Страница 22 из 79
— Нет, Риш. У взрослых каникулы только в отпуске, а мне до отпуска еще год, не меньше.
— Плохо, — посочувствовала Ришка. — Миш, я ты придешь сегодня?
— Обязательно приду, — пообещал Мишка. — Если Марина не будет против.
— Не буду я против, — донеслось откуда-то со второго плана. — Риш, чеши умываться. На тебе шоколадные разводы с вечера. — Видимо, Марина взяла трубку из рук сестры, потому что ее голос сделался совсем близким. — Доброе утро, Миша. А ты мне снился.
Поговорив с Мариной и все еще лучась от удовольствия, Мишка набрал телефон Витиша:
— Игорь… Прости, что в выходной беспокою. У меня тут… В общем… Ну, не хочу по телефону, да. А можно?.. А где ты живешь?.. А как туда проехать?
Мишка застал Витиша во дворе дома за чисткой ковра. Ковер был старый, солидный, темно-багрового цвета, и под взмахами щетки он лоснился, точно сытый и довольный кот. Процедура чистки явно была ковру по душе.
Витиш был одет в старые вытянутые на коленях тренировочные штаны, обвисшую майку и клетчатые домашние тапки.
Вместо приветствия Игорь встретил гостя суровым предупреждением:
— Если кому расскажешь — убью.
— Чем хоть свадьба-то закончилась? — спросил Мишка.
— Ну, у кого-то, наверное, брачной ночью, — хмуро отозвался Витиш. — У кого-то алкогольной интоксикацией. А лично у меня ночь была Варфоломеевской. Угораздило Гримсдоттировну меня напоследок облобызать!
— Чтобы вы себе знали, дражайший супруг, я таки все слышу! — Донеслось из открытого окна на втором этаже. — Если вы взялись отравлять мне жизнь, сделайте, хотя бы так, чтобы ребенок был здесь ни причем! С какой хабалки вы опять снимаете протокол прямо под нашими окнами? Ваш цинизм уже давно совсем не здоровый!
— Фира! — откликнулся Витиш, на лице которого было полное смятение. — Я беседую со своим коллегой. По делу!
В окне второго этажа возникла яркая, стройная и черноволосая женщина. В женщине все было привлекательным. Кроме голоса.
— Хо, доброго вам утра, юноша! Вы уже слышали за то страшное безобразие, какое ваш коллега учинил всей своей семье?
— Фира! — в голосе Витиша звучало отчаянье. — Зачем в нашем городе средства массовой информации пока ты жива и здорова?!
— Сема! Семочка! Пойди и спроси папу, за что он желает твоей маме смерти!
— О господи… — Витиш посмотрел на Мишку. — Я тебя предупредил. Если кто в конторе узнает — спрошу с тебя!
К Витишу подбежал мальчишка лет десяти — типичный школьный отличник в аккуратной белой рубашке и круглых очках в металлической оправе.
— Папа! Мама просила узнать, за что ты ее так не любишь!
Витиш присел перед мальчишкой на колени.
— Сема! Передай маме, что я ее очень люблю. Только зачем так кричать?
— Мама! — крикнул Сема. — Папа говорит, что нечего так кричать!
— Сема, детка мой! Передай папе, чтобы ему вдруг не было неожиданно, что он сатрап!..
— ПапА! — на французский манер произнес Сема и поправил очки. — Вы сатрап!
— Фира, ну к чему так кипятить характер?! — взмолился Витиш, обращаясь к окну. — Если хорошо поискать, у меня где-то еще есть самолюбие!
— Сема, деточка мой, иди скорее домой. Мы будем кушать, а папа пускай страдает. Я возмущена до паралича всех падежей! Юноша, я не приглашаю вас к столу исключительно от невежливости моего мужа!
— Мишка… — тоскливо спросил Витиш. — У тебя денег есть?
— Конечно! — откликнулся Мишка. — Тебе сколько, Игорь?
— Все, — ответил Витиш. — Чую, что сегодня мне к супружескому долгу придется деньгами доплачивать… Ты, кстати, чего меня искал-то? День воскресный, выходной, а у тебя на лице аршинными буквами написано: «А я что-то знаю!». Давай. Колись, какие сплетни уже по отделу ходят?
— Да нет, Игорь, отдел здесь ни причем. Тут вот какое дело… — Мишка немного подумал, собираясь с духом. — Я тут случайно узнал, что на следующей неделе какие-то ухари банк, что на улице Скобцева стоит, брать будут.
