Отражение во мгле

— Но не моя жена!!!

— Дай договорить, черт тебя дери! Все-таки я видел последний шанс, точнее, верил в то, что есть среди глупого стада избранный! Тот, кто восстанет! Тот, кто поймет! И им оказался ты, Ломака! Потому что ты не думал о своем спасении или о благополучии существующего режима, не мечтал спокойно прожить свою жалкую жизнь, упиваясь самогоном! Ты восстал против всей системы, против общественного порока ради спасения другого человека! Ты избранный! И вместе мы перевернем наш крохотный мирок и наконец запустим человечество по единственно верному пути! И чтобы ты поверил в мою искренность и в благость моих намерений, я сделаю все, чтобы вернуть твою Марину! Ты понял наконец, идиот?!

— Андрей, кто тебя уполномочил вычислять единственность и оценивать верность того пути, на который ты хочешь толкнуть оставшихся людей? — угрюмо спросил Селиверстов.

— Эти самые люди и уполномочили. Когда заменили прогресс сиюминутным личным благом. Когда смирились. Когда уничтожили свой мир. Когда оставшиеся дали себя жрать. Ведь больше никто не занимался тем, чем занимался я. Значит, мне и нести крест.

— Ты не мессия, Андрей…

— А кто-то посчитает иначе. Дай только разгореться революции, Вася. И все изменится. А Костя станет героем на все времена. И он, и Марина, и их еще не рожденный ребенок… Эта семья будет знаменем, так необходимым нашей революции.

— Ты чокнутый психопат, — прорычал Ломака. — И я, и Марина, и наш с ней ребенок — в первую очередь люди. В первую и единственную очередь. Живые люди. Со своим мнением. Со своими устремлениями, мечтами, мыслями. И не быть нам фундаментом твоих амбиций…

— Вот-вот, — разочарованно покачал головой Жуковский. — Об этом-то я и говорил. Людям ничего не надо, кроме узкого круга. И потому все так, как есть. Только я имею смелость взять на себя ответственность. А значит, я имею полное право оценивать верность пути. А тебе, Ломака, жизненно необходимо понять и уверовать в то, что ты и есть тот самый избранный. Иначе как мы с тобой вернем Марину?

— Мы с тобой?! — зло усмехнулся Константин. — Да я не верю тебе!

— А я не об этом прошу! Ты в себя поверь! В человека поверь, который в тебе! В избранного человека! И поверь, что будущее может стать другим, но только если другим станет и сам человек! Не в контексте отдельной судьбы, а контексте судьбы общей! Конечно, бывают достойные личности, выпадающие из массы. Но я имею в виду Человека с большой буквы как вид!

— Ты безумец, Андрей, — вздохнул Селиверстов. — Все, что нам сейчас надо, это как можно скорее связаться с тварелюбами и обменять Паздеева на Марину. И не допустить лишней крови.

— Если среди безумцев один разумный человек, то его, естественно, все будут считать безумцем, — покачал головой Жуковский. — Во-первых, простой обмен не решит наших проблем. Останется все как есть. Наша тупиковая порочная система останется. А в конфликте мы можем скинуть Едакова и обуздать другие общины. Ведь это единственно верное решение для реализации будущего. Война и кровь неизбежны и, не побоюсь этого слова, необходимы. Как хирургическое вмешательство в больной организм. Сначала мы захватим власть в нашей общине, а потом подчиним остальных. Даже при помощи тварей, если хотите. Ведь там, в колонии, мать всех тварей откладывает прорву яиц, но только малая часть из них превращается в полноценных гигантских жуков. Малая часть — для поддержания жизнеспособности вида и для ухода за королевой. Но если нарушится баланс сил, то немедленно начнется метаморфоз. Твари выйдут из спячки, и будет им несть числа. Ну и во-вторых. Нельзя менять Марину на Паздеева уже хотя бы потому, что у него жетон. Он ведь человек Едакова. А значит, неприкасаемый. Все, что нам нужно, это прикончить Паздеева прямо здесь и пойти дальше. Забрать Марину и вернуться в Перекресток Миров, где уже вспыхнет пламя нашей революции.

