Принц-холостяк

Положив трубку, Пьетро несколько секунд задумчиво смотрел на телефон и только после этого поднял на нее взгляд.

– Так о чем мы говорили?

– Мы говорили о нас, – отважно выпалила Присцилла.

Он нахмурился.

– О нас? Вот как?

– Ну хорошо, я скажу по-другому. Мы обсуждали, какие чувства мы испытываем друг к другу.

– По-моему, я уже ясно высказался, что считаю вас очень привлекательной и милой юной леди, но вовсе не испытываю к вам каких-то чувств.

– Я в это не верю.

Он лишь слабо взмахнул рукой.

– Понимаю, что дал вам некоторое основание думать, будто увлечен вами. Согласен, в этом моя вина, и я приношу свои извинения. Вы так милы, что я не мог сдержаться и поцеловал вас. Но импульсивный поцелуй ведь ничего не значит, разве нет?

Присцилла моргнула; ее уверенность слегка пошатнулась, а лицо померкло.

– Да… но вы целовали меня с таким чувством… Вы такой…

– Мне весьма лестно слышать, что вы находите меня привлекательным.

Так он считает, что она находит его привлекательным! Ему, видимо, невдомек, что она от него без ума. Видимо, подумалось ей, он просто хочет как можно тактичнее порвать с ней всякие отношения.

– Но… – сказала она за него.

– Но вы молоды и, честно говоря, прекрасны. Боюсь, что вы просто переоценили то, что между нами произошло. Не хотелось бы обижать вас, но было бы бестактно продолжать в том же духе.

По привычке она прикусила нижнюю губу.

– Я приношу извинения, что поставила вас в неловкое положение, – произнесла Присцилла, собрав всю свою гордость в кулак.

– Я вовсе не чувствую себя неловко, – мягко ответил он. – Мне чрезвычайно льстит, что я могу вызывать подобные чувства у столь очаровательной юной дамы.

– Так, ладно, – пробормотала она, вставая. Единственным желанием было поскорее исчезнуть. Уже у двери спросила: – Так, значит, встреча с принцем будет завтра?

– Совершенно верно.

– Буду весьма признательна, если рядом никого не будет. Мне бы хотелось побыть с ним наедине. – Другими словами, поставила точку на отношениях с Пьетро.

– Я об этом позабочусь, – хмуро отозвался тот.

Сжав дверную ручку так, что побелели костяшки пальцев, она обернулась и взглянула на Пьетро. Их взгляды встретились в отчаянной схватке двух самолюбий.

– Позвольте сказать вам еще кое-что напоследок. – Голос предательски дрогнул, и она сделала паузу, чтобы успокоиться. – Вы лжете, и я это знаю. Просто не понимаю, почему вы меня отталкиваете. Но в общем-то – какая разница! Я уйду, и мы больше никогда не увидимся вновь. Вы выразили это очень ясно, и у меня остается один выход – подчиниться вашему решению. Вам почти удалось убедить меня, что я вам безразлична… – Она запнулась. – Но у меня, как ни странно, есть сердце, и оно говорит совсем другое.

К горлу подступили слезы. Пора уходить, со всех ног бежать отсюда.

– Прощайте, Пьетро, – прошептала она и тихо вышла. Дверь за ней затворилась с легким щелчком.

Стефано вернулся в отель полностью опустошенный. Возле спальни ему встретился Пьетро; глаза двух мужчин скрестились и недобро сверкнули.

Не заходя в спальню, Стефано отправился в зал, где недавно принимал за чаем Присциллу Рутерфорд. Пьетро вошел туда же вслед за ним.

Долгое время никто не произносил ни слова.

Стефано не был расположен выслушивать нервные тирады относительно своего исчезновения. Только не сейчас. К счастью, Пьетро, видимо, и сам понимал это.

– Прекрасно, вы вернулись, – начал секретарь. – Собираетесь куда-то снова?

– Нет. – Сердце вдруг сильно кольнуло. – Прошу как можно скорее подготовиться к отъезду. Если можно, то завтра. – Это наверняка порадует Пьетро, которому не терпелось поскорее уехать в Сан-Лоренцо.

– На завтра у вас назначено две встречи, – проинформировал его секретарь. – Утром приедет Присцилла Рутерфорд.

– Присцилла?

– Да. Она недавно заходила и просила назначить с вами свидание.

