Страница 37 из 39
— Но, клянусь, во всех этих случаях я действовал по приказу, ваша честь! А настоящий преступник…
— Молчать! — грозно приказал судья Ди. — И не пытайтесь навязать мне новую ложь! Завтра вам будут предоставлены все возможности для оправдания — на заседании суда. — И он обратился к Цзяо Даю: — Возьмите этого человека и отправьте в управу.
Цзяо Дай мгновенно связал Ку руки за спиной и увел его под охраной двух приставов.
Судья Ди указал на магистра Цао, который сидел на своем месте в полном оцепенении. Но, увидев Ма Жуна, направляющегося к нему, он вдруг вскочил и бросился к другому концу террасы. Ма Жун прыгнул, магистр попытался увернуться, но был схвачен за кончик пышной бороды. Магистр Цао вскрикнул, и борода повисла, зажатая в огромном кулаке Ма Жуна. На маленьком скошенном подбородке магистра осталась только тонкая полоска кое-где порванного пластыря. С отчаянным воем он ухватился за свой голый подбородок, тут-то Ма Жун и ухватил его за запястье и заломил руку за спину.
Медленная улыбка озарила строгие черты судьи Ди. И он с удовлетворением проговорил про себя:
— Вот так! И борода тоже фальшивая!
Глава восемнадцатая
Судья раскрывает преступный заговор; и становится ясно, кто он, неуловимый По Кай
Далеко за полночь судья Ди и его три помощника вернулись в управу и все вместе прошли прямо в кабинет судьи.
Судья уселся в свое кресло, а старшина Хун поспешил к чайному столику, на котором стояла жаровня, и заварил судье чая покрепче. Тот отпил пару глотков, затем, чуть откинувшись в кресле, проговорил:
— Великий политик, гроза преступников, правитель Ю Шо-чен, пишет в своих «Предписаниях Судьям», что не должно оным цепляться за одну-единственную версию, но не единожды пересматривать ее по мере продвижения расследования и снова и снова сверять ее с фактами. И коль скоро откроются новые обстоятельства, как-то не соответствующие ей, то не должно пытаться приспособить их к версии, но версию следует изменить в соответствии с ними или же полностью отказаться от оной. Я всегда, друзья мои, полагал это столь очевидным, что мне казалось, что и говорить тут не о чем. Однако в деле об убийстве судьи я не сумел соблюсти сие основополагающее правило. По-видимому, оно не столь очевидно, как я полагал!
Он устало улыбнулся и продолжил:
— Как только наш прозорливый преступник, тот, что стоит за всей этой интригой, узнал, что я испросил для себя должность судьи в Пенлее, он решил удружить мне и подбросить какую-нибудь кость, чтобы мне хватило ее на несколько дней. Ему осталось сделать последний удачный ход в игре — отправить в столицу золотую статую, и необходимо было вести меня по ложному следу, покуда статуя не покинет Пенлей. Вот для чего он приказал Ку Мен-пину сбить меня с толку, и Ку пустил слух о контрабанде оружия. Ким Сон подал ему эту идею, которую сам он использовал, чтобы привлечь к делу кореянку. И я тоже клюнул на это: контрабанда оружия легла в основу моей версии. Даже после того, как Ким Сон признался, что речь идет о контрабанде золота, я все-таки упорно продолжал думать, что контрабанда идет из Китая в Корею, хотя и смутно недоумевал, какая от этого может быть выгода. И только сегодня вечером понял, что все происходит совсем наоборот!
Судья Ди сердито дернул себя за бороду и, глянув на своих трех сподвижников, нетерпеливо ожидавших продолжения, невесело улыбнулся.
— Единственное оправдание моей близорукости — непредвиденные обстоятельства: убийство Фан Чуна, исчезновение госпожи Ку и странное поведение Тана, которые немало запутали дело. Далее, непозволительно долго мои мысли занимал Е Пен, человек совершенно невинный, который пришел уведомить меня о слухах про контрабанду и которого я по известной причине ошибочно заподозрил.
Судья вздохнул.
— И только сегодня вечером, благодаря представленью, на которое меня затащил старшина, я вдруг понял, кто убил судью. В пьесе убитый сумел оставить сообщенье о том, что имя его убийцы кроется в миндале, однако само это сообщенье должно было отвлечь внимание убийцы от настоящего ключа, а именно от миндаля как еды! И тут я вдруг понял, что судья Ван не случайно положил свои бумаги в драгоценную старинную шкатулку — два золотистых бамбуковых стебля на ее крышке указывали на двойной посох Ку. Нам ведь известно, что судья был большой любитель загадок и головоломок, и у меня есть такое подозрение, что этим рисунком он хотел намекнуть даже на золото, которое тайно переносится в бамбуковых посохах. Так ли это, мы, наверное, никогда не узнаем.
