Ты — моя судьба

В какой-то момент Кэт повернулась к нему и спросила:

— Вы ведь не сделаете нам ничего плохого, мистер Миллз?

— Все, что мне нужно, — это увидеть моего сына, — ответил он с каменным лицом.

— Да, это сегодня. А завтра?

— Будет день, и будет пища, — рассудил он философски.

Его прямота и решительность обескураживали.

Хотя она понимала его: человек был на свободе всего день, а до этого в течение долгих лет думал только о Дэнни. На его месте она, вероятно, чувствовала бы себя так же. Только вот к чему все это приведет? Ответа на этот вопрос не было.

Примерно в миле от ранчо начинался сплошной массив густого леса с пересекавшей его лощиной. Пробившись на пятьдесят ярдов в глубь леса, они встали. Снег был по окна.

— Дальше ехать невозможно, — констатировала Кэт очевидный факт и выключила двигатель. — У реки, внизу, будет еще хуже.

— А пешком мы не сможем добраться? — спросил Итан. Его лицо едва виделось в темноте.

— Чуть больше мили. Летом — легкая прогулка.

— Если вы не против, я хочу идти, — сказал Итан.

Самым разумным в их положении было провести ночь в «бронко». Кэт знала: нередко случалось, что люди в пургу замерзали на расстоянии нескольких сот метров от жилья. Но, с другой стороны, она не хотела оставаться наедине с этим человеком больше, чем это было необходимо. К тому же она знала каждое дерево и каждый камень на оставшемся отрезке пути.

— Я тоже рискну, — ответила она. — Мне только нужно достать теплые ботинки — они там, за задним сиденьем. — Она включила внутреннее освещение.

— Если у вас есть электрический фонарик, его надо взять.

— Да, хорошо, что напомнили.

Надев теплые ботинки, она принялась копаться в своей сумочке, отыскивая лекарство для отца, и, найдя, сунула пузырек в карман.

Итан посмотрел на нее.

— Может, это странно прозвучит, но я очень высоко ценю то, что вы сделали, — проговорил он.

— Вы оставили мне не очень-то богатый выбор.

— Вы вообще могли бросить меня там, в горах. Я не вынуждал вас.

— Если б я даже вас не встретила, то все равно попала бы в кювет. Так что никакой разницы.

— И все-таки я вам благодарен.

В его взгляде были и доброта, и благородство. Нельзя сказать, что Кэт полностью доверяла ему, но теперь он значительно вырос в ее глазах.

Итан, видимо забывшись, откровенно оглядел ее фигуру, и она смутилась. Что это — выражение благодарности? Она не знала, что и подумать. Но ей вдруг захотелось, чтоб он воспринял ее как женщину. В этом она была совершенно уверена.

Он откинул черную прядь волос назад, не отводя от нее глаз.

— О чем вы думаете? — спросила она, ощущая потребность прекратить эту неопределенность.

— Ничего особенного. Вам вряд ли это будет интересно.

— Откуда вы знаете — интересно, неинтересно… Он подумал немного, затем сказал:

— Я думал о Дэниеле, и о вашей сестре, и как все это странно, что спустя пять лет я сижу рядом с вами в машине, а кругом — метель.

— В жизни часто случаются непредвиденные и даже странные вещи.

— В моей жизни тоже было несколько раз; вот и сейчас я через них только что проскочил, — сказал он, еле заметно улыбнувшись.

Внутреннее освещение было тусклым, но сейчас, когда они были лицом к лицу, она могла спокойно рассмотреть его, особенно эти серые глаза, поразившие ее там, наверху, у перевала, — глаза Дэнни. Сейчас обстановка была спокойнее, и она хотела иметь более объективное представление о своем попутчике.

Было что-то особое в его манере держаться. Кэт начинала сейчас понимать, почему Бекки испытывала к нему такую неукротимую страсть. Раньше Кэт приписывала это юношеской романтичности своей сестры, но, увидев настоящего, живого Итана Миллза, она почувствовала нечто, что могло вызвать такое отношение Бекки.

— Ну что ж, — произнесла она, прерывая затянувшееся молчание, — чем дольше мы будем ждать, тем труднее будет добираться.

Она достала шерстяную вязаную шапочку из кармана и надела ее, заправляя волосы внутрь. Итан Миллз накинул свое огромное кожаное пальто. Кэт застегнула молнию своей куртки и натянула на голову капюшон, туго завязав шнурки у подбородка. Надела перчатки.

