Страница 47 из 81
Должно быть, у меня на лице отразилось глубокое сомнение в успехе, потому что Айрис добавила:
— Считай это своим первым уроком дипломатии.
— Учитывая, сколь много ты сама добилась, удивительно, что я не ощущаю громадной уверенности, — съязвила я.
— Издевки оставь при себе.
— Почему бы тебе не пойти со мной вместе? Если я начну говорить глупость, ты махнешь рукой и заставишь молчать, как Кейхила.
Наставница с горечью усмехнулась.
— Меня попросили отбыть и «забрать с собой настырного щенка». Ты остаешься одна. Я не смогу тебя услышать сквозь магию Песчаного Семени, поэтому встретимся на краю равнины у Кровавой скалы.
Айрис мысленно показала мне похожую на человеческое сердце красную скалу с белыми прожилками. Мы с Кики миновали ее два дня тому назад.
Кейхил замахал руками, постучал ладонью по горлу. Айрис вздохнула:
— Только если пообещаешь не заводить разговор об армии, пока не возвратимся в Крепость.
Претендент на трон закивал.
— Элена, я разрешаю тебе освободить голос Кейхила.
Очередной урок. Ну что ж... Отогнав тревожные мысли о предстоящей беседе со старейшинами, я открыла сознание для магии. Магической энергией было насыщено все кругом, однако я разглядела отдельную ниточку, обернутую у Кейхила вокруг горла. Потянув энергию на себя, я освободила его голос.
— Молодец, — похвалила наставница.
Уши претендента на королевский трон так и пламенели, однако ему хватило ума заговорить спокойно:
— Если мне будет позволено указать очевидное, то оставлять Элену одну слишком опасно.
— Выбора нет, — отозвалась Айрис. — Я могу заставить их рассказать, что им известно, но Песчаное Семя воспримет это как начало войны. И тогда, Кейхил, не видать тебе собственной армии: мы будем слишком заняты, обороняя ситийцев от кровной мести Семян. — Наставница обернулась ко мне: — Элена, желаю удачи. Нам будет о чем потолковать, когда ты нас догонишь. Кейхил, иди седлай Топаза. — И она ушла, свистом подзывая своего коня.
Кейхил с упрямым видом скрестил руки на груди.
— Лучше я останусь. Надо же присмотреть за тобой, когда будешь возвращаться. Это простейшее военное правило: всегда кто-то должен тебя поддержать.
— Кейхил, тут столько магии, что Семена могли бы просто-напросто перекрыть мне дыхательное горло. И ни ты, ни я ничего бы не сделали.
— Тогда уезжай с нами.
— А ты подумал о Тьюле и о следующей жертве убийцы? Я должна попытаться.
— Но риск…
— Жить — это и есть рисковать, — оборвала я. — Ты рискуешь каждый раз, принимая решение, делая шаг... каждое утро, вставая с постели, ты снова рискуешь. Выжить — значит осознавать этот риск и не цепляться за иллюзию безопасности.
— Тебя послушать — жить не захочется. Уж больно все печально.
— Так оно, и есть. Это самое главное. — Не собираясь вступать с ним в философские споры, я попыталась его подстегнуть: — Двигайся, пока Айрис опять не разозлилась. — Я рубанула воздух ладонью — точь-в-точь как наставница.
— Не смей! — Кейхил схватил меня за руку. Задержал ее в пальцах, не отпуская: — Если Песчаное Семя тебя обидит, они познают мою кровную месть. Будь осторожна.
Я отняла руку.
— Я всегда осторожна. — Кажется, я немного приврала.
Айрис с Кейхилом ускакали, предоставив меня самой себе. Как бы не оскорбить ненароком Песчаное Семя. Я перебрала в памяти последние указания наставницы, затем огляделась. Чем мне заняться?
В этом временном лагере каждый был занят своим делом; люди работали спокойно, деловито, без суеты. Уловив запах жареного мяса, я вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела; в животе сейчас же, возмущенно забурчало. Порывшись в вещевом мешке, я извлекла часть своих припасов и поела, устроившись на земле и привалившись спиной к брошенному седлу Кики. Тут же навалилась страшная усталость, и снова подняться на ноги я уже не смогла. Вздремну-ка я, пожалуй. Во сне заново можно пережить вернувшиеся воспоминания детства... Я вытянулась на траве, подложив седло под голову, даже не потрудившись подстелить плащ. Удивительно, как тут хорошо и безопасно.
