Прикасаемый

Он отвернулся, глядя в окно.

— Это не правда.

— Сперва, когда начались мои тренировки, они могли днями не приносить мне еды, если я не делал то, что они говорили. Давали мне только стакан воды в сутки. Могли опрокинуть его и сказать, что плохие дети должны слизывать воду с пола. К тому времени, когда они снова приносили еду, я едва стоял на ногах. — Он покачал головой, в гневе сжав губы. — Племянница Дэкса никогда не станет нормальной, я никогда не стану нормальным. Они изолируют нас, ломают. Они роются в наших головах, пока не находят то, что заставляет нас действовать, а затем вырывают это. Большинство ломаются. Они просто перестают быть. Все они — только оружие, созданное Деназеном. Остальные слабы. Они становятся тем, что из них делает Деназен. В обмен на человечность, они получают некое подобие свободы.

Он глубоко вдохнул. На минуту я решила, что он не станет продолжать.

— Я думал, что был другим, всё же у меня была Сью. Она говорила, что я смогу проходить через все столь долго, сколько удержу свою человечность. Столько, сколько я буду помнить, что она любила меня, они не смогут разрушить это. Но она ошибалась. — Он взглянул на меня блестящими глазами и покачал головой. — Когда мне исполнилось десять, они заставили меня убить в первый раз. Они были красочны и очень подробны. Говорили, что сняли бы плоть от костей Сью, если бы я не сделал то, что они приказали. К моменту, когда мне исполнилось двенадцать, я смирился со своей жизнью. Деназен завладела мной.

У меня во рту все пересохло.

— Никто не владеет тобой, — прошептала я.

— Я знал, что это было неправильно. Всё в Деназен было неправильно. Но когда ты ушла, я обнаружил, что ошибался. Я так же виноват во всём плохом, что сделал, как и они. Я мог бы сделать выбор, как и Моника. Я мог бы не позволить им использовать себя. Ты сказала, что я был сильным, но нет. Я слабый.

Он потянулся вниз и пробежался средним пальцем по моему бедру, прямо ниже кромки шорт, вниз к колену. След от его прикосновения горел огнём.

— Я не заслуживаю этого.

Второй раз за двадцать четыре часа слезы полились с лёгкостью.

— Прекрати, — прошептала я. Я не знала, что это было, но ком в горле и жар в животе подсказали, что мне нужно выяснить.

Я не могла выдержать его такой печальный взгляд. Я забралась на его колени, прижимая свой лоб к его. Вдохнув, зафиксировала его аромат в памяти. Земля. Как в лесу после долгого дождя. Мои руки скользнули по его плечам, а губы нашли его губы. Поцелуй сначала был робким, недолгим. Я отстранилась, чтобы увидеть его лицо. Много парней смотрели на меня, будто бы я была весёлыми выходными на пляже, но то, как ледяные голубые глаза Кайла пожирали меня сантиметр за сантиметром, наполняло теплом и надеждой, я чувствовала себя рождественским утром. Бесконечным и идеальным.

Это заводило. Я подалась вперёд снова, но на этот раз Кайл встретил меня на полпути. Его сильные руки окружили мою талию, притягивая меня ближе. Его губы двигались вместе с моими, и дважды мы сталкивались зубами, но это не имело значения. Когда Алекс впервые поцеловал меня, наши зубы соприкоснулись. Это вызвало мурашки. Руки Кайла были везде: на моей шее, лице, на спине под майкой — там, где кожа могла коснуться кожи.

Я оттянула его нижнюю губу и прикусила её. Боже, он был приятен на вкус. Как корневое пиво[10], жвачка и тепло, смешанные с чем-то уникальным. Чем-то полностью Кайла. Его пальцы сжимали моё лицо по бокам, скользя и запутываясь в волосах. Я прервала наш контакт снова, несмотря на его протесты, и стянула с себя майку. Он не тратил время на разглядывание. Он притянул меня ближе, мы врезались друг в друга, падая на кровать.

Когда я, наконец, снова отстранилась, мы лежали поперёк кровати, переплетаясь ногами.

— Я не заслуживаю чувствовать это. — Его голос осёкся. Вес его пристального взгляда разрушал меня. — Не после всего, что я сделал.

