Мой космос

   А чему мне радоваться? Вон даже стекло проезжающей мимо машины говорит об этом. Стоит только на меня взглянуть и сразу понятно, что у этой девушки не все в порядке. Неумытая, нечесаная, глаза красные, руки сложены в плотный замок на груди. Не завидую тем, кто меня видит.

   Я раз за разом прокручивала в голове все случившееся и никак не могла понять, почему мама так поступила. Когда наступил тот момент, сделавший меня и Дашку неважными для нее? Неужели так просто променять родных детей на чужого мужчину?

   Помню тот день, когда Семен впервые появился в нашей семье. Отчим был при параде - нарядный, с цветами и конфетами. Вежливо разговаривал с нами, делал комплименты бабушке. Расспрашивал меня об учебе и о том, куда я хочу поступать, даже помощь предлагал, если решусь идти в его вуз. Мама тогда была очень счастливой. Она весело порхала по кухне, суетилась, готовила на стол, что-то негромко напевала под нос. Ее лучшее красное платье и туфли на высоком каблуке восхитили нас всех. Никогда после я не видела ее такой красивой.

   А потом настали привычные бытовые будни. Новый член нашей семьи сразу же проявил себя не лучшим образом. Сначала он жаловался на недожаренные гренки, потом на открытую форточку, Дашкины сандалии в коридоре, на саму Дашку, потому что она громко плакала и на меня, резкую, грубую и неблагодарную.

   Я пыталась найти с ним общий язык. Честно. Пробовала интересоваться его научными работами, беседовала с ним. Однако, для первого оказалась слишком глупа, а для второго слишком груба. Семен списывал все на мое плохое воспитание и неуважение ко всем подряд. "Наверное, она в твоего первого мужа, Лидочка", - часто повторял он. А мама только отвечала: "Она очень на него похожа". И здесь я не могла ей перечить - похожа на отца, как две капли воды.

   Кое-как перетерпев первую пару, я привела себя в порядок и отправилась пообедать. Мой институт носил гордую, но слишком неприличную аббревиатуру. Обычно студенты коверкали ее на свой лад.

   Располагалась альма-матер довольно далеко от дома и каждое утро мне приходилось втискиваться в переполненный автобус, чтобы до нее добраться. Но к этому я привыкла. Как и к тому, что через год неизбежно получу диплом и всю оставшуюся жизнь буду сводить дебет и кредит.

   Цифры я ненавидела всей душой, с самых ранних лет. Математика всегда была моим проклятием, действие которого, похоже, будет пожизненным. Поступление на специальность бухучета было мерой вынужденной. Я подала документы туда, куда меня приняли на бюджет, да и сама не могла понять, кем хочу стать в будущем. В семнадцать лет жизнь кажется ярким калейдоскопом бесконечной ленты событий. Ты считаешь себя вечной и всемогущей, не думаешь о завтрашнем дне. Разве может человек без особых склонностей в таком юном возрасте понять, что ему нужно? А раз талантами природа меня не одарила, пришлось слушать бабушку с мамой.

   Это уже после я поняла, чем маркетинг отличается от менеджмента и что вся философия сводится к одному. А в семнадцать все эти слова были для меня на одно лицо. Но, в итоге, жизнь быстро поставила меня на место - начались проблемы с деньгами, серьезно заболела бабушка, маму уволили с престижной работы, а я вышла в переход с листовками. Правда оказалась страшнее и я к ней привыкла. Отбросила мечты подальше и начала просто зарабатывать себе на жизнь.

   Так делают все, такое случается с каждым.

   Очередь в столовой казалась нескончаемой. Студенты следовали классическому представлению и были донельзя голодными.

   Я взяла чек и стала в очередь. Даже не удивилась, что передо мной человек двадцать. Этот день просто не создан быть хорошим.

   Впереди мило щебетали две девушки на высоченных шпильках. На их фоне я казалась еще серее и незаметнее.

   - Представляешь, я вчера ногти сделала, - жгучая брюнетка продемонстрировала своей товарке маникюр, который в случай чего сойдет за холодное оружие, - а у меня лак ободрался.

   - Ой, обидно, да? - сочувственно ответила вторая. - А сколько отдала?

   - Три с половиной. В "Элизе" делала.

