Треугольник

Сола устояла под натиском силы несчетного количества умов, но не потому, что боль была недостаточно сильной, а потому, что надо было устоять. Она знала, куда и к кому шла, знала, с какой силой обрушится на нее боль… вот и обрушилась…

Кирк упал на пол, как подкошенный, все его тело превратилось в один комок невыносимой кричащей боли. И все, что он мог сделать – это постараться не закричать. И, кажется, не закричал, хотя не был уверен боль во весь голос кричит в нем или он сам.

Солженов нагнулся над ним, грубо схватил за плечи, поставил на ноги и спросил:

– Ты все еще хочешь соединиться с заранкой?

Кирк ничего не ответил. Он вдруг понял, что ощутил боль Солы. Она умирала. Но нет, смерть не причиняет такой боли. Это гораздо хуже смерти, непрестанная боль может длиться целую вечность.

– Отпусти ее, – угрожающе прошептал Кирк. Солженов едко усмехнулся.

– Она бросила вызов всему «Тотальному Единству». От нас ждут признания ошибочности нашего пути и отказа от завоевания. Но этого не будет, капитан. Вы тоже вскоре сможете принять участие в небольшом эксперименте на стойкость души.

Он схватил Кирка за руку и, как шкодливого ребенка, потащил за собой по коридорам, к провалу кратера.

Аргунов, сделав шаг вперед, подхватил подающую Солу и прижал ее к себе, словно хотел впитать ее боль в свое тело.

Но это было не в его силах, и Центр Средоточия псионных сил даже не стал тратить на него время, не послал наказания за его проступок. Он получит его в свое время.

Аргунов знал об этом, как знали об этом и многочисленные Охранники, Работники и Координаторы, которые побросали свою работу и с широко раскрытыми от ужаса глазами, уставились на него и на Солу. Их испуганные взгляды говорили о том, что Страж потерял рассудок, а у Солы Теин его никогда и не было: через плотное псионное поле каждый из присутствующих чувствовал, какие титанические усилия прилагала З'Эла, чтобы завладеть сознанием Солы. А З'Эла никогда никому не уступала. И не уступит.

Но и Сола не могла уступить.

Поддерживающий ее Аргунов ощутил тонкие нити контакта, которые тянулись к двум мужчинам из другого мира, и почувствовал неистовый приступ частнособничества: ему самому хотелось удержать ее, вопреки всякому противодействию. Но не он, а эти нити контакта давали Соле силу.

– Сдавайся, – безмолвно потребовала З'Эла.

Никто из присутствующих не осмеливался произнести хотя бы единое слово – ни вслух, ни мысленно, все боялись наказания. И все давно сдались.

Сола медленно приподняла голову с плеча Аргунова и тихо, но твердо ответила:

– Нет.

Аргунов видел замешательство З'Элы: сила наказания достигла предельного уровня, еще несколько секунд такой пытки – и Сола погибнет.

– Отпусти ее, – прохрипел Кирк. – Возьми меня.

Откуда-то до него донеслось мысленное «нет», произнесенное голосом, знакомом Кирку. – «Спок! Значит, он жив и находится где-то рядом». – Кирк мысленно предостерег его: «Не ввязывайся!»

– Солженов, – произнес знакомый голос. – Вулканец готов служить тебе с условием, что ты отпустишь их обоих.

– Какое благородство! – со смехом ответил Солженов.

– Она умирает, – прошептал Кирк. Он сам держался из последних сил, благодаря лишь упорству и руке, тащившей его неведомо куда. Солженов был неумолим.

– Это не моя затея. Она получила то, чего добивалась.

Но Кирк услышал мысленное приказание прекратить испытание, и его боль прошла так внезапно, что от неожиданности он бессильно рухнул на пол.

Глава 31

Сола высвободилась из объятий юноши, почувствовав, что на него вот-вот обрушится наказание за его человечность.

– Не надо, – почти беззвучно сказала она. – Я пришла сюда одна, одна и отвечу за все.

– Это не совсем так, – возразила З'Эла. – Двое твоих друзей тоже здесь.

Сола высоко вскинула голову.

– Я знаю. Но испытывайте только меня.