– Но мы же виделись утром, и она ничего не сказала.

– Я тоже удивился, но она не сообщила о цели своего визита. Однако ясно дала понять, что вы должны встретиться наедине.

Таинственность подстегнула любопытство Стефано.

– Как ты сказал? Наедине?

Пьетро кивнул.

– Далее вы должны принять представителя государственного департамента США. О встрече просили договориться как можно скорее.

– По поводу?

– Сообщено не было.

– Хорошо.

Стефано подивился этому обороту, но сейчас его мысли витали слишком далеко. Он думал только о Хоуп, поэтому не придал информации никакого значения. Скоро они вернутся в Сан-Лоренцо, где он наконец обретет покой и сможет сосредоточиться на своем долге перед страной и народом…

– Можно ли подавать ужин? – прервал его мысли Пьетро.

– Ужин… – эхом отозвался Стефано и тряхнул головой. – Нет, у меня что-то нет аппетита. – Он поднялся и подошел к окну, всем своим видом показывая, что хочет как можно скорее закончить этот разговор.

– Тогда это все на сегодняшний вечер? – спросил секретарь.

– Да, – ровным тоном ответил Стефано.

Он чувствовал, что Пьетро хочет сказать что-то еще.

– Вы больны?

«Да!» – кричало сердце.

– Нет, все в порядке. – Больше всего на свете ему хотелось сейчас побыть одному.

– Всего доброго.

– Будь здоров, дружище, – прошептал Стефано и провел дрожащей рукой по лицу. Секретарь вышел, и принц тяжело опустился в кресло. Темнота, обволакивающая комнату, окутала и его сердце тяжелой, липкой паутиной.

С раннего утра в апартаментах все забурлило, предвещая скорое отбытие в Сан-Лоренцо. Отлет был назначен на вечер. Скорее бы, скорей! Стефано еще никогда не хотелось домой так сильно. Как только он покинет Сиэтл, сердце перестанет так болезненно биться. Останься он здесь хоть на день, все его мысли снова будут прикованы к Хоуп.

Пьетро зашел около десяти. Сразу бросилось в глаза, что он провел бессонную ночь. Стефано изо всех сил пытался понять, что так тревожит друга, но в свете внезапно изменившихся отношений вряд ли мог рассчитывать на его признание.

Глаза Пьетро были красны, и, не знай его Стефано как свои пять пальцев, он мог бы подумать, что секретарь пьянствовал ночь напролет. Но такое случалось довольно редко, лишь по большим праздникам, а сейчас на лице друга не было ни малейшего отблеска радостного возбуждения.

– Звонил портье, – без всякой интонации сообщил Пьетро. – С вами желает встретиться Дорис Джордан с подругами.

Стефано задумался. Неужели придется вступать в переговоры с этой делегацией? Ужимки престарелых дам были забавны, но вряд ли развеселят его сегодня, накануне отъезда из города, где он встретил свою любовь.

– Отослать их прочь?

Стефано скрежетнул зубами.

– Нет. – Как бы ни хотелось избежать столкновения, он был не в силах сдержать эту разъяренную четверку. – Пусть поднимутся, – нехотя приказал он.

– Я сам могу с ними переговорить, – Пьетро взглянул на часы. – Сейчас должна прийти Присцилла Рутерфорд.

Стефано удивился предложению друга уладить дела с матерью Хоуп.

– Я буду поглядывать на часы, – заверил он.

Через пару минут в апартаменты ворвались четверо фурий. Все были настроены весьма решительно и жаждали крови. Матушка Хоуп, свалившаяся недавно в обморок, никоим образом не напоминала сегодня малахольную особу. Ее взор пылал яростью.

– Мы хотим узнать, что вы сделали с Хоуп.

– Пожалуйста, дамы, садитесь, – велел Стефано.

– Ничего, мы постоим, спасибо, – с вызовом ответила Дорис.

В этот момент появился лакей с подносом, сервированным для чаепития. Другой нес корзинку с изысканными сластями. Как только все это было поставлено на стол, оба выпрямились, ожидая приказаний.

– Может, нам выпить чаю? – услыхал Стефано голос Хэйзел. Та дергала Дорис за рукав. – Ведь тут четыре прибора, – добавила она дрогнувшим голосом. – Тебе не кажется, что мы чересчур торопимся?