   У меня перехватило дыхание. Три тысячи за гелевые когти, которые еще и облезут на следующий день? Вряд ли я сумею понять ее когда-нибудь. Может, у человека просто нет других проблем?

   - Слушай, а ты на выходные в клуб идешь? - продолжила разговор брюнетка. - Я вот платье прикупила, хочу его выгулять.

   - Не знаю. Как-то нет настроения. Машина в ремонте и папа до сих пор ругается за ту аварию. Помнишь? Так что, наверное, нет.

   - Жаль. Мне будет без тебя скучно. Слушай, я смотрю у тебя волосы такие классные. Где делала?

   Следующие слова я старалась не слушать. Из-за постоянной нехватки денег мне становится плохо физически, когда узнаю о таких баснословных сумах за прядь искусственных волос и капли геля на ногтях.

   - Ритка, привет! - кто-то схватил меня за плечи.

   - Лешка!

   Я обняла его и похлопала по спине. Моего роста, с задорными конопушками на носу, двоюродный братец ничуть не изменился со школы. Огненная шевелюра все так же падала ни лицо, а голубые глаза хитро щурились.

   Леша - сын тетки, папиной сестры. Нас познакомили в раннем детстве и мы здорово сдружились. Вместе играли в одной песочнице, потом учились в одном классе, а после оказались в одном институте.

   - Сто лет тебя не видел! Чего такая грустная?

   - Да, - я махнула рукой. - Неприятности домашние.

   - С теть Лидой что-то?

   Я неопределенно помотала головой.

   - Ну вроде того. Поссорились.

   Леша шутливо ударил меня в плечо.

   - Помиритесь. Выше нос, сестричка!

   - Да ну тебя.

   Он внимательно оглядел меня и неодобрительно поцокал языком.

   - Извини меня, конечно, но выглядишь ты...

   - Знаю.

   - Рита, ты ж такая красотка.

   - Не говори глупостей. Красотки - они вон. А я так, самая обычная.

   - Эх, ничего вы женщины не понимаете, - усмехнулся Леша. - Тебе б только спать побольше, чтоб кругов под глазами не было и причесываться чаще.

   - А мне колтуны нравятся.

   - Вот вреднющая же ты! - братец обнял меня на плечи и чмокнул в щеку. - Я вижу ты в депрессии?

   - Есть маленько.

   - Так, может, мы ее разгоним?

   - Как?

   - Просто. Пошли с моими ребятами в кабак на выходных?

   Я укоряющего посмотрела на братца. Тот лишь развел руками, мол, чего тебе опять не нравится.

   - У меня в кармане пятьдесят рублей. Какой мне "кабак"?

   - Ритка, ну ты совсем меня не уважаешь? Мы компанией идем, с девчонками. Правда, у меня девчонки нет, так я тебя возьму. А джентельмены всегда платят за дам.

   - Ой, джентельмен, - слабо усмехнулась я и легонько толкнула его в бок.

   - Так, пойдешь?

   - Не знаю, Леш.

   - "Не знаю, Леш", - передразнил он. - Я тебе звякну еще. Смотри мне! Ладно, бежать пора.

   - Леша! - я удержала его за руку и тихо спросила: - Ты отца давно видел?

   - Две недели назад он к маме заходил. Они с Агнией в Таиланд рванули.

   - И как он?

   - Ритка, ну ты же знаешь. Красавец, стильный, язвительный. Мне б его гены - под полтинник мужику, а он как Бред Питт.

   - Не знаешь, когда вернется?

   - Чего не знаю, того не знаю. Ты это, если увидеться с ним хочешь, лучше позвони. Агния здорово не любит, когда он о тебе говорит. Ладно, сестренка, мне пора бежать.

   Он растворился в пестрой студенческой толпе. Я засмотрелась ему вслед и чуть не упала под напором выстаивающейся позади очереди.

   Значит, мой отец прожигает жизнь на заморских курортах, пока я стараюсь заработать хотя бы пару сотен в день. От этой мысли хотелось кричать.

   Почему в жизни все случается так несправедливо? Кому-то все подается на блюдечке, как тем девицам с огромными ногтями, а кому-то нужно вырывать каждый кусок, царапая руки в кровь? Чем я хуже их, чем провинилась перед этим миром?