— Иди сюда, — прошептала я. Когда он сел, я стянула рубашку ему через голову и пробежалась пальцами по его шее, плечам. Я помнила, что он говорил о ежедневных тренировках. Гири и часы боевых искусств. Он был в потрясающей форме. Мой указательный палец прошёлся вниз до центра его груди, и я боролась с собственной дрожью.

С каждым касанием его дыхание убыстрялось. Я могла чувствовать его сердцебиение в груди, когда он прильнул ко мне, как будто он был напуган тем, что я могу уйти.

Глаза Кайла были широко раскрыты, когда он поднёс руки от моего лица к обнажённому горлу. Его прикосновение, словно электрический ток, пронёсся по шее, плечам, к каждой руке. Я выгнула спину, когда он изо всех сил попытался притянуть меня ближе, ногтями отчаянно впиваясь в голую кожу. Но я сопротивлялась с хитрой улыбкой, только чтобы увидеть, что он сделает, и я не разочаровалась.

— Пожалуйста, — отрывисто сказал он, толкая нас вниз и поворачивая меня на спину. — Пожалуйста...

Я открыла было рот, чтобы сказать ему, что ему не стоит просить, что я хотела этого не меньше, чем он, но его действия остановили меня. Опускаясь, он просунул одну руку в ложбинку спины, а другая расположилась на моем животе. Вытянувшись, он захватил мою руку и сплёл наши пальцы. Когда он водил носом по моему животу, из его горла вырывался мягкий шум.

* * *

Ветер снаружи успокоился, как дыхание Кайла. Я обняла его и закрыла глаза.

— Теперь я понимаю, Дэз, — сонно прошептал он. — Я понимаю, что значит держаться за руки.

13

Д

о того, как открыть глаза следующим утром, я знала, что Кайл ушёл. Комната казалась тише без его дыхания. Холоднее.

Я подобрала майку с пола и натянула её через голову. Воспоминания о прошлой ночи принесли румянец на кожу. Я была готова пойти дальше во всех смыслах, но как-то, то, что произошло между нами, было интимнее, чем секс.

Собрав свои вещи, я в оцепенении поплелась в ванную. Приняла душ, почистила зубы, высушила волосы, всё время глупо усмехаясь и думая о Кайле. Когда я открыла дверь в ванную, выпуская пар, комната прояснилась. Как и моя голова.

Надо сделать работу. Время сосредоточиться.

Я нашла отца внизу за кухонным столом с его обычным завтраком: чашкой кофе, булочкой с бузиновой ягодой и Нью-Йорк Таймс.

— Привет. — Я достала чашку из шкафа. Он пристально наблюдал за мной в тишине, когда я налила в неё запрещённый кофе. — Оставив в стороне опыт прошлой ночи, я хочу с тобой поговорить.

Подняв брови, он кивнул, чтобы я продолжила.

— Мне нужно чувствовать, что я контролирую ситуацию, — начала я. — Может, это у меня от тебя. То, что эти ублюдки сделали со мной, как держали меня связанной, запертой в темноте, угрожали, заставило меня ощутить, что всё вышло из-под контроля. Мне нужно восстановить баланс.

Папа отложил газету и откинулся назад, руки скрестил на столе. Я могла сказать, что, судя по лёгкому подёргиванию его губы и наклону головы, я завладела его вниманием.

— Что ты имеешь в виду под балансом?

— Нужно делать с этим что-то. Эти люди вокруг, Бог знает, в каком количестве, и я не могу не задаваться вопросом: будет ли это всем, о чём я буду думать каждый раз, закрывая глаза.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— Возьми меня в Деназен. Они заполнили мою голову ужасной ложью, которую так просто не стереть. А ты это можешь. — Я поставила чашку на стол с такой силой, что половина её содержимого расплескалась через край. — Я собираюсь рискнуть и предположить, что одна вещь из всего, что они говорили, правда. Ты не адвокат. Мне нужно знать остальное. Я должна знать правду.

Он был тих длительное время, глазами выискивая мои. Я думала, что всё это звучало убедительно, но это сложно определить по отношению к отцу. Тот обладал каменным лицом. Я уже начала думать, что он смотрит сквозь меня, когда маленькая улыбка тронула его губы.

— Иди, обувайся.

* * *

Когда мы въехали на парковку, в голову стукнуло, что я здесь никогда не была. Отец работал в Деназене столько, сколько я помню, но ни разу, даже до того, как мы стали открыто презирать друг друга, я не была в его офисе.