Боль милосердия

Испугавшись, что разбудила спящий вулкан, я втянула голову в плечи:

— Нет, значит нет…

— Какое тебе "нет!" — встряхнул. — Если из-за твоей "стабильности" и "дипломности" мы два года живём в гражданке…

Чтобы понять о чем он толкует, мне потребовалось ещё несколько минут, по окончании которых, вместо того, чтобы разбить лицо юриста в кровь (чего он ожидал, устыдившись собственных слов), я прижала его к стенке:

— Так ты согласен?

Дмитрий снова скорчился, будто мои слова вызывали в нем небывалую боль, затем оттолкнул и ломанул по лестнице вверх, оставив меня одну. Совру, если скажу, что едва не задохнулась от сожаления, два года было хорошим подспорьем, но возможно, для такого как Дмитрий, этот срок был слишком маленьким, чтобы задумываться о женитьбе. Уже впитавший городские тонкости мозг понимал, что мне в этом плане не повезло. Среднестатистический житель города здесь мало чем отличался от безвылазного сельчанина, разве что выбирать было из кого. Девушка и парень встречались, заинтересовывались друг другом, влюблялись, съезжались и если выдерживали определенный срок, чаще, год — бежали в ЗАГс. Вся эта суматоха, однако, не касалась людей с достатком выше среднего, эти вели себя более осторожно, тот же заместитель Насти, мой или приставленный к компании юрист предпочитали не откликаться на знаки внимания работников персонала, были неженаты. Подготавливая почву для наступления, мне так же открылось, что многие в Праве в принципе не натягивали кольцо, так как являлись приезжими карьеристами. Винить их было нельзя, один раз попав в эту юридическую фирму, никому уже не хотелось уходить, слишком уж та была современной и успешной для города, который, казалось бы, жил советским прошлым.

Выйдя во двор, я словила Чару у гаража и повела к малиннику, где стояла беседка. Не хочет сейчас, возможно захочет потом. С другой женщиной. В своей любви я была искренней, плести интриги и умалчивать никогда не было моим форте, стеной служила скорее нейтральная позиция в отношении происходящего, но при виде Дмитрия она бесследно таяла. Наверное, у меня даже физиономия принимала раболепный вид, когда мы находились рядом. Казалось, ещё чуть-чуть и я буду готова всё для него сделать: разбивать уродам лица в кровь на постоянной основе, скупить все крема против рубцов на районе, сидеть дома десять лет подряд, рожать детей… Странно, потому что некоторые подвиги я не была готова совершить даже ради себя самой. Работа спасала, в моменты разлуки я мысленно поднимала другие ценности, выводя их на ровную линию рядом с юристом. Если это была любовь, а это была она, думая о ней я часто испытывала страх.

— Чёрт…

Вывод получался печальным. Я отдала ему всё уже до свадьбы, впереди не ждало ничего нового и конечно Дмитрий это чувствовал. Пресытился — нет, но жениться уже не было смысла.

И зря он так про стабильность. Деньги давали мне выбор, действительно съехать и начинать мучиться от разбитого сердца или остаться, добровольно остаться, продолжая ворочать угли в угасающем костре. Кто знает, как юрист будет вести себя завтра?

Усадив Чару рядом на скамью, я обняла её руками и зарывшись в короткую шерсть, попыталась понять, что именно чувствую, помимо горечи и боли. К сожалению, все остальные эмоции спрятались намного глубже и были глухи.

Начав читать мантру вселенского спокойствия, я не сразу поняла, что собаку у меня отняли, а на месте Чары пристроился Дмитрий, тщетно пытающийся натянуть что-то объемное мне на палец. Когда он закончил, я стала озадаченной носительницей двух золотых колец на одной фаланге — тонкого без камней, который приобретала сама и дизайнерского, с объемным рисунком в форме ветки, по которой, чередуясь с листьями из белого золота, бугрились маленькие овальные плоды.

— Завтра дуем к ювелиру, — пробубнил, рассматривая собственную руку. — Пусть спаяет.