Однако сны пришли дурные. Я продиралась сквозь джунгли, а следом ползли змеи — множество змей. Они обвивались вокруг ног, валили меня наземь. Я не могла шевельнуться, а они впивались в кожу зубами, с которых капал кураре, и шипели: «Иди с-с-с нами, с-с-с нами-с-с».
— Сестра? — раздался вдруг несмелый голос.
Я проснулась с громким криком. От меня испуганно отпрянула маленькая большеглазая женщина. Ее темные волосы с отдельными желтыми прядями были стянуты кожаным ремешком, на белом платье виднелись пятна грязи.
— Старейшины желают с тобой говорить.
Я поглядела на небо, желая узнать, который час, но солнце было скрыто густой пеленой облаков.
— Как долго я спала?
Большеглазая улыбнулась:
— Целый день. Пожалуйста, иди за мной.
Я невольно глянула на посох. Взять оружие — значит оскорбить старейшин, однако так не хотелось его оставлять! На языке вертелись десятки вопросов; я прикусила губу, чтобы ненароком не спросить чего-нибудь без разрешения. «Терпение, Элена, — повторяла я себе, — главное — терпение». К сожалению, искусству дипломатии меня еще никто не учил.
Моя провожатая подошла к самому большому шатру; его белая ткань была сплошь покрыта рисунками животных. Женщина откинула полог и жестом велела мне войти. Я шагнула внутрь и остановилась, чтобы глаза привыкли к полутьме.
— Подойди сюда, — раздался мужской голос от дальней стенки шатра.
Я двинулась туда. На полу лежали коричневые и бордовые циновки, украшенные замысловатыми узорами. Слева я заметила несколько ковриков, явно служивших постелью, и разноцветные подушки. Справа находился низкий стол, окруженный большими подушками, а с потолка свисали украшенные красными кистями светильники с зажженными свечами.
На черном коврике с золотым шитьем рядком сидели, скрестив ноги, двое мужчин и женщина. Одного из них я узнала: сидя в центре, мне улыбнулся Лунный Человек. Теперь его кожа была выкрашена в желтый цвет. У второго мужчины лицо было испещрено глубокими морщинами, в волосах женщины виднелась седина; эти двое были одеты в красные одежды.
У меня вдруг ноги заплелись: так живо вспомнилась моя тюремная одежка — тоже красного цвета, изорванная, в крови. Я о ней не вспоминала с той поры, как Валекс предложил мне выбор: отправляться на казнь или стать дегустатором при командоре. Я не задумываясь выбрала черно-красную форму дегустатора. С чего это неожиданно пришла на память тюремная роба? Быть может. Рассказчик выпустил на волю и это воспоминание? Зачем? Я поглядела на него с подозрением.
— Садись, — велела женщина и указала на круглый коврик на полу.
Я уселась напротив хозяев, скрестив ноги, как они.
— Одна из Залтана, которая прошла немалый путь. Ты вернулась к своим предкам, ища руководства, — проговорил человек с морщинистым лицом. В его глазах светилась мудрость, а взгляд проникал мне в душу.
— Я ищу понимания, — отозвалась я.
— Путь твой извилист и запутан. В дороге тебя запятнали кровь, боль и смерть. Ты должна пройти очищение. — Он кивнул Лунному Человеку.
Тот поднялся. Извлек из-под ковра длинную кривую саблю. Лезвие блеснуло в свете многих свечей.
Глава 22
Лунный Человек подошел ко мне вплотную, положил изогнутое лезвие на плечо. Острое, лезвие едва не касалось шеи, я остро ощутила кожей его холодок.
— Ты готова пройти очищение? — спросил Рассказчик.
— Что? Как? — Горло перехватило, я с трудом вымолвила два кратких слова. Мысли помчались вскачь и запутались.
— Мы очистим тебя от крови, боли и смерти. Мы прольем твою кровь, причиним тебе боль. Своей собственной смертью ты искупишь прошлые проступки, и небо радостно тебя примет.
Сквозь путаницу мыслей в сознание пробилось одно-единственное слово. Страх ушел, я вновь стала ясно соображать. Осторожно, стараясь не задеть кривое лезвие, я отодвинулась и сделала шаг назад. Лезвие осталось в воздухе недвижимо.