Страница 30 из 86
Когда Забари заговорил, голос его был холоден, как лед.
— Видишь ли, Декстер, основная проблема, с которой мы столкнулись, в том, что этот человек, кому принадлежала дощечка, хоть и выдает себя за бизнесмена, на самом деле самый натуральный гангстер. Его дом просто опутан всевозможной сигнализацией. Ее-то мы обезвредили, но этот гад установил инфракрасный датчик в витрину, и мы его обнаружили, только когда я уже залез внутрь. Вся сигнализация, конечно, к тому времени была отключена. Мне удалось перебраться через стену и дать деру, а вот товарищу моему не повезло. Его звали, если тебе это интересно, Амер Хаммад. Я знал его, работал с ним больше десяти лет. И я называл его своим другом.
— Но ведь ты не достал дощечку? Тебе хорошо известно, что я не плачу за промахи.
— Декстер, ты меня не слушаешь! Я тебе сказал: мне не удалось ее достать просто потому, что ее там не было. Есть и другие… затруднения. Это не говоря о гибели Хаммада.
— В чем еще дело? — вздохнул Декстер.
— Этот человек, владелец дощечки, имеет большие связи в марокканской полиции. Говорят, за его счет кормится чертова туча местных копов.
— И?
— И, вероятно, ему не составит большого труда вычислить личность моего друга.
— Что сделают с его телом?
— Скорее всего, его запихнут в багажник джипа, отвезут на несколько миль в пустыню и попросту выкинут там. О нем позаботятся шакалы и стервятники. В общем, неважно, что именно он сделает, главное, что труп Хаммада — тю-тю — исчезнет. Меня же волнует другое: если этот тип прознает, что вместе с Хаммадом был я, у меня будут чертовски серьезные неприятности.
— И поэтому мы встречаемся здесь, в Касабланке, а не в Рабате?
— Именно так. Мне нужно убираться из страны. Причем быстро и как минимум на год. А для этого нужны деньги. Много денег.
— Да-да, я все понимаю, и мне очень жаль. Но… я тебе говорил, что не плачу за провалы.
Декстер пошевелился, намереваясь встать и уйти, но Забари жестом задержал его.
— Кое-что мы все же достали, — проговорил он. — Табличку с фотографией.
— И это все?
— Да, все, но на ней хорошая фотография дощечки, а также история ее происхождения. Твоему клиенту нужна сама дощечка или довольно будет копии надписи с нее?
Декстер оценивающе посмотрел на марокканца.
— Что ты хочешь сказать?
— То и хочу. Разные ведь вещи говорят. Вот, например, слыхал я, что сама по себе глиняная дощечка ничего не стоит, а вот надпись на ней цены не имеет. Это что-то вроде карты с указанием места, где спрятаны сокровища, ну или часть такой карты. Так вот, если этот твой клиент желает просто заполучить кусок обожженной глины для своей коллекции антиквариата, тогда, думаю, нам больше говорить не о чем. Но если же на самом деле его интересует изображение надписи — намного лучшего качества, чем то, что ты мне послал, — тогда я очень надеюсь, что у него достаточно бабла. Потому что, скажу тебе, ему придется здорово раскошелиться, чтобы заполучить эту надпись.
Декстер тяжело вздохнул.
— Ну хорошо, давай перейдем к делу. Сколько ты хочешь?
Забари вытащил из кармана листок бумаги и протянул собеседнику.
Декстер, не веря своим глазам, вытаращился на накорябанные на бумаге цифры.
— Десять тысяч? Десять тысяч фунтов? — едва сдерживаясь, переспросил он. Забари кивнул. — Ты, конечно же, шутишь. Шутишь. Десять кусков за какое-то изображение глиняной дощечки? Мой клиент на это не пойдет.
— Тогда ни ты, ни твой клиент никогда не увидите этой таблички. Тебе решать, Декстер. Это мое первое и последнее предложение. Никакой торговли не будет. Если не согласен, я тотчас ухожу отсюда, и мы больше не встретимся. У меня есть друзья, и они мне помогут.
В течение нескольких секунд мужчины буравили друг друга взглядами. Наконец Декстер принял решение.
— Подожди меня здесь. Я позвоню клиенту и узнаю, что он думает об этом предложении. Я всего на несколько минут.
— Поторопись, Декстер. У меня нет времени.
