Страница 11 из 79
— Давайте я вам помогу, Николай Петрович, — кивнул на «сундучок» Мишка.
— Сколь можно повторять, отрок, — Петрович я! А чемодан бери — очень меня обяжешь, амига, — Кивнул эксперт. — Давай проветримся, хомбре.
Они медленно двинулись по набережной. Справа от них, по другую сторону приезжей части, стояли особняки состоятельных жителей города. Слева, за перилами набережной, текла река, вода которой в свете солнца казалась медной.
— Как тебе наш муравейник? — спросил Докучаев.
— В смысле, отдел? — не понял Мишка.
— В смысле, город, — усмехнулся эксперт.
— Да я и видел-то, Николай… ой, прости, забыл — Петрович… Вокзал, общагу, отдел да вот это еще… — кивнул Мишка через плечо в сторону Халендирова особняка.
— Ладно, дите неразумное, ходить кругом и около я не стану. Сделаем так — я тебе задам один вопрос, а после того, как ты мне на него ответишь, можешь спрашивать меня об чем угодно. Некромантия, статья четыре-ноль-пять Уголовного кодекса Российской Федерации. Что плохого в некромантии?..
Мишка вспомнил унылого эльфа, преподававшего им оккультные преступления в училище, и, тщательно подбирая слова, стал отвечать:
— Некромантия, то есть самовольное, вопреки порядку, установленному Федеральным законодательством, получении информации от усопшего… Вторая часть — то же самое, совершенное в составе группы и повлекшее общественно-опасные последствия… Часть третья… Петрович, да мне они, в общем-то, и не к чему — подследственность-то не наша.
— А головой думать, хомбре, тоже к твоей подследственности не относится? Ты мне, пацан, не диспозицию давай, мне она без интереса. Ты мне обычным русским языком скажи — что в некромантии плохого.
— Ну… Это ведь как глумление над трупом получается…
— Язык у тебя впереди мозгов получается, отрок. Думай. Какое глумление, если некромантить можно и с костями, и с пеплом кремированного. Ну?..
— Я… Ну… Мало ли, чего они скажут…
— Хомбре, включи голову. К примеру, историки — представляешь, сколько они узнали, если б подняли мумию Отци. Или хоть кровь на Туринской плащанице? Даю подсказку, хомбре убогое, — ты бы мог поднять мертвеца? А кто бы мог?
— Я бы не смог! — Сказал Мишка решительно. — Мог бы только тот, кто обладает специальными оккультными навыками.
— А кто ими обладает, отрок? Мама твоя ими обладает? А бабушка? А соседка? Может быть, фирмы такие есть: «Окажу оккультные услуги»?
— Нет. — Мишка не понимал, куда клонит эксперт. — Наверное, только колдуны и обладают.
— Ох и бестолковые же хомбры пошли ныне, — вздохнул Докучаев. — Ну-ка, стой, отрок.
Они остановились возле парапета набережной. Снизу из плавучего летнего кафе, доносилась музыка. На причале стояла молодая женщина в летнем платье, а рядом с ней — ухоженная светловолосая девочка лет шести.
— Мам! Мама, смотри, какая бабочка! — восторженно кричала девочка, показывая рукой на бабочку дивной красоты, скользящую над поверхность воды. — Мам, она прямо как рыбка в аквариуме, только летает!
Бабочка взлетела от воды вверх, попала в поток ветра и села на парапет в каких-то десяти сантиметрах от руки Докучаева. Николай Петрович ловко накрыл бабочку ладонью.
— Дедушка ее поймал! — закричала девочка внизу. — Дедушка, можно мы ее посмотрим?
— И правда, можно нам на нее поближе поглядеть? — Женщина подняла голову. Женщина была приветливой, улыбчивой и очень милой. — Мы ее не обидим!
В этот момент с Мишкой и Николаем Петровичем поравнялся хмурый мужик, на ходу хлопавший себя по карманам.
— Мужики, прикурить не дадите? — спросил он у Мишки и у Докучаева. — Где спички оставил, голова дурная…
Докучаев, ни на кого не глядя, вдруг резко сжал в кулак руку, которой он накрыл бабочку.
— Мама, за что он ее раздавил? — громко воскликнула девочка на пирсе. — Зачем? Она же такая красивая! Она ему что, мешала что ли? Злой дядька! Злой! — И девочка расплакалась.
— Вам бы и вправду лечиться! — решительно сказала мать девочки. — Зачем при ребенке-то так делать?
Мишке показалось вдруг, что воздух возле Николая Петровича наэлектризовался. А в следующее мгновение Докучаев протянул хмурому мужику коробок спичек. К коробку прилипли невероятно яркие бабочкины крылья.
