Страница 36 из 93
Собственно, вот теперь, когда благодаря примерам стали относительно понятны основные принципы картирования пещер, можно попробовать уяснить свойства того творческого продукта, который в итоге получается. С обычными картами все понятно — либо они есть, либо их нет, а если они и врут, так только в мелких деталях. Карты пещер — нечто совершенно другое. Все особенности подземного мира, равно как и организационная структура спелеологии, не говоря уж о доступных методиках и инструментах, неизбежно подводят к пониманию — карта пещеры есть объект динамический и вообще строго говоря является не картой, а моделью с ограниченным доверием. Это отнюдь не означает, что применяемые методики плохи, а подземная топография есть разновидность интеллектуального онанизма. Вопрос просто в цене. Для любителей, которыми являются спелеологи, высшая ценность — свободное время, а любой замер требует времени. Отсюда и компромисс между целью, средствами для ее достижения, и временем, которое спелеолог готов потратить. Все рационально. Если мы обратимся к другим дисциплинам, где каждый замер дорог физически, мы тоже найдем карты с подобными свойствами. Так, в той же геологии, карты нефтеносного пласта строятся в основном по данным бурения. Поэтому и точность их низка, и важнейшие контролирующие структуры могут оказаться пропущенными, и даже общее представление об устройстве месторождения имеет полное право радикально измениться при переходе на другую стадию разведки и сгущении сети скважин.
В соответствии со всем этим возникает прелюбопытнейшая методика поиска новых продолжений пещеры. Собственно, таких методик очень много, и некоторые из них я опишу в других главах, но наипростейшая и одна из самых эффективных — просто анализ карт. Естественно, лучше использовать карту с нанесенной геологической обстановкой, но просто топографическая тоже годится. Простейший прием — поиск на карте общих закономерностей и экстраполяция логичных продолжений. Этот прием обычно не работает. То, что следует из общих закономерностей, бросается в глаза сразу и всем, проверено не одной и не двумя группами, и, если так ничего и не найдено, то, скорее всего, завалено или забито наносами наглухо. Нормальным героям положено идти в обход. Или, что то же самое, делать все через жопу. В приложении к анализу карт это означает, что нужно искать не просто закономерности, а те места, где карта начинает этим закономерностям противоречить. Карта имеет право врать, это аксиома. Карта строится достаточно честно. Это тоже аксиома. Вранье обязательно порождает противоречия, хотя и не обязательно проявляющиеся в той же точке. Это уже теорема, но очевидная. А потому — нужно найти на карте противоречивые места, через них просчитать те участки, вранье на которых могло их породить, и — 9 шансов против одного, что проход в новое продолжение будет найден в одном из этих мест. Признаков вранья много. Например, я уже рассказывал про Вятчинские магнитные склонения. Расхождения главных направлений сетки ходов с направлениями на новоисследованных участках периметра и с направлениями главных разломов совершенно маскировали структуры, по которым возможны крупные продолжения, и, наоборот, «наводили» людей на бесперспективные участки.
Другой пример. У тупика шириной метров пять с плоским срезом есть два отросточка в бока по той же линии, что срез, длиной по метру каждый. Сам тупик помечен глыбовым завалом. Обычно это означает, что ход обрезан секущим разломом, по которому произошла подвижка. Это ситуация безнадежная. Такие завалы не разбираются. Смотрим дальше линию предполагаемого разлома. Спокойно пересекает она параллельную галерею метрах в пятидесяти, и никакого вывала там нет. Что-то не то. А кто снимал этот тупик? Вятчинские ребята. Линеаментами они специально не занимаются. Такие мелкие тупики не замеряют, а рисуют на глаз. Значит, прямая получилась случайно и никакого разлома нет. Боковички — просто щели вдоль завала. А если они есть, то они направлены не строго в бока, а чуть вперед. Иначе завал себя не ведет. А если так, завал маленький и локальный, и вполне вероятно, что разбираемый. Собственно, я описал часть предраскопочных рассуждений на вскрытии района Зеленых Змиев в Промежуточной, одном из самых красивых в системе.
