Страница 4 из 83
Оператор издали уловил, что что-то пошло не так. Целеустремленная походка охранника и его красноречивые жесты выдавали недовольство.
Оказавшись перед всадниками, охранник вскинул руку, преграждая им дорогу. Рыцари натянули поводья. Лошади фыркали и били копытами, всем своим видом показывая, как неудобно им останавливаться на ступенях.
Кажется, начинается спор. Односторонний, отметил оператор, потому что всадники словно не замечали вставшего у них на пути охранника.
И тут один из них перешел к действиям.
Неторопливым, почти театральным жестом ближайший к охраннику рыцарь, сложением настоящий медведь, потянул из ножен меч и поднял его над головой, вызвав фейерверк фотовспышек и взрыв аплодисментов.
Он замер, сжимая занесенный меч обеими руками. Не дрогнув.
Приклеившись одним глазом к видоискателю, оператор вторым глазом ловил боковые планы и вдруг заморгал, заметив новый поворот событий. Он поспешно нажал кнопку крупного плана, увеличив лицо охранника. Что же оно выражает? Смущение? Недоумение?
И тут он узнал это выражение.
Страх.
Толпа словно взбесилась, дико орала, рукоплескала. Оператор инстинктивно убрал крупный план, пытаясь поймать в кадр и всадника.
Как раз в этот момент рыцарь опустил меч. В искусственном освещении клинок сверкнул короткой блестящей дугой и ударил охранника ниже уха с силой, достаточной для того, чтобы рассечь кожу, жилы и кость.
Дружный вздох, вырвавшийся у сотен зрителей, сменился криками ужаса, разорвавшими ночь. Громче всех визжала комментаторша, вцепившаяся в локоть оператора с такой силой, что изображение дернулось вниз. Оператор стряхнул ее с себя и продолжал съемку.
Голова охранника упала к его ногам и, как в кошмаре, запрыгала вниз по ступеням, оставляя за собой прерывистый красный след. Прошла, казалось, целая вечность, пока обезглавленное тело медленно завалилось на бок и осело, извергая маленькие гейзеры крови.
Визжащие подростки спотыкались и падали, в панике разбегаясь от сцены убийства, между тем как другие, стоявшие дальше и не знавшие, что произошло, поняв, что там есть на что посмотреть, ломились вперед. За несколько секунд соседние улицы были забиты взбесившейся толпой, воздух звенел от воплей боли и страха.
Кони трех спутников рыцаря стучали копытами и звенели сбруей, боком сторонясь от мертвого тела. Затем один из всадников выкрикнул: «Вперед! Вперед!»
Палач направил своего коня к разверстой двери музея. Остальные, словно очнувшись, двинулись за ним.
ГЛАВА 3
Тесс в большом зале услышала доносившиеся с улицы крики и быстро сообразила: там что-то не так. Она обернулась как раз тогда, когда первый конь вломился в дверь, разбрызгивая стекло и щепки, — и зал обратился в хаос. Изысканное, избранное, безупречное общество мигом превратилось в воющее стадо; мужчины и женщины, вопя и давя друг друга, разбегались, давая дорогу несущимся лошадям.
Трое всадников рассекали толпу, мечи громили стекло витрин, рубили деревянные рамы, калечили и разбрасывали экспонаты. Поток устремившихся к спасительным дверям гостей отбросил Тесс в сторону. Ее глаза метались по залу: «Ким, мама, где они?» Она смотрела по сторонам, но нигде не видела своих. Вдалеке, справа от нее, кони круто развернулись, снеся еще несколько витрин. Гости разбегались в боковые помещения, жались к стенам, в гулком зале звенели болезненные стоны и вопли. Тесс успела заметить Клива Эдмондсона прежде, чем вздыбившаяся лошадь крупом отшвырнула его к стене.
Лошади фыркали, их ноздри раздувались, пена стекала на закушенные удила. Всадники склонялись с седел и выхватывали сокровища из разбитых витрин, запихивая их в подвешенные к седлам мешки. У дверей встречный поток приглашенных преградил путь полицейским, беспомощным перед обезумевшей толпой.
Один из всадников развернул коня. От его движения вдребезги разбилась статуя Девы Марии. Копыто лошади раздробило молитвенно сложенные руки Мадонны. Толпа сорвала со стены прекрасный гобелен. Ноги и подковы в мгновенье ока уничтожили тысячи мельчайших стежков вышивки. Из опрокинувшейся витрины выкатилась белая с золотом митра. Мантия тех же цветов расстелилась в воздухе волшебным ковром и тут же была затоптана.