— Ты б и впрямь проверил голову, дед, — сказал мужик и отступил от эксперта, словно опасаясь повернуться к нему спиной. Коробок со спичками он так и не взял.
— А теперь запомни, пацан. Запомни раз и навсегда, чтобы никто и никогда больше не имел нужды показывать тебе такие примеры. — Сказал Николай Петрович таким внушительным тоном, что Мишке словно провели ножом вдоль позвоночника. — В мире физических законов, где мы живем, есть лишь одна сила, способная питать магические ритуалы — и это энергия зла. Лишь энергией зла можно совершать магические обряды, создавать золото из свинца и поднимать мертвецов. Некромантия плоха не сама по себе, а потому, что осуществить ритуал можно лишь принеся кровавую жертву. В этом весь смысл чародейства — энергия зла есть то горючее, которое движет магию. Любой, самый невинный, магический фокус имеет в своей основе боль и злобу. Понимаешь?
Мишка ошарашено молчал, поочередно глядя то на Докучаева, то на плачущую девочку, которую успокаивала мать, то на крылья бабочки, лежащие на асфальте, словно обрывки радуги.
И тут Николай Петрович двинул Мишку ботинком в голень. Мишка в первый, наверное, раз с самой школьной скамьи прошипел сквозь зубы матерное ругательство, отступил на шаг и опустился на колено, массируя ногу.
— Что за фигня, Петрович? — спросил он жалобно. — Какого фига ты так…
— Ты, амига, не серчай. Это для наглядности. Магия, это ведь, по сути, что такое — это умение трансформировать злость, боль и ярость в физические величины. Во сколько бы джоулей ты оценил свой псих, когда я тебя стукнул? Хватит, чтобы машину с места сдвинуть? А теперь представь, сколько энергии выделят мать, потерявшая ребенка…
— Петрович. — Сказал Мишка куда-то в пространство. — Давай выпьем, а, Петрович?
Они сели в маленькой и уютной кафешке на пирсе. Она называлась «Пирсинг», и столь странное название мог объяснить разве что ее владелец-хоббит. Но Мишка и Николай Петрович его об этом не спрашивали. У них нашлась иная тема для беседы. Кроме них, за столиками сидели два влюбленных дварфа, причем Мишка решительно неспособен был определить, кто из влюбленных представляет сильный пол, а кто — слабый, да компания водяных в водолазных костюмах, поставивших сияющие медью шлемы на пол возле стульев. Хоббит, увидев Мишкину форму, лично обслужил столик: водка была холодной, салат благоухал свеженарезаными овощами и ветчиной, шашлыки хотелось сначала сфотографировать на память, и лишь потом съесть. Но есть, что самое обидное, Мишке вовсе не хотелось. Он хотел понять, как устроен практически незнакомый ему мир магических ритуалов. До первой рюмки Докучаев отказался отвечать на какие-либо Мишкины вопросы.
Водка была холодна и свежа, словно жидкий лед. Николай Петрович курил свой «Беломор», потому что вкуса иных табачных изделий, как он сам признавался, попросту не чувствовал. Ветер, дувший с реки, уносил табачный дым прочь. Солнце клонило голову на плечи горизонта, и пирс расчертил длинные тени. Эксперт водрузил на стол свой обшарпанный чемодан.
— Смотри, — объяснял он, жестикулируя зажатой в кулаке папиросой в воздухе. — Вот это — реторты с субстанцией зла. Мне без них никак, амига. Бывает, покойника операм допросить приходится, если прокурор постановление подпишет, бывает, реактив для сложного анализа получить, который столько стоит, что за одну просьбу Кобрина зашипит до смерти.
В чемодане эксперта лежало несколько реторт, наполненных странным клубящимся мраком, который свивался в спирали и воронки так причудливо, словно был живым существом.
— Вот это я собрал в ветлечебнице — хомбры страсть как переживают, когда зверье усыплять приходится. Это мелочь — хватит разве что обед наколдовать или там иллюзию средненькую создать… Вот это из онкодиспансера, боль человека в последней стадии рака поджелудочной железы. Помощнее, достаточно, к примеру, чтобы переместиться на полкилометра. А вот здесь у меня собственные слезы, когда дружок мой лучший у меня на руках умер. — Николай Петрович, не дожидаясь Мишку, выпил вторую рюмку. — Гадость это, амига. Никогда не прикасайся к этой дряни, даже если от этого твоя жизнь зависит. Но знать про эту мерзость ты должен все. Хорошо, что не у всех такие знания есть. Кое-кто из ученых считает, что физические законы окончательно победили колдовство в те времена оны, когда порох изобрели…