– Так нельзя. Ты же сделала свой выбор.

– Нет, – ответила Сола. – Не было никакого выбора.

– Неужели ты не понимаешь, – почти с удивлением спросила З'Эла, – что ты пытаешься выбрать сразу двоих?

– Это даже биологически невозможно, – попыталась объяснить Сола. Ведь я – заранка.

– Вот именно, невозможно. Это приведет к гибели всех троих. Но ты настаиваешь на своем.

Сола убедилась, что может стоять на ногах без посторонней помощи, благодарно взглянула на Аргунова, тихо сказала:

– Спасибо.

Лицо юноши преобразилось, стало чем-то похожим на лица ее друзей осмысленным, одухотворенным. Молодой человек с таким лицом мог бы в один прекрасный день стать командиром звездного корабля, но никогда не станет им, если Сола не покажет ему, как обрести свободу.

Медленно, но упрямо Сола двинулась вперед. З'Эла слегка попятилась, не уступая в борьбе, а лишь сохраняя нужную дистанцию и предупредила:

– Ты хорошо знаешь, что боль – это всегда лишь боль. И до тебя были мятежники, способные терпеть ее до смертного конца. Но для тебя уготована более страшная пытка, пытка абсолютным удовольствием. Испытав его однажды, ты не сможешь удержаться от соблазна испытывать его снова и снова.

Сола высоко подняла голову.

– Я смогу. Я познала… настоящее чувство, – ответила она и поняла, что сейчас ей предстоит узнать, насколько правдивы ее слова. Поняла и то, что лишь воспоминание о настоящем чувстве помогут ей пройти и через это испытание.

Кажется, в глазах З'Элы промелькнуло сожаление, что было вполне возможным: ее память могла сохранить обрывки воспоминаний об истинном чувстве к своему избраннику, которое нельзя заменить суррогатом удовольствия, получаемым от «Тотального Единства».

Сола сделала еще один шаг вперед, и заранский Центр Средоточия собрал все свои псионные силы, отмобилизовав их на последнюю попытку вразумления мятежницы.

В следующее мгновение эти силы пронзили мозг и сознание Солы единым испепеляющим пламенем: ее охватил бурный, всепоглощающий экстаз, граничащий с болью. Щупальца-усики проникли в самые потаенные глубины, добравшись даже до центра слияния. Защитить от этого противоестественного удовольствия могло только реально пережитое и переживаемое чувство.

– «Спок!» – сказала Сола самой себе, а потом в первый раз решилась произнести и другое имя: «Джим».

Но, кажется, она потеряла нить мысленного контакта и призывала на помощь одни лишь воспоминания. Да и они как бы угасли от всесокрушающего вихря чувства абсолютного удовольствия… Соле ничего не оставалось, как поддаться ему и испытать состояние блаженства, которое разумные существа имеют счастье испытывать лишь в очень редкие мгновения жизни. А она сможет испытывать его всякий раз, когда захочет этого.

Теперь Сола понимала подопытных крыс, признававших лишь один рычажок удовольствия.

Все ее тело содрогнулось, задрожало, как в лихорадке или в приступе нервной болезни. И это состояние беспомощности, лихорадящей парализованности нельзя было ни преодолеть, ни прервать, ни терпеть достаточно долго.

Сола почувствовала на своих плечах руки Аргунова, ощутила всю глубину его молодой отчаянности. Немного времени понадобилось ему, чтобы поверить в нее. Она попыталась представить его лицо перед своими закрытым глазами, но представилось другое… лицо вулканца, его руки…

Открыв глаза, Сола шагнула вперед, двигаясь, словно ребенок, который учится ходить, спотыкаясь, падая и все же продвигаясь вперед.

– «Джим!» – Глаза человека. И воспоминание о битве человека с огнедышащим драконом и с его собственными демонами – ревностью и жертвенностью.

Сола медленно продвигалась вперед.

Она видела, что теперь З'Элу парализовал сверхестественный страх перед ней. Ведь победа Солы будет для З'Элы не простым поражением в поединке, но признанием, что и она давным-давно могла бы вырваться из-под власти «Тотального Единства», освободив своего избранника.