Мелодия тьмы

Я перебил его, не выдержав их разговора:

— Хватит! Азей, заткнись, а то рога пообломаю, хвост выдеру. Теон, у тебя на уме кроме любви есть что-нибудь? Что угодно! Хоть виды и классификация монстров, только не отношения между противоположными полами!

— Скажи мне только одно — ты его любишь? И я тут же сменю тему.

— Люблю! — ответила я, и неуверенно сама себе под нос буркнула, — наверно…

Теон услышал последнее слово и улыбнулся, радостно хлопнув по столу рукой:

— Так… Женихи твои далеко, а я здесь. Все-все, меняю тему! Садо, ты уверен, что хочешь выехать на ночь глядя?

— Уверен, — пробурчал парень, чем-то недовольный. — Путь не близкий, если лететь всю ночь, завтра к утру будем в ущелье. Теон, будь серьезнее. У нас проблемы мирового характера, жизнь Шона в опасности, империи грозит гибель, а ты думаешь о совершенно посторонних вещах.

— Ошибаешься! ЭТО не посторонние вещи, ЭТО основа жизни.

Я поспешно встала из-за стола, бросила грязную тарелку в тазик с водой, и вышла из кухни, бросив на ходу:

— Пойду вещи собирать.

М-да, трудно мне придется с Теоном. У этого парня мозги не в ту сторону повернуты, чувствую, он мне нервы конкретно потреплет…

За время, проведенное в империи Даль, мое тело прошло такую физическую подготовку, что могло спокойно спать на спине летящего пегаса, чем я и воспользовалась. Проснулась я от оклика огневика, который кричал, что мы прибыли. Я потянулась, сладко зевая, похлопала пегаса по макушке, благодаря за ровный ночной полет, и посмотрела вниз. Едва взглянув на ущелье, я сразу поняла, почему оно так называется. Длинная узкая лента речушки протекала между отвесными скалами гор, сильно похожих на огров. Но самая высокая гора среди двух хребтов, через которые протекала река, напоминала согнувшегося по пояс огра, с колючей бородой и посохом в руках. Забавная игра природы — тонкая, длинная монолитная скала упиралась в вершину широкой горы, образуя между собой широкий проход.

— Я не вижу ничего, похожего на источник сил Спящего, — крикнул Садо, летящий впереди всех. — А вы?

— Я — нет, — помотал головой Теон.

— И я не вижу, — присоединилась я к ним. — Азей?

Огневик покачал головой, предложив:

— Может, спустимся? Пройдемся по ущелью.

— Шутишь? Оно километров двадцать будет! — возмутился Садо. — У нас нет столько времени на его обход!

— Ну, а что ты предлагаешь? — спросила я.

Садо растерянно промолчал. Я внимательно разглядывала скалы внизу, пытаясь среди небольших кустов и мха, покрывающего монолитные скалы, найти хоть что-нибудь. Теон, летящий справа от меня, указал рукой вниз:

— Там кто-то ходит. Может, спросим у них?

С высоты были видны только тени, медленно передвигающиеся с востока на запад по ущелью. Мы переглянулись и дружно начали спускаться вниз. Чем ниже мы спускались, тем четче становились фигуры, бродящие по земле. Разглядев, кто передвигается по каменистому берегу реки, я вскрикнула:

— Эй, что-то мне не хочется с ними общаться!

— И мне… — пробурчал Азей, пытаясь остановить пегаса в воздухе.

Нет, это не были слизни, как я сначала предполагала, и это не были разумные из знакомых мне восьми рас. Это были тени, просто ожившие тени, которые передвигались в недоступном для лучей солнца длинном ущелье куда-то вперед.

— Это ведь не души умерших? — словно сомневаясь в собственном зрении, спросил у нас Теон.

— Ребята, позади нас! Наверху! — крикнул вдруг Садо, глядя в небо.

Мы успели лишь поднять головы и увидеть знакомую нам фигуру в бледно-желтом тумане, как тот взмахнул руками, и мы полетели вниз, сорванные из седел на пегасах сильным порывом ветра. По чистой случайности мы не разбились, упав в реку в том месте, где она была наиболее глубокой. Вода была обычной, не заколдованной, как в реке Ганг, и мы быстро вынырнули из глубины на воздух.

Отплевываясь и выжимая воду с одежды, мы выбрались на берег.

— Все живы? — хрипло спросил Садо, встряхивая свои длинные черные волосы.