Спеша убраться подальше от лошадей, Тесс мельком бросила взгляд в коридор и увидела четвертого всадника, а за его спиной, в дальнем конце, посетителей, разбегавшихся по залам музея. Она все искала взглядом маму и дочь. «Где же они, черт возьми? Успели спастись?» Она напрягала глаза, вглядываясь в смутные очертания лиц, но нигде не видела своих. Властный окрик заставил Тесс обернуться к полисменам, наконец прорвавшимся в зал. Обнажив стволы и перекрикивая какофонию, они сомкнулись вокруг одного из всадников, тотчас же извлекшего из-под накидки маленькое, зловещего вида оружие. Тесс, упав на пол и прикрыв голову руками, успела заметить, как он, поворачивая ствол то вправо, то влево, окатил зал свинцовой струей. Десятки людей, и с ними полицейские, упали. На осколки стекла и обломки ящиков лилась кровь.
Тесс скорчилась на полу, сердце выпрыгивало из груди. Сдерживая рвавшийся изнутри вопль и неодолимое желание бежать, Тесс увидела в руках двух других рыцарей такое же оружие. Пули рикошетили от музейных стен, добавляя шума и паники. Один конь вдруг поднялся на дыбы, и очередь из автомата всадника ушла в потолок. На головы вопящих, скорчившихся гостей посыпались обломки лепнины.
Рискнув выглянуть из-за витрины, под которую заползла, Тесс лихорадочно просчитывала шансы на спасение. Справа от нее открывался проход в боковую галерею, заставленную тремя рядами витрин. Тесс заставила колени разогнуться и шмыгнула в него.
Она была уже во втором ряду, когда увидела четвертого всадника, направлявшегося прямо к ней. Она пригнулась и снизу увидела, как он огибает еще не разбитые витрины, ничуть не интересуясь кровавой свалкой, устроенной его спутниками. Она уже ощутила на щеке горячее дыхание его коня, когда он натянул поводья, остановившись не более чем в шести футах от нее. Тесс сжалась в комок, что было сил приникла к витрине, умоляя сердце биться не так громко. Подняв глаза, она увидела отраженного в стекле рыцаря. Величественная, облаченная в железо и белую мантию фигура склонялась к одной из уцелевших витрин.
К той самой, у которой стояла Тесс, когда ее окликнул Клив Эдмондсон.
В безмолвном ужасе она наблюдала, как рыцарь обнажил меч и мощным ударом обрушил на крышку витрины. Осколки стекла брызнули на пол. Меч скользнул обратно в ножны, а человек нагнулся, поднял странный ящичек с кнопками и рычагами и на миг замер, бережно сжимая его в железных перчатках.
Тесс не смела дышать, но ее, вопреки здоровому инстинкту самосохранения, вполне, как она полагала, присущему ей, отчаянно тянуло увидеть, что происходит. Не устояв перед искушением, она выглянула из укрытия, чтобы одним глазком взглянуть на всадника.
Рыцарь едва ли не благоговейно держал перед собой странный предмет, и с его губ слетели странные слова:
— Veritas vos libera…
Тесс уставилась на человека, похоже, свершавшего какой-то тайный обряд, но тут новая автоматная очередь вырвала из оцепенения и ее, и рыцаря.
Он развернул коня, и на миг его глаза в прорези забрала встретились с глазами Тесс. У нее остановилось сердце, она замерла неподвижной и беспомощной жертвой. Конь двинулся вперед, прямо на нее…
…Нет, промчался мимо, и она тут же услышала, как рыцарь крикнул: «Уходим!»
Поднявшись, Тесс увидела, как всадник, первым открывший стрельбу, теснит группу гостей в угол у парадной лестницы. Среди них она узнала архиепископа Нью-Йоркского и мэра с женой. Предводитель рыцарей кивнул головой, и великан в доспехах направил коня в самую гущу перепуганных заложников, выхватил отбивающуюся женщину и поднял ее на спину коня. Он приставил дуло к ее виску, и пленница замерла, разинув рот в беззвучном вопле.
Беспомощная, разъяренная и перепуганная, Тесс смотрела, как четверо всадников подъезжают к дверям. Она заметила, что у переднего — единственного — нет ни оружия, ни раздувшегося мешка, привязанного к седлу. Едва последний всадник скрылся в галерее, Тесс метнулась вперед и, топча обломки, бросилась разыскивать свою мать и маленькую дочку.