Декстер вышел из отеля, прошагал пару десятков метров и вытащил мобильный телефон. Набрав номер и дождавшись ответа, он передал Чарли Хокстону рассказ Забари и в конце назвал требуемую марокканцем сумму. Точнее говоря, он сказал, что Забари хочет получить за табличку пятнадцать тысяч фунтов стерлингов — нельзя же было забывать про свои комиссионные.
Сообщив Хокстону цену, Декстер немедленно убрал телефон подальше от уха, и, как оказалось, не зря. Раздавшийся из трубки поток отборнейшей громогласной брани вполне мог бы его оглушить. Когда шквал ругательств ослабел, Декстер осторожно поднес телефон к уху.
— Значит, мне сказать, что никакой сделки не будет?
— Погоди, Декстер, я этого не говорил. Он намерен торговаться?
— Мне он сказал, что не будет, и я ему верю. После того, что произошло, он находится по уши в дерьме. Практически единственный для него шанс выбраться отсюда невредимым — продать это изображение дощечки. И он хочет получить ответ немедленно. Я сейчас возвращаюсь в отель, и мне нужно будет или дать согласие, или он встает и уходит. Выбор у нас небольшой.
— Ворье проклятое, — продолжал бушевать Хокстон. — Он ведь прекрасно понимает, что требует охренительно нереальных денег?
— Еще как понимает. Еще он заявил, что надпись на дощечке, похоже, является частью карты, на которой указано, где искать сокровища.
Хокстон помолчал несколько секунд, а потом сказал:
— Хорошо. Скажи ему, что его условия принимаются. Я уже перевел деньги на условленный счет в Рабате, и завтра ты сможешь снять с него пятнадцать кусков.
Слегка подивившись над неожиданным ответом Хокстона, Декстер сунул телефон обратно в карман и вернулся в холл отеля.
— На восемь не согласишься? — спросил он Забари. Почему бы не попробовать немного поторговаться?
Марокканец замотал головой и встал.
— О'кей, о'кей, — поспешил успокоить его Декстер. — Ты получишь за табличку десять. Деньги будут в Рабате завтра же. Думаю, ты хочешь получить наличными? В дирхамах?
— Конечно, в дирхамах! Или ты думаешь, что я совсем идиот? Позвони мне по этому номеру завтра после девяти утра. — Он написал на бумажке номер мобильного телефона и протянул Декстеру. — Когда получишь деньги. Тогда мы с тобой встретимся и произведем обмен.
С этими словами Забари поднялся и удалился из отеля.
32
На следующее утро в половине девятого Декстер вошел в здание Банка «Аль-Магриб», расположенное на авеню Мохаммеда V в Рабате. Через пятнадцать минут, совершив необходимые операции, он уже выходил обратно. Пять тысяч фунтов из переведенных Чарли Хокстоном в Марокко денег, в свою очередь, были перечислены на анонимный номерной счет Декстера в скромном маленьком банке в Лихтенштейне. Там они будут находиться в целости и сохранности и в то же время привлекут минимальное внимание к личности владельца счета.
До того безупречно сидевший твидовый костюм Декстера теперь был обезображен двумя бугорками. Лежавшие во внутренних карманах две пухлые пачки бумажных дирхамов — каждая была эквивалентна пяти тысячам фунтов стерлингов — причиняли Декстеру большое неудобство, и он мечтал как можно быстрее встретиться с Забари, передать ему деньги и вернуться домой в Петуорт, в тихий, безопасный антикварный магазин. Ему никогда не нравилось Марокко, а еще меньше ему нравились марокканцы.
Быстрой походкой он шел по авеню Мохаммеда V, пока не нашел довольно чистое на вид кафе, сел за свободный столик и заказал мятный чай. Традиционный арабский кофе, по мнению Декстера, был чересчур крепким и горьким. Сделав заказ, он посмотрел на наручные часы: без десяти девять.
Ровно в девять Декстер достал мобильный телефон и набрал номер, который дал ему Забари.
Марокканец ответил почти сразу же.
— Декстер?
— Он самый. То, что ты просил, у меня.
— Ты в Рабате?
— Ага.
— Иди к авеню Хассана II и двигайся по ней на восток в направлении эстуария. [11]Когда дойдешь почти до конца, как раз перед тем как она завернет на юго-восток, сворачивай направо на улицу Себта. Пойдешь по ней и сядешь за столик в первом же кафе по правую руку. Только выбери место на улице так, чтобы я мог тебя видеть. Понятно?