Таким образом, предположив, что на некотором участке есть вранье, вполне можно, проведя мысленную коррекцию, представить себе этот участок в истинном свете. Убедившись, что явно бесперспективный участок превратился в явно перспективный, можно смело планировать туда выход. Главное в планировании поискового выхода — поверить карте в целом и не поверить в частностях. Если верить во всех деталях, то можно просто ничего не делать. Думаю, что основная часть моих собственных удач в поиске новых продолжений заключается в том, что я никогда не картирую тупики сам: как только продолжение пошло, я подставляю вместо своей другую двойку. Если я не картировал тупик сам, то имею возможность сомневаться в его карте. Как-то гораздо труднее не доверять самому себе, и именно этого я и избегаю изо всех сил. Вероятно, вследствие такого подхода я являюсь единственным продуктивным спелеологом, не побывавшим ни на дне, ни в дальнем конце ни одной из своих пещер.
Весьма любопытный парадокс с картами больших лабиринтовых пещер, особенно уровня сложности, сопоставимого с Кап-Кутаном, состоит в том, что по картам практически нельзя ориентироваться. На первый взгляд, возможность ходить не вслепую, а по карте, является главной причиной из составления. Это, безусловно, так и есть. В то же время пока не придумано такой технологии изображения карты, чтобы по ней можно было идти без прилагаемого текстового описания маршрута.
В больших залах, в которых легче всего заблудиться, главными ориентирами являются не стенки зала, а большие глыбы. Причем не сами по себе, а их характерные сочетания, видимые с конкретных точек зала. Никаких идей для изображения чего-либо такого на карте нет. Существуют и залы, лишенные явных ориентиров. Дополнительной проблемой является и то, что глазомер под землей работает плохо из-за скудости освещения, а постоянные вихляния между глыбами осложняют движение по заданному направлению. Выходы же из большого зала могут быть довольно маленькими, причем среди них могут быть десятки и сотни ложных ниш и щелей. Потому что любой большой зал обвален по определению, и его пол поднят глыбами почти на высоту потолка (а зачастую выше) подходящих к нему ходов. Щели между приваленными к стенке глыбами выглядят в точности так же, как проходы. Метр-два мимо в стометровом зале — и ты не у той щели. Обычный расклад, если пытаешься ориентироваться только по компасу и карте. Выручить может только хоть какое-то, пусть общее, представление о зале, а также понимание пещеры.
Самый примечательный в этом смысле зал — Круглый в Промежуточной. Называется он так не за свою форму (он почти квадратный), а за то, что по нему всегда приходится устраивать круг почета. Вход и выход главной галереи находятся по стене совсем рядом и довольно малы, а глыбы навалены так, что нужно идти не вдоль стены, а через центр зала. Иначе придется заниматься акробатикой. Хороших ориентиров в зале нет. Мне не известен ни один спелеолог, даже среди экспертов по пещере, кто хоть раз за экспедицию не начал бы крутить кругали почета по Круглому. И сам я тоже не исключение, хотя проходил там сотни раз. Один раз даже побил рекорд. Вокруг зала, примерно на треть его периметра, идет своеобразная обводная галерея — зал Низкий. В нем ориентироваться еще хуже, а главное — нет ни одного места, где можно хотя бы привстать. Так вот один раз мы с Дмитрием Белаковским, возвращаясь с выхода, заложили круг почета не по самому Круглому, а вокруг него по Низкому, так и не найдя из него нужного выхода. Мало того. Поняв, что блуданули и сориентировавшись, мы поняли, что вперед уже ближе, чем назад, и браво поползли дальше. За пяток метров до выпадения Низкого в Круглый (как выяснилось потом) нас пронесло в не отмеченный на карте ход, и мы просвистели лишних метров двести по нему. В конце хода была дыра вниз. Разумеется, точно над центром Круглого. А веревки-то с собой и не было. Пришлось возвращаться. Впрочем, от круга по самому Круглому эти приключения нас все равно не избавили.