Страница 25 из 93
Именно идея со свободной второй камерой и позволила сделать фильм. Те кадры, которые шли как основные, давали сюжетную канву, но это было мертво. Вставленные то здесь, то там живые, а не постановочные, съемки со второй камеры позволяли связать и оживить все остальное. А непосредственная обстановка съемок позволила раскрепоститься и вспомогательной группе актеров-осветителей настолько, чтобы появилась так необходимая естественность.
Киносъемки в пещере — дело захватывающее. Вероятно, каждому спелеологу хоть раз в жизни стоит принять участие в подобном проекте. Хотя бы для того, чтобы определить свои дальнейшие взаимоотношения с пещерами, а также понять о них много нового. При ярком киносъемочном освещении пещера не имеет ничего общего с тем, что мы видим обычно при слабом свете фонарей. Объемы резко уменьшаются, натеки резко прибавляют в цвете и прозрачности, а внешний вид и обычные позы спелеологов становятся абсолютно карикатурными. И вообще, картина диаметрально противоположная, чем при фотографии. Там человек видит, что он снимает, только частично, а окончательно пещера расцветет уже после проявки пленки. Здесь же наоборот — света вагон, все видно, а узкая кинопленка сможет все зафиксировать только в общих чертах, с потерей большинства деталей.
Монтаж фильма был так же прост, как съемка, и тоже шел как бы сам собой. Если уж что-то пошло, оно идет и дальше. Так что даже прикидочно собранная музыкальная фонограмма с первого же приложения подошла секунда в секунду — для синхронизации не пришлось вставлять ни одного лишнего кадра и не пришлось вырезать ни одного нужного. Совершенно непонятным образом музыка, звучавшая в голове при монтаже, сама пересчиталась в секунды и метры при полном отсутствии какого бы то ни было предварительного опыта.
И успех фильма, названного «Ищите белые пятна» был предрешен. Если режиссер не насилует себя и все с начала до конца делает на интуиции, на едином настроении — все удается всегда. И то, что фильм собрал награды киноконкурсов всех ближайших спелеологических и туристских слетов, даже удостоившись второго места на Рижском фестивале кинофильмов на темы путешествий (1982 года), где не было разделения на любителей и профессионалов — все это воспринималось закономерным. Кроме одного. Заключительного аккорда, столь же закономерного, но — неожиданного и неприятного. Телевидение решило показать фильмы-победители фестиваля в «Клубе кинопутешествий» и полностью их изуродовало, перемонтировав великолепные ленты-киноочерки в безобразные научно-популярные фильмы, даже не спросив разрешения у авторов. Впрочем, в те времена полное неуважение к авторам было нормой практически везде.
К слову сказать, это было нашей первой и последней пробой сил в жанре кино. Дальнейшее могло быть либо повтором, либо профессионализацией. Ни того, ни другого не хотелось и, помечтав несколько лет о следующем, совершенно другом, но столь же хорошо идущем фильме, мы наконец поняли, что его не будет, и вернули всю аппаратуру обратно в институт. И думаю, что с этой книгой будет то же самое — она будет первой и последней. Иначе — опять возникнет призрак профессионализма, губительного для спелеологии.
Фотография, в отличие от кино, держалась дольше. Я не имею в виду ту дозированную фотографию на два-три дня за экспедицию, которой все мы занимаемся и сейчас, а только ту самозабвенную, когда на нее шло до двух третей экспедиционного времени и до половины груза. Когда минимальное число техники на фотографа исчислялось пятью фотоаппаратами и пятью вспышками, только для переноски которых по пещере требовалась пара человек. Когда время в промежутках между экспедициями тратилось на беготню по фотомагазинам, возню с паяльником и перелистывание химических справочников в поисках намеков на осветительные составы, применявшиеся во время последней войны в бомбах-вспышках для ночной авиационной разведки. Которые составы могли бы решить проблему фотографирования больших залов без многочасовых выдержек и килограммов батарей для электронных вспышек.