Сначала исчезли факелы в туннеле, что вел к Архиону. Факелы Перекрестка Миров, конечно, остались на месте. Нейтральная территория, по обыкновению, не освещалась, кроме стоявшего там электропоезда, в котором находился совместный пост: цербер тварелюбов и искатель с Перекрестка. Теперь там царил мрак, и из него долетали непонятные звуки — как будто в поезде много людей и идут спешные приготовления непонятно к чему. Искатель, что нес там вахту в знак мирного сосуществования с Архионом, по окончании смены не вернулся и о происходящем в туннеле не рассказал. И теперь всяческие догадки строились вокруг того, что сообщили встревоженные пограничники.

Потом община узнала о побеге овдовевшего Ломаки и его надзирателя, москвича Степана Волкова. В небольшом, по меркам ушедшей эпохи, и замкнутом социуме трудно утаить исчезновение нескольких человек, особенно если их имена в последние дни были на слуху. И уже совсем странным выглядело отсутствие Жуковского, знавшего чуть ли не всех жителей по имени и фамилии, и его близкого друга, весьма авторитетного на Перекрестке человека — Василия Селиверстова с его темными очками.

Двадцативосьмилетний Борис Камолин был без преувеличения правой рукой Жуковского и выполнял самые различные поручения. Казалось порой, что Андрей видит в нем своего преемника, который однажды возьмет на себя поддержание порядка на ферме и все селективные работы. Борису было чем гордиться, особо приближенный порученец Жуковского — это все-таки статус. А еще перспектива получить жетон неприкасаемого и не дрожать за свою жизнь в охотничий сезон.

Слухи, которые поползли по углам и закуткам Перекрестка, заставили его призадуматься. Он будто шестым чувством ощущал связь между охватившим общину волнением и тем, что накануне, незадолго до своего исчезновения, поручил ему Жуковский.

Андрей дал помощнику запечатанную сургучом бутылку, в которой лежал свернутый в трубочку, пожелтевший от времени лист бумаги.

Жуковскому было несложно предугадать, когда примерно начнутся среди жителей Перекрестка Миров кривотолки по поводу исчезновения людей, которые всегда были на виду. Толпа любит сплетничать, и никто в этой толпе не упустит возможности выдвинуть какую-нибудь теорию. Вот тогда-то и откупорит бутылку Борис. Жуковский хорошо знал Камолина. Знал, что тот четко выполнит поручение. Не поддастся любопытству и не достанет бумагу раньше времени. Сургуч держался крепко, и Камолин просто отбил горлышко ударом о рельс. Осторожно, чтобы не порезаться о стекло, извлек пальцем бумажную трубку. Развернул и прочел аккуратно написанные химическим карандашом слова.

«Мне стало известно, что Архион планирует передел нашего мира. Регулярные вылазки в поисках жертвы для матери всех тварей связаны с расходом времени, сил, патронов, а иногда и человеческих ресурсов. В рейдах охотников велика вероятность стычек с монахами Аида, а это трата дефицитных боеприпасов и возможная гибель квалифицированных охотников. Гораздо рациональнее иметь в своем распоряжении питомник людей и просто брать из него в нужный момент самого бесполезного для работ и других целей человека.

Для реализации этой идеи они планируют оккупировать Перекресток Миров, взяв его жителей, территорию и, конечно, ферму под свой контроль. Если это произойдет, то отбор неприкасаемых будут вести уже они и имеющиеся у кого-то жетоны утратят свою силу. Рождаемость в Архионе лет десять назад была ниже, чем у нас, и поэтому они понимают, что через несколько лет баланс сил может измениться. Часть населения состарится, а молодая смена будет недостаточной. Поэтому логично, что тварелюбы попытаются присоединить нас к себе.

Однако эту информацию мне необходимо проверить. Не исключено, что это провокация, например, свидетелей Армагеддона. Возможно, нас и тварелюбов хотят стравить, чтобы мы ослабли в войне и позволили другим, более слабым сейчас коллективам занять наши убежища. Я пока не могу сказать, откуда поступила информация, иначе подведу хороших людей. Скажу лишь, что политической разведкой во благо нашей общины занимаюсь уже очень давно и не в одиночку. Чтобы избежать непоправимых ошибок, мы с Василием Селиверстовым попытаемся выяснить намерения тварелюбов. Если информация подтвердится, то Селиверстов, как единственный человек, способный вести на равных диалог с Аидом, попробует заручиться у него согласием на венный союз против Архиона. В любом случае, если к исходу указанного мною срока ни я, ни он не вернемся на Перекресток Миров, это будет означать, что первичная информация верна и нашей общине следует ждать нападения тварелюбов в любой момент.