— Фонарик вон там, в малом багажном отсеке, — сказала она. — Достаньте, пожалуйста.

Итан достал фонарь. Кэт решила, что надо с самого начала брать руководство в свои руки. Это ее дом. Он — гость, если это слово применимо к данным обстоятельствам. Она — главная, все разговоры окончены.

— Ну что, идем? — Он обмотал лицо шарфом и накинул капюшон. — Я готов.

Кэт посмотрела на часы: было почти девять. Если все пойдет хорошо, они доберутся до дома через час. Она включила электрический фонарь. Открыла свою дверь, Итан — свою.

Холодный ветер ударил в лицо. Кэт шагнула в глубокий снег, дрожа больше от предчувствия соприкосновения с холодом, чем от самого ощущения. Захлопнула дверь и пошла к передней части машины. Итан был уже там. Только сейчас она увидела, как он высок.

— Я пойду впереди, — прокричала она, стараясь перекрыть вой ветра.

— Хорошо, как только устанете, дайте знать, и я сменю вас, буду прокладывать тропу.

Кэт поворачивала фонарь то вправо, то влево, определяя расстояние до деревьев и стараясь держаться точно посередине дороги. В некоторых местах глубина наносов достигала подбородка. Иногда приходилось почти плыть сквозь такие сугробы, иногда снег был достаточно плотным и позволял забраться наверх и затем сбит «« вниз. Время от времени она оглядывалась назад: Итан шел позади, как тень.

Она остановилась.

— Речка прямо перед нами, — прокричала она. — Единственная переправа — узкий бревенчатый мост без ограждений, так что осторожно — держитесь середины.

Итан кивнул, давая знать, что понял.

Они пошли вперед и уже через десять ярдов достигли моста. Кэт пока шла впереди. Видно было, что сразу за мостом дорога круто поднималась вверх. Они шли на ощупь. На середине моста остановились, чтобы перевести дыхание.

— Давайте я сменю вас, — прокричал Итан. — Здесь забор вдоль дороги, я буду ориентироваться по нему. А вы передохнете.

Кэт не стала спорить. Дорога от моста шла точно на север, через широкий ровный луг. В ясную погоду отсюда уже виден дом, но в этих условиях до него было далеко как до Луны.

Итан взял фонарь и пошел вперед. Кэт — вплотную за ним, укрываясь от ветра за его широкой спиной. Идти стало намного легче, но Итан шел быстро, и она еле поспевала. Снег теперь доходил до колен, сопротивление движению заметно уменьшилось. Итан двигался, имея четкую, определенную цель; время от времени он останавливался.

— Нормально? — кричал он, чувствуя, что она отстает.

— Да, нормально, — отвечала она, хоть и шла из последних сия.

Холод и чрезмерные усилия забирали всю энергию. Кэт упрекала себя, что наплевательски относилась к тренировкам и в результате довела свое тело до такого хилого состояния. Этим летом она часто бегала, а зимой вот обленилась. Теперь приходится расплачиваться.

Наблюдая за Итаном, Кэт размышляла, как он мог сохранить такую хорошую форму за пять лет заключения. Может быть, он один из тех, кто регулярно, по часам, отжимается? Он выглядел так, будто постоянно занимался физкультурой.

Пройдя еще сотню ярдов, Кэт устала и попросила Итана остановиться. Он опережал ее на несколько шагов, и она боялась потерять его из виду. Итан остановился и ждал, когда она поравняется с ним.

— Я знаю, вы устали, — прокричал он, — но если вы присядете, хотя бы ненадолго, это может плохо кончиться.

Она кивнула:

— Да, я знаю.

— Я пойду чуть медленнее.

Они прошли всего несколько шагов, когда она, споткнувшись, упала. Если бы не холод, обжигающий лицо, она бы так и осталась лежать. Усилием воли Кэт заставила себя встать на четвереньки.

Посмотрев вперед, она увидела расплывчатый силуэт Итана и мерцавший в темноте свет фонаря. Отчаянным усилием Кэт встала на ноги и позвала Итана, но поняла, что он ее не слышит. Она в панике рванулась, пытаясь догнать его, но снова упала. Ноги были словно ватные. Подняться стоило неимоверных усилий. Забора уже не было видно. Неужели они отклонились и ушли в поле?