Помолчав, он продолжил:
— Когда я понял, что Ку убийца, до меня дошел и зловещий смысл слов, которые он бросил Ким Сону прежде, чем отправился угощать меня крабами, — он сказал: «Продолжайте, вам известно, что нужно сделать». Очевидно, они уже обсудили способ, каким устранят меня, как только заподозрят, что я напал на их след. Сам же я и заронил в них это подозрение, по-дурацки разболтавшись сначала о монахах Храма Белого Облака, которые используют заброшенный храм для своих низких целей, а в завершение упомянув о том, что Ку собирается отправить изваянье в столицу! Кроме того, во время нашей трапезы я пытался завести разговор о его жене, смутно намекая на то, что она по неосторожности стала помехой в одном из его предприятий. Ку, конечно же, подумал, будто я намекаю на то, что догадываюсь об истине и в любой момент могу взять его под стражу.
Судья покачал головой.
— На самом же деле я все еще был очень далек от истины, меня волновал вопрос, куда же девается золото из заброшенного храма. Однако сегодня вечером я задался вопросом, что связывает Ку и магистра Цао. У магистра в столице есть двоюродный брат, книгочей, человек не от мира сего, которого легко можно было бы использовать в своих целях, да так, что тот ничего и не заподозрит. Вот я и подумал, что магистр Цао вполне может способствовать переправке золота из столицы в Пенлей, используя своего брата. И только тут наконец-то меня озарило — я вдруг вспомнил, что магистр Цао постоянно слал посылки с книгами в столицу. Золото тайно ввозилось в Китай, а не наоборот! Таким образом, шайка хитрых преступников получала большое количество дешевого золота, уклоняясь от высоких пошлин и дорожных сборов, и обогащалась, заправляя ценами на рынке золота.
Судья разгладил бороду и продолжил:
— Но здесь я столкнулся с некоторой трудностью. Все это могло сработать только при одном условии — в распоряжении преступников должно находиться огромное количество золота. Конечно, в Корее оно куплено по дешевке, но разница в цене едва ли покрывала хотя бы издержки, которые их ждали в столице. Чтобы получить действительно большую прибыль, они должны бы иметь возможность влиять на цены в столице, а для этого золота, ввезенного в полых посохах и посылках, никак не достаточно. Кроме того, ко времени моего прибытия сюда они, очевидно, больше не использовали тот путь, который я проследил, поскольку магистр Цао уже почти полностью опустошил свою библиотеку. Тогда я и понял, почему они так страшно торопятся. Причина в том, что в самое ближайшее время в столицу должно быть отправлено невероятное количество золота. Как это можно сделать? Только используя копию статуи, которую заказал Ку и которая должна быть отправлена в столицу под армейской охраной — таков был очевидный ответ!
Судья торжествующе оглядел слушателей.
— Невероятная наглость этого смелого плана делает честь уму его тайного вдохновителя. Наконец я понял, что за сверхъестественное явление наблюдали Ма Жун с Цзяо Даем ночью в тумане на берегу канала. Я взглянул на карту города и убедился, что дом Ку расположен около первого моста. Стало ясно, что в тумане вас обоих подвел глазомер и вам показалось, что все это произошло у второго моста. Именно там на следующий день вы и пытались что-то разузнать. Именно там живет Е Пен, что на некоторое время усилило мои подозрения в отношенье этого совершенно безобидного дельца. Во всем остальном ваши глаза вас не обманули. Разве только в том, что люди Ку убили не живого человека, а разбили в куски глиняную форму, которую тайно изготовил Ку, чтобы отлить в ней золотую статую. Эту глиняную форму Ку прислал ничего не подозревающему настоятелю храма в коробе из розового дерева. Хой-пен открыл короб и воспользовался кремацией тела сборщика как предлогом для того, чтобы раздуть огонь в печи до необходимого жара, в котором накопленные золотые слитки можно было расплавить и отлить золотую статую. Я собственными глазами видел этот короб розового дерева и еще удивлялся, неужели для кремации тела необходимо столь жаркое пламя. Но ничего не заподозрил. Что ж, с полчаса назад мы прямо из храма пошли в дом Ку, и обыскали его, и нашли кедровую статую, изваянную мастером Фэном, — она оказалась аккуратно распиленной приблизительно на дюжину частей. Ку отправил бы их в столицу, там их снова склеили бы и представили бы в Храм Белой Лошади, в то время как золотая статуя была бы доставлена главе шайки. А избавиться от глиняной формы не представляло труда: ее разбили вдребезги и бросили в канал. Вот Ма Жун и нащупал бумагу, которой она была обклеена.