь видела у мальчика… у мужчины… ну, эту его штуковину, а?

Элси так груба, так прямолинейна! Норма Джин вздрогнула, нервно усмехнулась.

Потом кивнула, еле заметно.

— Ну, тогда ты должна знать, эта штуковина становится больше. Ты ведь это знаешь, верно?