Страница 44 из 59
Наверное, до катастрофы атомного подводного ракетного крейсера «Курск» ни одно из морских кораблекрушений России не получало такого широкого резонанса, как внезапная и таинственная гибель в 1893 году броненосца береговой обороны «Русалка». За расследованием той давней трагедии следила вся страна. И даже сейчас история гибели «Русалки» все еще волнует людей. Вот уже более ста лет мы все еще ищем ответ на вопрос: «Что же произошло тогда в Финском заливе?»
Еще не вступив в строй, «Русалка» уже имела на своем счету одну жертву. Ею стал подрядчик работ коммерции советник Кудрявцев.
31 августа 1867 года «Русалка» была спущена на воду с эллинга Галерного острова Петербурга. Первым ее командиром был назначен капитан 2-го ранга Шварц, один из самых блестящих морских офицеров России того времени и большой энтузиаст мониторной идеи. Одновременно спустили на воду лодку «Чародейка» и броненосный корвет «Князь Пожарский». На спуске кораблей присутствовал генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич с сыновьями, управляющий Морским министерством, множество других должностных лиц и многотысячная публика, почетный караул 8-го флотского экипажа со знаменем и хор гвардейского экипажа. Все было в высшей степени торжественно.
В 1868 году на «Русалке» подняли Андреевский флаг. С этого времени броненосная лодка считалась вошедшей в состав Балтийского флота. Тогда же произошел и большой скандал. Согласно давно установившемуся ритуалу, на подъем флага прибыл священник. Но в самый последний момент он категорически отказался освящать корабль, названный в честь представителя мира нечистой силы. Дело в том, что русалка — персонаж многочисленных русских сказок, который утаскивает за собой в пучину неосторожных людей. Русалками-топлянками становились, согласно русским преданиям, женщины-утопленницы. По ночам русалки-топлянки выбирались на берег и устраивали там свои оргии-русалии, стараясь привлечь мужчин, чтобы затем погубить их в воде. Когда представители церкви заметили великому князю Константину о его весьма странном выборе названия для нового монитора, тот лишь рассмеялся:
— В наше просвещенное время нет места предрассудкам и суевериям! Если же нашей «Русалке» суждено быть топлянкой, то это значит, что она будет отправлять на дно вражеские корабли!
— Но не отправит ли она на то же дно и собственную команду? — осторожно заметили свщеннослужители.
— Это все пустое! — отмахнулся от них брат императора — Какое может иметь отношение название к судьбе корабля! Что вы мне ветхозаветные Жития святых в нос тычете! Пусть с нашей нечистой силой наши враги потягаются! Поглядим, кто кого одолеет!
Константин Николаевич слыл человеком убеждений весьма либеральных, а потому к подобным предостережениям относился иронично. История с «Русалкой» повторилась и при освящении «Чародейки». До сих пор неизвестно, удалось ли в конце концов освятить «Русалку» или же она так и канула в вечность без Божьей благодати. Помимо «Русалки» и «Чародейки» в то же время именами представителей нечистой силы был назван целый отряд миноносок. Там были и «Баба-яга», и «Леший», и «Водяной». Автором всех этих художеств был все тот же великий князь Константин. Однако флотская общественность данного новаторства не приняла, В российском флоте начиная с петровской эпохи корабли получали имена наиболее любимых и высокочтимых православных святых, и вдруг такое вопиющее кощунство!
Позднее, уже после смерти Александра II и отстранения от руководства флота Константина Николаевича, все миноноски быстро лишили нечестивых имен и получили вполне нейтральные номера. «Русалка» же с «Чародейкой» так и остались с прежними наименованиями.
К слову сказать, плавать на «Русалке» офицеры не любили, считая корабль крайне ненадежным. Матросы так и называли ее «Топлянкой». Это и понятно: православным людям всегда неуютно рядом с нечистью. Среди команды упорно ходили разговоры о том, что рано или поздно, но «Топлянка» свою жертву на дно утащит, иначе какая же она тогда «Топлянка»?
Первый звонок прозвучал еще до вступления «Русалки» в строй в июне 1865 года. Тогда башенная броненосная лодка «Смерч» мониторного типа под командой капитан-лейтенанта А. Корнилова совершала переход из Гельсингфорса. На подходе к Барезунду, огибая один из островов, лодка ударилась о необозначенный на карте подводный камень, и, несмотря на все принятые меры, быстро затонула. Только благодаря хорошей погоде и близости берега обошлось без жертв. Позднее «Смерч» подняли и ввели в строй. Что касается причин столь быстрого затопления новейшего боевого корабля, то никаких должных выводов сделано так и не было.
Последствия себя ждать не заставили, и уже в 1869 году трагедия «Смерча» повторилась с удивительной точностью для «Русалки». В ту кампанию она находилась в практическом плавании по Финскому заливу под командой капитана 2-го ранга Михаила Шварца в составе броненосной эскадры вице-адмирала Григория Ивановича Бутакова. Все шло как всегда, но перед окончанием кампании «Русалка» потерпела аварию, в результате которой едва не погибла.