— Об этом знаменательном событии уже в утренних новостях объявили? — скептически сморщился Витиш. — Или по радио трубят фанфары, а я ковер выбиваю и не услышал?
Мишка открыл рот, чтобы разъяснить ситуацию, но сказать ничего не успел, так как в кармане у Витиша прогремел выстрел. Мишка испуганно отпрянул в сторону, втянув голову в плечи. Игорь абсолютно спокойно сунул руку в карман своих неописуемых тренировочных штанов, вынул мобильный телефон, нажимая клавишу соединения с абонентом. Какое-то время он спокойно слушал речь визави, а потом вдруг поспешно отошел в сторону.
Несколько минут он о чем-то разговаривал по телефону, а закончив разговор, подошел к Мишке.
— И вправду о нападении на банк чуть ли не в «Новостях» сообщают… Ладно, рассказывай подробно, что знаешь, а потом беги, отдыхай до завтра. Чую, неделька еще та выдастся…
Лучше бы Витиш этого не говорил.
Ну и теплым же был тот май! В городе плавился асфальт, термометры показывали плюс двадцать восемь по Цельсию и, впервые на памяти старожилов, на цветение черемухи не случилось похолодания.
Под тентом уличного кафе на улице 8 марта сидели Мишка Канашенков и Марина Каурова. Они пили мартини, по-простецки мешая его с соком и со льдом, болтали и были, в общем-то, счастливы. Иринка великодушно приняла приглашение подруги поиграть у нее дома на компьютере, подарив им пару часов свободного времени.
Им было хорошо вдвоем. Почему? Бог весть.
Вокруг них бушевала самая жаркая в их жизни весна. Мишка и Марина были хмельными от счастья, свободы и хорошего настроения (и, быть может, лишь самую чуточку — от мартини) и наперебой рассказывали друг другу о всяческой чепухе.
— … ну и вот, а она мне такая говорит…
— … так-то, конечно, да…
— … ой, Миша, а что такое ксива?..
— … не, Марина. Я цирк не люблю…
— … я, Миш, совсем почти неграмотная. Только недавно узнала, что сериал «Санта-Барбара» — вовсе не про монастырь…
— … да преподаватель наш… Знаменит фразой: «На данном этапе я уже не знаю, что для страны хуже — коррупция или борьба с ней»…
Солнце нырнуло за ломанную линию крыш, от реки потянуло прохладой, помахивая хвостом, ступила на небесную тропу Большая Медведица. Мишка и Марина шли по аллее. Марина то держала Мишку за руку, то поворачивалась к нему лицом и, не выпуская его руки, оживленно рассказывала:
— Миш, ну ты правда думаешь, что черный юмор — это только по ведомству милиции? Щ-щаз! Не-про-сти-тель-ная ошибка! Вот анекдот, совсем свежий. С моим участием.
На каждой подстанции «скорой» есть свой ночной кошмар — какая-нибудь бабушка — божий одуванчик, которая вызывает 03 всякий раз, когда надо давление померить или просто с живой душой поболтать.
По большому счету, понять стариков можно даже притом, что работать они мешают. Но старики старикам рознь — и вот у нас на участке живет Фаина Рауфона Пуйнанэ, про национальность ее меня не спрашивай, не знаю…
Так вот, эта самая Фаина Рауфовна имела обыкновение вызывать «скорую» даже тогда, когда у нее настроение портилось. Но, поскольку понимала, что дергать бригаду запросто никак невежливо, имела обыкновение играть под свои вызовы целый спектакль — закатывала глаза, изображала муки адские и сопровождала все воплями: «Жить мочи больше нет, дайте мне, доктора, яду смертельного!»
И вот месяца два тому назад было у Фаины Рауфовны какое-то особо мерзкое настроение — за сутки она умудрилась вызвать на себя бригаду девять раз.
Помощником у меня был медбрат Вовка Кукушкин… И вот, под утро, вызывает нас гражданка Пуйнанэ десятый раз. Честно скажу, ехали мы к ней с мыслью о смертоубийстве. Приехали. Бабка в своем репертуаре — лежит себе, хронически здоровая, ручки на груди сложила, глаза закатывает и вопит при этом: «Жить больше не могу, болит у меня все, не мучайте меня, доктора, а дайте мне сразу яду смертельного!»
Вот тут я и не выдерживаю. Подмигиваю Вовке и говорю: «Да, коллега, случай, видимо, безнадежный. Бабуля, сейчас расписочку напишете — и получите своего яду смертельного».