И хорошо, что тогда мы ездили не только на Кугитанг, и проверку всей этой химии проводили в маленьких пещерах на плато Байдарского оползня в Крыму. До сих пор перед глазами стоят результаты самых успешных испытаний. Пещера Щелюга. Вертикальный колодец глубиной пятнадцать метров, со дна которого идет верхний этаж, в котором топосъемит одна двойка. Второй колодец, глубиной десять метров, ведет на нижний этаж. Двойка, работающая на этом этаже все быстро тупикует и приступает к фоторазвлечениям. Вадик Морошкин расставляет штатив с фотоаппаратом, жестяной отражатель с пятнадцатиграммовым зарядом состава и поджигает.
Я как раз в это время вылез на поверхность из соседней пещеры, и поэтому видел все дальнейшее. Под землей глухо хрюкнуло. Секунд через десять из входа с радостными воплями вылетела двойка с верхнего этажа. Еще через десять — двойка с нижнего. Уже без воплей, но с кашлем и матом. А еще через минуту из устья колодца повалил густой белый дым, превративший вход в пещеру в подобие кратера вулкана. Через пару часов дым рассеялся, и из пещеры были извлечены слегка побитый фотоаппарат и расплавившийся отражатель. Как-то даже страшно даже представить себе эффект от такого фотографирования в зале, увешанном чрезвычайно хрупкими и чистыми геликтитами, и на этом взрывчатые эксперименты были свернуты. Хотя ничто не ново под луной, и всего через пяток лет несколько фирм сразу начали выпуск большой мощности одноразовые магниевые вспышки с герметичной колбой. И многие спелеологи ими даже пользуются, невзирая на страшноватые цены.
Одно из неоспоримых достоинств подземной фотографии заключается в том, что она, наряду с топосъемкой, является одним из наиболее коллективных развлечений в спелеологии, позволяющим составу экспедиции именно быть коллективом, а не просто группой одиночек.
Фотография в одиночку невозможна. В подаче света участвуют как минимум двое, а обычно трое, да и в кадре кто-то должен находиться. Застывшим в естественной позе на все время экспозиции. Почему-то слово «фотомодель» в спелеолексиконе быстро вымерло. Сначала заменившись понятием «бельмондо». Не из соображений, что получается похоже на роли знаменитого актера, а из соображений замечательного звучания и великолепной двусмысленности всяких производных глаголов. Венцом филологических исследований на темы позирования при фотографировании стало понятие «Gypsum Crystals» (гипсовые кристаллы), введенное американскими участниками одной из наших экспедиций. Смысл здесь опять же двоякий, но уже без неприличного оттенка. Во-первых, пещеры системы Кап-Кутан славятся главным образом фантастической красоты гипсовыми кристаллами, и понятно всеобщее желание снимать в первую очередь именно их. Во-вторых, снимок будет удачным только если позирующие спелеологи вполне уподобятся этим самым кристаллам по неподвижности. Разумеется, оба эти соображения были сформулированы в явном виде уже post factum. А понятие возникло из возмущения недоопохмелившегося Леши Сергеева попытками оприходовать его на актерскую роль. «Что я вам, гипсовый кристалл, что ли?» — возмутился Леша к исходу первого часа на первом же кадре и лег отдыхать, внеся таким образом бессмертный вклад в сокровищницу спелеологического фольклора.
Кстати, наша система фотографирования с длительными экспозициями и многократными вспышками оказалась забытой на Западе, избалованном дальнобойными светосинхронизаторами и очень чувствительными пленками. Те же американские фотографы Peter и A
Вернемся к коллективности. Так вот без хорошего настроя всей фотокоманды — и собственно фотографа, и ассистентов-осветителей, и «гипсовых кристаллов» — даже не просто настроя, а понимания друг друга с полуслова, ни одного хорошего снимка не будет с гарантией. Для того, чтобы свет на каждом кристалле лежал как нужно, прозрачность каждой драпировки была проработана в меру, а позы и выражения лиц «актеров» были именно естественны, нужен дух взаимопонимания. На собственно фотографе лежит только общий замысел и выбор технических приемов, а остальное делает команда. Собственно, именно эти, въевшиеся в плоть и кровь спелеологов особенности фотографического процесса и предопределили наше нахальство в кинопроекте — все вышеописанное скорее является атрибутикой кино, чем фотографии.