Глава 37

День свадьбы был назначен на середину октября, за что Дима извинялся в каждом телефонном звонке, сетуя на грандиозные приготовления и длинный список приглашенных, который, к слову, ещё не был составлен. Пока я сидела в офисе, Настя скидывала адреса свадебных магазинов, закидывая вопросами, не касающимися работы. За месяц мы с ней исколесили кучу тематических бутиков и испробовали сотню изысканных блюд. Предполагаю, Дмитрию было бы приятнее видеть меня в платье с оголенными плечами (за которые он так любил хвататься), корсетом, подъюбником и прочими нагромождениями, но я смотрела куда дальше и выбрала строгий брючный костюм, похожий на десяток других в моем шкафу, которые я уже научилась снимать за пару секунд. Свидетелем вызвался Аристарх, свидетельницей — светловолосая женщина из их компании, которую я едва помнила. Так и не поняла, почему Паньков не дал занять почетное место Насте, возможно из-за каких-то физических нагрузок?

Так же было решено отказаться от выкупа и прочих молодежных прибамбасов. Про себя я решила, что это как-то связано с отсутствием у меня семьи, которой бы следовало присутствовать, но все оказалось проще — Дмитрий надеялся побыстрее покончить с официальной частью мероприятия и осесть в арендованном ресторане.

Ночь перед свадьбой выдалась подозрительно тихой, хотя никто из нас не спал. Наутро, быстро перекусив, мы привели себя в порядок, пока я располагала Чару в багажнике (по случаю свадьбы для нее был даже куплен ошейник с бубенчиком), Дмитрий расчесывал волосы, перед дверцей автомобиля. Выглядел намного изящнее чем я, весь выглаженный, в темно-синем костюме.

— Погружаемся, женщина, бумаги ждут!

К слову, стоял самый обычный осенний солнечно-ветренный день, который из-за масштабности грядущего мероприятия казался мне одним из самых ярких и запоминающихся в жизни.

У ЗАГСа нас ждал черный внедорожник Паньковых, серебристая легковушка Аристарха и нескольких неизвестных автомобилей, которых я никогда не видела. Вся дружная компания уже стояла на крыльце, Настя, одетая в темные джинсы и светлую блузку, крутила в руке фотокамеру:

— Эгегей!

Дворец бракосочетаний в десять утра выглядел свежо, но и только. Расписавшись и попозировав Насте у фонтана в сквере, мы дунули в ресторан, где и началось веселье. С моей стороны было приглашен лишь один человек — Радион и то, с помощью Дмитрия, который ещё хранил его номер. Увидев нас выгружающимися из машин, темноволосый и загорелый скалолаз моментально оказался рядом и принялся выведывать все то, что Дмитрий не успел сообщить ему по телефону.

— Думал, вы меня разыгрываете!

Видеть его было отрадно, мы остановились на крыльце и на свежем воздухе говорили не о чем, пока подтягивались гости. Дмитрий был слишком занят организационными моментами, что нельзя было сказать о Панькове умудряющемся следить и за сыном и женой одновременно. Со второй ему даже было сложнее, Анастасия только и делала что фотографировала ландшафты, гостей и небо вокруг меня, то садясь на корточки и покидая поле зрения супруга, то прячась в кусты или за ствол дерева, чтобы "создать первый план, который был добавлял глубины изображению".

Не смотря на то, что гостей было с сотню, большинство из них не стремилось знакомиться с невестой, то и дело выжидая когда освободится жених, чтобы подарить подарок ему или хотя бы, у него на глазах. Большинство этих молодых (и не очень) людей сильно надушились одеколонами и в костюмах смотрелись слишком органично, что привело меня к мысли, что те, возможно, были коллегами по работе. Паньков догадку подтвердил кивком. Дмитрий же казалось ничего не замечал, улыбаясь во все стороны, выглядел таким счастливым, что мне становилось страшно. Дары были однотипными, ни вам посуды, домашней утвари или мягких игрушек — исключительно пылисборники привезенные якобы из-за границы и драгоценности разной степени дороговизны. Некоторые смотрелись так богато, что мне приходилось делать периодические вылазки к машине, чтобы спрятать коробки в салоне.