А дело было так. Следуя шхерами в составе отряда мониторов и выполняя разворот на узком фарватере, лодка внезапно коснулась правым бортом подводного камня. Удар оказался весьма незначительным, большая часть экипажа его даже не заметила. Однако опытный и осторожный капитан 2-го ранга Шварц приказал на всякий случай осмотреть все трюмы. Едва сняли заглушки с придонных горловин, как оттуда хлынула вода. Немедленно включили все помпы, но вода продолжала стремительно прибывать. По просьбе командира на «Русалку» прибыли аварийные партии с находившихся рядом кораблей, но и они не могли справиться с быстро увеличивающимся потоком воды. В такой критической ситуации Шварцу ничего не оставалось, как направить броненосную лодку к ближайшему песчаному берегу и выброситься на отмель. Затем были спущены водолазы, которые нашли и наскоро заделали пробоину, воду с трудом откачали. Поврежденный монитор кое-как добрался до Кронштадта, где встал в ремонт.
Можно сказать, что «Русалку» в данном случае спас опыт ее командира и близость берега Среди матросов ходили разговоры, что «Топлянке» на этот раз не удалось поживиться человеческими жизнями, Никола Угодник отвел беду.
Инцидент с «Русалкой» имел и весьма неожиданное продолжение. Дело в том, что в момент аварии на ней проходил только что получивший первый офицерский чин мичман Степан Макаров. Проанализировав причины аварии и конструкционные особенности корабля, молодой мичман опубликовал в нескольких номерах журнала «Морской сборник» статью «Броненосная лодка „Русалка“. Исследование плавучести лодки и средства, предлагаемые для усиления этого качества».
Пусть простит читатель за приведенную достаточно пространную цитату, но думается, что она уместна, так как соответствует сути нашего повествования:
«…В прошедшую кампанию броненосная двухбашенная лодка „Русалка“, следуя в отряде мониторов, на одном из крутых поворотов, при руле „право на борт“, коснулась правой скулой камня. Удар был так незначителен, что никакого содрогания не произошло, правый борт, как бы въезжая на гору, несколько приподнялся и затем снова опустился… Мы прикоснулись к камню при таком тихом ходе и так плавно, что как командир, так и все бывшие наверху были уверены, что лодка не потерпела никакого повреждения, и когда вскоре за кормой всплыл кусок дерева (боковой киль), то кто-то сказал, что тут, верно, лежит затонувшее судно. Тотчас же, однако, приказано было осмотреть все трюмы. В машине, где водомерные средства и само дно под рукой, приказание было исполнено раньше, чем в других местах, и на вахту дано знать, что вода нисколько не прибывает, почему на сигнал адмирала ответили: „Все благополучно“. Осмотр остального трюма тем временем продолжался. В каждом отделении начинали с того, что отнимали горловину второго дна и наблюдали за водой, прислушиваясь к журчанию или другому признаку течи. Водомерных труб нет, следовательно, это единственное средство, с помощью которого можно убедиться в целости нижнего дна. Так и поступили, и когда вскрыли горловину в носовом отделении, вода из трюма стала поступать на второе дно. Начали качать 9-дюймовую помпу, пустили в горловину приемный шланг единственного брандспойта, наконец стали черпать ведрами, но вода прибывает и прибывает. Машинных помп употребить для выкачивания из носового отделения мы не можем, так как они берут только из машины. Другие ручные помпы также из этого отделения не берут. Перепускных кранов нет. Все средства, которые мы могли приложить для выкачивания воды из носового отделения, приложены, но вода прибывает, следовательно, нужно просить о помощи. Если бы „Русалка“ не имела непроницаемых переборок, вода, разливаясь по всему трюму, подошла бы к машинным отделениям (вернее — к помпам), откуда ее можно было бы без труда выкачивать паровыми средствами, которые берут до 700 ведер в минуту, тогда как пробоина не давала более 50. Не будь у нас второго дна, мы поступили бы с пробоиной так же, как монитор „Латник“: забили бы ее, законопатили, заткнули, но второе дно лишает возможности к ней подступиться, так как горловины покрыты водой, а водолаз в них не влезет… Помощь с эскадры не замедлила явиться, и едва успели мы бросить якорь, как с мониторов были присланы брандспойты с должным числом команды для беспрерывного действия. Но что значит брандспойт? Он в самом исправном виде берет 5 ведер в минуту, а пробоина в 1 квадратный дюйм на глубине 10 футов дает в минуту 18,2 ведра. Целая эскадра, следовательно, могла дать нам средства выкачивать 50 ведер в минуту, тогда как одна центробежная помпа, стоящая в нескольких футах расстояния, может выбрасывать 400 ведер…»