Страница 234 из 260
Они вышли из камеры и, оказалось, что у входа в этот подвал стоят два бородатых автоматчика в комбинезонах. Оружие они держали наготове.
Яхонтов вопросительно уставился на Рэймена.
— Doveray no proveray, — улыбнулся тот, разведя руками.
— Это да, — буркнул Варяг. — Это само собой.
И они, наконец, покинули тюремный блок, оставив заключенного хуманимала в одиночестве.
Выйдя их коридора, они оказались перед лестницей, ведущей к закрытой двери. Однако повели их не к ней, а под лестницу. Там была решетчатая дверь. За ней стол с рассыпанными на нем игральными картами, несколько деревянных ящиков вместо табуретов и кресло. Еще одна решетчатая дверь. Небольшой коридор и железная дверь. Она сильно заскрипела, когда ее стали открывать. И тут Николай даже раскрыл рот. За дверью была прорытая в земле траншея, накрытая сверху бревнами, бетонными блоками и железом. В точности как это было в родном Надеждинске. Пройдя по земляному коридору и, несколько раз свернув за угол, они стали слышать звуки жизни. Позже появились и источники. Вдоль коридора были вырыты пещеры. На многих были двери. Иные были просто занавешены шкурами зверей. Это были жилища людей. Электричества в них не было. Освещался только коридор различными лампами. Из некоторых землянок доносился кашель, бормотания, плачь, стоны и еще черт знает что. На многих жилищах вход был открыт, видимо, чтобы туда проникал свет из коридора. Николай бросал украдкой взгляд туда. Вот кто-то лежит на подстилке из соломы и тряпья. Непонятно мужчина или женщина. Непонятен и возраст. Одет в лохмотья и просто лежит. Вот в другой землянке большая кастрюля, наполненная парящей горячей водой. Женщина купает в кастрюле младенца… С двумя головами?!.. Да. У ребенка вторая голова торчала между левым плечом и подбородком. Маленькая недоразвитая голова с закрытыми глазами и жутковатым шрамом на месте уха. Еще одна землянка. Пожилой человек и трое ребятишек сидят на дощатом полу и едят из одной миски руками куски какого-то мяса. В еще одном жилище в углу храпела женщина, а рядом сидел диковатого вида лохматый и невероятно худой подросток и отгрызал себе отросшие на босых ногах ногти. Собственные ногти он не сплевывал, а жевал и проглатывал. Н-да… Ассоциации с Надеждинском как-то улетучились сразу. Люди в этих землянках совсем не были похожи на тех, кто их пленил. Одеты во что попало, зачастую просто обмотаны тряпьем и шкурами. Не мытые. Смердящие грязными телами. Убогие, горбатые, худые, сморщенные. Не обращающие практически никакого внимания на бредущих под конвоем по коридору чужаков.
— Варяг, что все это значит? — пробормотал Васнецов.
— Я так полагаю, что это низшие слои местного общества. Наименее успешные. Или беженцы, которым местные не горели желанием предоставить свои комфортные жилища. — Спокойно ответил Яхонтов.
Бедный район, или как его в полголоса Варяг окрестил — «район трущоб» закончился. Снова массивная дверь. Дальше опять коридор, вырытый в земле. Однако более ухоженный. Стены выложены кирпичом или камнем на глиняном растворе. Больше электрического освещения. Кое-где на стенах украшения из старых дорожных знаков, указателей и наружных рекламных щитов. Тут люди жили не в землянках, а в подвалах зданий, которые были соединены крытыми траншеями. Ассоциации с Надеждинском снова стали возвращаться. Люди тут попадались реже, потому что их жилища не примыкали к центральному ходу, а были обособлены. Но те жители, что встретились, были одеты более добротно, пусть в старые но, тем не менее, ухоженные одежды. И у этих людей хватало сил и времени бросать на пришельцев злобные взгляды. Видимо весть о том, что в плен к местному ополчению попали русские, разнеслась среди жителей Хоуп Сити и те наверняка были бы рады уничтожить незваных гостей, да еще и, наверное, повинных в уничтожении этой сверхдержавы, но вооруженный конвой одним своим видом сбивал с одержимых местью людей пыл. Однако встречались люди, которые смотрели без злобы, но с любопытством. Правда, таких было меньше.
