Страница 8 из 26
Исходное ядро русской государственности выросло в географических условиях, которые не давали абсолютно никаких предпосылок для какого бы то ни было роста.
Москва не имела никаких “естественных богатств”, если не считать леса, который давал пушнину и в котором можно было кое-как спрятаться от татарских орд… Москва не имела даже и пахотной земли: хлеб доставлялся из-за Оки, из «Дикого поля», уже совершенно открытого кочевым набегам.
История Америки повествует о благоговейном изумлении, которое охватило первых переселенцев… Джон Смит писал: “Никогда ещё и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства”.
Действительно: мягкий климат, плодородная земля, обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата, лесные промыслы, которые давали сырьё для судостроения, гавани…
И никаких нашествий. Индейцы, без боя, отступали в глубь страны, поставляя оттуда меха для дальнейшего товарооборота. Это была действительно “господа бога собственная страна”.
Что было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, и из-за Оки, с “Дикого поля”, – непрерывная, всегдашняя, вечно нависающая угроза смертоносного татарского набега.
Если в Северной Америке “небо и земля” действительно, как будто, сговорились в «создании места для человеческого жительства», то в России и небо, и земля, и климат, и география, и история, и политика, как будто, сговорились, чтобы поставить народ в, казалось бы, совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!
Попробуйте выжить…»
Россия 2000-х годов это – лишь остаток Великой России 1991-го. В тот год наша территория сократилась до пределов, которые мы имели в XVI—XVII веках. Потеряны самые благодатные земли Украины, Новороссии, Таврии, Закавказья, Южного Урала и Казахстана, Средней Азии…
Мы остались на самых неудобных, с точки зрения глобализированного рынка, самых холодных землях мира.
Теперь нам, живущим на этой земле, предлагают свободно конкурировать на мировом рынке с землями, где круглый год – лето. Нам предлагают соревноваться с Америкой, север которой – это наша Кубань, а юг лежит в субтропиках.
«На северо-востоке Руси – в Волго-Окском междуречье, в Поволжье, в глухих заволжских лесах природа гораздо беднее, чем в княжествах Чёрной, Белой, Малой – Западной или Юго-Западной Руси. Дольше и злее зима, короче лето. В Закарпатье безморозный период длится 230—240 дней в году. В Московской области – только 170.
Приходится гораздо серьёзнее готовиться к зиме. Чтобы жить на северо-востоке, необходимы и гораздо более основательные дома, и больше тёплой одежды, и хорошая пища. Голодный человек рискует не выдержать морозов, даже если он хорошо одет…
На северо-востоке природа очень небогата. Урожайность одних и тех же культур в Волго-Окском междуречье и на Киевщине различается в несколько раз. Чтобы получить такое же количество зерна, нужно больше земли…
Вторая важнейшая особенность северо-востока – континентальность. Чем дальше на восток, дальше от океанов, тем короче осень и весна. В Северной Франции зима длится всего три месяца. Сельскохозяйственный год, соответственно, девять месяцев в году.
Но, при этом, весна длится два месяца, и столько же – осень. Тепло и наступает, и отступает медленно, постепенно. Не зря же, именно из Франции идет демисезонная одежда. Демисезонная – от слова “деми-сезон” – “между сезонами”. Одежда на то время года, когда нет ни зимы, ни лета…
На северо-востоке Руси зима продолжается добрых полгода, на севере даже дольше, а весна и осень так коротки, что возникает реальная опасность не успеть с посевом хлебов или с уборкой урожая.
Значит, работа на рывок. Тем более тяжкая работа, что вывозить на поля нужно больше зерна, а вспахать и засеять нужно большие площади, чем в любом уголке славянского мира…
Складывается традиция работы на рывок, бешеной “вкалки” без сна и еды, до седьмого пота. Отчаянной гонки за просыхающей землей, за стремительно надвигающимся, наступающим на пятки летом. Лето ведь, короткое, и, если опоздать с посевом, можно не получить урожая… Такой же аврал – и при уборке урожая…
И это тоже отражается на народном характере. Те, кто организует сельскохозяйственный год в режиме труда «на рывок», с большей вероятностью, так же построят и собственную жизнь, и жизнь общества.
Вообще, всякое бытие видится человеку, как соединение рывков, сверхусилий, когда “рваться из сил, изо всех сухожилий” не только правильный, а единственно возможный способ действовать…»
Это цитата из труда «Россия, которой не было» современного историка Андрея Буровского, который откровенно неприязненно относится к великороссам-московитам, обитателям Северо-Восточной Руси, Московии.
Он – совершенно прав: до 1950-х мы были преимущественно крестьянской страной, и наш национальный характер столетиями ковался именно в такой жизни, «вопреки всему». То, что русские смогли создать государство на таких землях и простоять почти тысячу лет, – это единственный в истории Земли подвиг такого рода.
Вы скажете, что живут как-то скандинавы и датчане?
У них климат мягче, читатель, – их омывает тёплое течение Гольфстрим. Вы укажете на Северный Кавказ? Между прочим, Ростовская область – самая северная зона виноградарства в мире, а вся территория США лежит в зоне гораздо более благоприятной климатически, нежели наша Кубань.
Есть у нас и благодатный Кавказ, да только там – царство жутких межнациональных страстей, очаги множества войн.
Можно представить вовсе небывалый сценарий: что президент решительно превратит страну в закрытую корпорацию, закроет границы для ввоза импортных готовых товаров и установит внутри РФ низкие цены на энергию – чтобы компенсировать огромные расстояния и холодный климат.
Но это можно только представить, и весьма ненадолго: потому, что никто ему этого сделать не даст. Его заживо съедят и Запад (который держит в руках валютные вклады россиянской «элиты»), и сама «элита», которая живёт на импорте и растранжиривании нефтедолларов.
«А вступление в ВТО? – спросит иной продвинутый читатель. – Вот, что сделает брэнд России более привлекательным, что подхлестнёт наше развитие».
Подхлестнёт. Эпоха глобализации вообще похоронит ныне уже отсталую нефтегазосырьевую Россию, превратив её в последнее захолустье мира.
Вы задумывались, читатель, над этим модным словечком – «глобализация»?
Вы представляете себе, что она несёт каждому русскому?
Глобализация – это порядок, при котором бизнесмен, сидя в Лондоне и Париже, способен, с помощью компьютера и информационных сетей, в считанные минуты, найти нужный товар в любой точке планеты и моментально его купить по самой выгодной цене. Те же сети позволяют ему так же молниеносно перевести продавцу деньги.
Догадываетесь, чем это пахнет?
Это значит, что деньги покупателей всего развитого мира побегут только к самым эффективным производителям картошки, нефти, зерна, металла, трусов, автомобилей, ботинок – да всего на свете. И в этом мире Россия, у которой разгромлен высокотехнологичный комплекс, неминуемо проиграет.
Почему?
Да потому, что цены на сырьевые и простейшие товары в глобализированной экономике будет диктовать тот, у кого нет астрономических затрат на отопление и разгребание снега, тот, у кого, чёрт возьми, работяги вкалывают в трусах и майках круглый год, довольствуясь сорока долларами в месяц, у кого урожай можно снимать не раз в год, как у нас, а трижды-четырежды!
Вы представьте себе на миг, что в Бразилии, с её сотнями рек, каждая из которых превосходит по мощи стока сибирские, построят мощные ГЭС и алюминиевые заводы и что вся эта индустрия выбросит на рынок металл намного более дешёвый, чем тот, который идёт из Красноярска и Братска.