— Азей, ты как? — я наклонилась над огневиком, который судорожно кашлял на берегу реки. — Вода же холодная! Твоя кожа?..

— Все нормально, — прохрипел тот. — Я успел поставить защитный блок…

— Этот тип улизнул, — заметил Теон, разглядывая небеса над нами, в которых парили только птицы. — Садо, помоги нам просушить одежду.

Но обсохнуть нам не дали. Так похожие на мою собственную душу Тени увидели нас, стоящих на белых камнях, и медленно побрели в нашу сторону. Мы поспешно вынули мечи, ожидая нападения, а странные существа окружили каждого из нас.

— Авис, что это?

— Не знаю, хозяйка. Чьи-то души, наверно. Они похожи на твою собственную душу, — зазвучало в голове.

Дух меча Смерти не спешил появляться в воздухе передо мной, зато пять Теней, что окружили меня, протянули ко мне руки. Я и охнуть не успела, как мир в моих глазах померк на пару секунд, а потом…

Я оказалась сидящей за фортепиано в том самом классе музыкальной школе, о котором даже не хотела вспоминать. Те же самые бледно-зеленые обои в цветочек, серый драп под ногами вместо ковра, коричневый стол с нотами произведений различных композиторов. Две цветка папоротника, висящих на стене в коричневых подвесных горшках. Из открытой форточки окна веяло грустным дыханием осени, а зеркало в полный рост, висящее рядом с дверями, отразило мое лицо, ставшее вдруг детским. Сколько тогда мне было? Лет шесть? Или семь? Когда я впервые попала в этот класс?

— Василиса! — я вздрогнула от этого окрика и невольно сжалась от страха. — Здесь играть надо 'пиано'! Ты читать умеешь? Для кого стоит вот этот вот знак?

Худая женщина, мой первый учитель по классу фортепиано, стояла справа от меня и нервно стучала короткими, выкрашенными в красный цвет ногтями по отполированной поверхности стола. У нее были выпуклые глаза, орлиный нос, впавшие щеки, узкие губы и выкрашенные в черный цвет волосы со стрижкой 'каре'. Она всегда, сколько я помнила, была одета в строгий деловой костюм серого цвета, с нелепым кармашком на груди, из которого торчал желтый платок. Серафима Викторовна, один из преподавателей музыкальной школы, к которой приписали меня.

Она прошла по драпу на полу в своих черных туфлях с невысоким каблуком, и ткнула ручкой в ноты передо мной.

- 'Пиано' — значит, 'тихо'! А ты долбишь по клавишам с такой силой, что инструмент вздрагивает! Играй сначала!

Почему мне так страшно? Это же давно уже в прошлом! Этого не может быть в настоящем! Мои руки… мои детские пальчики послушно потянулись к клавишам и нажали на них. Я сыграла всего три такта, а Серафима Викторовна уже взорвалась:

— Нет! Здесь стоит знак, видишь? Перед скрипичным ключом! 'до диез'! Это здесь находится! Вот, здесь!

Она нервно схватила мой указательный палец на правой руке и задолбила им по черной клавише со всей силой. Мне было больно, мне был страшно, но я молчала, испуганная внезапным взрывом учительницы.

— Сначала! — рявкнула она.

Я, боясь вызвать еще одну вспышку гнева, сидела пару минут неподвижно, а потом робко протянула руку к клавишам. В этот раз я успела сыграть целых пять тактов, прежде, чем моя учительница снова взорвалась:

— Да нет же! Ты не видишь цифры под своим носом? Они для таких тупых, как ты! Здесь играют вторым и третьим пальцем левой руки! Ты что, читать ноты не умеешь?

Серафима Викторовна замахнулась на меня рукой в ударе, но остановила руку в жалких десяти сантиметрах от моего затылка. Я сидела, дрожа от страха, сжавшись в комок, и пыталась сдержать испуганные рыдания. Страшно! Как же мне страшно! От этой женщины прямо-таки исходит злая сила!

— Играй снова с этого такта! — ткнула она перед моим носом, тяжело отдуваясь.

Я набралась смелости и посмотрела на женщину, нависшую надо мной. И вдруг, резко встав со стула, я толкнула ее детскими ручонками. К моему удивлению, она упала от силы моего слабого удара. Упала и ударилась головой о стол, обмякнув на полу мертвой тушкой. Было много крови, красной, яркой, она все текла и текла из ее головы, и никак не могла остановиться.