Они свернули за угол. Наткнулись на пост охраны. Коридор тут был шире. Дальше большая двухстворчатая дверь. За ней большое и хорошо освещенное помещение с низким потолком. Войдя в него, Николай, наконец, увидел то, что заставило его улыбнуться.
— Я тебе еще раз объясняю, морда твоя гуталиновая, вот карты. Я раскладываю их в три стопки. Ты выбери себе одну. А мне покажешь, в которой стопке она лежит. И так три раза. Я тебе еще раз говорю, белоснежный ты черт, одну и ту же карту ты выбираешь три раза. Понял? Лазар, да объясни ты ему нормально! Переведи!
Сквернослов сидел в кресле каталке за большим столом. Нога у него была забинтована. Рядом сидели те два чернокожих, которые бесились перед их клеткой, сыпля угрозы. Сейчас они были спокойны и дружелюбны.
— Вы хотите, чтоб я и морду гуталиновую перевел? И черта белоснежного? — вздохнул сидящий в углу и листающий какую-то потрепанную книгу Роберт. — Эх, молодой человек. Если бы они понимали, что вы сейчас им наговорили… Я же объяснял вам полчаса назад, для них это больная тема.
— Это я уже вкурил, дядя Мойша, — ухмыльнулся Сквернослов. — Только мы тут при чем? Мы русские. На нас за такие слова можно не обижаться. Мы рабов себе в страну из Африки в трюмах не гоняли. У нас страна такая, что при любом режиме из своего народа рабов делали. Правильно я говорю, дядя Варяг? — он взглянул на вошедших товарищей.
— Дурак ты, — коротко отозвался Яхонтов. — Как нога?
— Они что-то там поколдовали. Теперь не острая боль, а глухая пульсирующая.
— Значит, дело к поправке идет, — кивнул Варяг.
Тем временем Лазар объяснил Томасу, чего от него хочет Вячеслав.
В ответ тот быстро закивал головой.
— I understood. Mother fucker. — Томас улыбнулся, демонстрируя золотые фиксы.
Сквернослов принялся снова раскладывать свои карты в три стопки по семь карт в каждой. Чернокожий ткнул пальцем в правую стопку.
— There.
Славик сложил три стопки вместе, положив указанную в середину. Затем, не тасуя, снова разложил в три стопки. И снова указанную положил в середину. И третий раз. Снова сложив их в месте, после того как Томас в последний раз указал на стопку где лежит заветная карта, Вячеслав стал разбрасывать их на столе «рубашкой» вверх. Когда он сбросил веером двадцать одну карту, то вытянул одну из них и показал американцу.
— Вот она, — Сквернослов победно улыбался.
— Mother fucker!!! — воскликнул Томас и, выхватив из руки карту, стал трясти ее перед лицом Си Джэя, что-то торопливо и эмоционально говоря.
— Чего это он? — Вячеслав обратился к Лазару.
— Ну, он удивлен тем, что вы отгадали загаданную им карту. Не понимает, как вы это сделали.
— Старый фокус, — пробормотал Николай. — Она всегда будет одиннадцатой.
— Колян, ну вот на кой черт ты это говоришь, а? — разозлился Сквернослов. Он выхватил из рук Томаса карту и, наконец, взглянул на изображенную на ней девицу. — Н-да, смачная чикса, — покачал он головой, улыбаясь. — Я бы на твоем месте тоже ее выбрал бы.
Оба чернокожих разразились хохотом.
— Ага, вот это вы без перевода понимаете, уродцы похотливые. — Усмехнулся Славик.
— Давно сидишь тут? — поинтересовался Николай.
— Так у меня часов нет. Но штук сорок фокусов показал. Ни черта не знают, балбесы.
Рэймен, задержавшийся на входе и общающийся с охраной, наконец, вошел и предложил Варягу и Николаю присесть на стулья.
В помещение вошел Джон Тиббетс, уже знакомый им по своему не совсем удачному посещению тюремного блока. Увидев его, Вячеслав помрачнел и сжал кулаки, отчего зажатая в ладони карта с красоткой избранной Томасом помялась.
— Славик, спокойно, — предупредительно произнес Варяг.
— Я нормально, — проворчал Сквернослов.
Си Джэй прищурился и ухмыльнулся, пристально глядя на реакцию Славика. Выглядел он уже не так дружелюбно как полминуты назад.
Тиббетс опять снова смотрел на пришельцев каким-то потусторонним взглядом, садясь за стол.