Пандемоний

— Все в порядке, — ответил я.

Мальчишка в моей голове царапался острыми когтями, и я стиснул зубы. Так продолжалось с того момента, как ушел ВАЛИС. Я чувствовал, что не в силах мыслить ясно, а боль в грудной клетке нарастала с каждой минутой.

— Как спалось? — поинтересовался я, делая осторожный вздох.

— Мне? Нормально. Лег и словно провалился.

Бертрам поставил поднос с завтраком мне на колени — кофе, бутерброды, газета. Один из заголовков гласил: «Король Джунглей освобождает шимпанзе в Брукфилдском зоопарке». Ничего не изменилось. Мир кишел демонами, как и раньше.

— Может, хочешь кукурузных хлопьев? — спросил Бертрам. — Я принесу. Кстати, аспирин тебе не нужен?

Я мотнул головой в сторону двери.

— Как там она?

— Твоя мать? Знаешь, хорошего мало. Она на какое-то время спустилась вниз, и я увидел, что у нее заплаканное лицо, — ответил Бертрам. — Она позвонила Лью. Амра привезет его через полчаса… Они все какие-то… взвинченные.

Бертрам отошел от моей кровати, врезался спиной в пирамиду ящиков. Та закачалась, и он был вынужден придержать ее, чтобы восстановить равновесие.

— Что ты ей сказал? — поинтересовался он.

Дэл дернулся внутри меня, и я поморщился. Пришлось отвернуться к окну, лишь бы Бертрам ничего не заметил. Из окна был виден весь задний двор — большая ива, к стволу которой по-прежнему прибиты ступени, крыша гаража, новый штакетник, который Лью поставил несколько лет назад. За забором начиналась промзона. Когда мы были детьми, здесь были поля, речушка, небольшой лесок. Часть деревьев удалось сохранить, среди них проложили пешеходные дорожки, а через речушку перекинули мост.

— Бертрам, я могу попросить тебя об одной услуге?

Он снова подошел к моей постели, сел на стул и подался вперед.

— Я твой должник. Проси все, что пожелаешь, Дэл. Что угодно.

— Это серьезная просьба, — ответил я.

И поведал ему о том, чего хочу. Бертрам побледнел, однако остался в комнате. Он задал мне не меньше десятка вопросов, на которые, честно признаюсь, ответов у меня не нашлось. Тем не менее он согласился.

Через полчаса Бертрам был готов. Я слышал, как он попрощался с матерью Дэла, хотя самих слов не разобрал. Я пояснил Бертраму, что нужно говорить, если она начнет расспрашивать. Судя по всему, она не стала сопротивляться его решению. Такси, должно быть, уже подъехало к дому. Передняя дверь открылась и закрылась.

Вскоре после этого прибыли Амра и Лью. Какое-то время я слышал их голоса на кухне, после чего они направились вверх по лестнице. Я натянул на голову одеяло и сжал кулаки. Дэл всеми конечностями упирался изнутри в мой череп. И я понял, что это моя вина. Я сам выпустил его наружу, и у меня не было ни желания, ни сил загонять его обратно.

Дверь открыла мать Дэла.

— Ты не спишь? — спросила она.

За эту ночь она постарела на многие годы.

Вслед за матерью в спальню вошли Амра и Лью. Амра склонилась над кроватью и нежно меня обняла. Я сделал глубокий вздох, стараясь запомнить запах ее духов. Лью по-прежнему хромал; его колено удерживало на месте какое-то мудреное фиксирующее устройство. Но в целом он выглядел гораздо лучше, чем в больнице, хотя лицо по-прежнему оставалось болезненно бледным. А еще он осунулся и похудел. Лью осторожно опустился на стул и через одеяло похлопал меня по ноге.

— Вид у нас обоих не подарок, — вздохнул он.

К моему лицу прихлынул жар, в горле перехватило — верные признаки того, что тело отреагировало на чувство стыда и раскаяния. Той ночью у озера я едва не убил его. Убил, не отдавая отчета в собственных действиях.

— Эй, дружище, — приободрил меня Лью, — не бери в голову. Со мной все в порядке. Врачи говорят, все будет нормально. Посмотри, я ведь теперь выгляжу вполне сносно.

Все трое несколько минут стояли вокруг моей кровати. Амра попыталась меня разговорить, но это ей плохо удавалось. Разговор получился какой-то натянутый, с долгими паузами. Под одеялом я еще сильнее впился ногтями в ладони.

— Почему бы вам двоим не наверстать упущенное, — предложила, в конце концов, Амра.

Обе женщины вышли из комнаты. Лью посмотрел им вслед.

— Мать рассказала нам жуткие вещи, — произнес Лью.

— Это все правда, — ответил я.

Он поморщился.

— А может, и нет. Просто ты вляпался в большое дерьмо, а в такой ситуации, сам знаешь, легко запутаться, наделать неверных выводов.

— Это точно, — согласился я и кашлем прочистил горло.

Минута прошла в молчании.

— Черт! — выругался Лью.

— Он по-прежнему здесь, — произнес я. — Тот мальчишка.

Лью кивнул.

— Мама говорит то же самое.

— Нам придется все начать с самого начала, — продолжал я. — Папы больше нет в живых, а мать слишком стара, чтобы все сделать самой. Мне требуется помощь, твоя и Амры.

Лью нахмурился.

— Это ты о чем?

— Я не могу долго оставаться здесь, Лью. У меня больше нет на это сил.

— Господи! — Лью попытался встать на ноги. — Ты ведь не можешь взять и…

Он доковылял до окна.

— Прошлой ночью он проснулся с криком. Он просто был напуган, вот и все. Ведь вокруг были сплошь незнакомые ему люди. Ты, главное, не дай ему распсиховаться, говори с ним. И он узнает тебя. Вот увидишь, он узнает тебя.

— Господи, что за бред! — воскликнул Лью. — Чистейшей воды бред.

— Лью!

Наконец он обернулся.

— Подойди ко мне. Прошу тебя.

Он выполнил мою просьбу.

— Положи мне на плечи руки. Вот и все.

Лью склонился надо мной. Его руки сжали мне бицепсы.

— Вот так? — спросил он.

— Сильнее.

— Не знаю, получится ли у меня. — Слезы катились у него из глаз и терялись в густой бороде. — Ты стал крупнее, чем раньше. У меня же пару недель назад случился сердечный приступ.

— Ты большой ребенок, — пошутил я сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь сказать, что я могу взять тебя прямо сейчас?

Дэл с силой ударился изнутри о мой череп. Я простонал и закрыл глаза.

Надо мной расцвел черный колодец. Бобби Нун был мертв, но паутина душ, мириады тоннелей колодца — все это никуда не делось. И где-то посреди этой тьмы родился я.

На дне Гармония-Лейк мне заново открылся секрет перепрыгивания. Для этого достаточно отлучить себя от дыхания и крови. Возьми все и всех, кого любишь, и отбрось их. Для этого нужно лишь одно — умереть.

— Мама! Амра! Идите к нам! — крикнул Лью.

— Заткнись! — оборвал я. — И держись крепче.

Гора Проспект, штат Иллинойс, наши дни

Торт украшали шесть свечей. Мальчик сильнее вжался в сиденье стула, пытаясь сдержать охватившее его волнение. Мать одну за другой зажигала свечи, и он наблюдал за ней, затаив дыхание. Было ветрено, и некоторые свечи пришлось зажигать повторно.

Они спели ему песню — мама, старший брат, жена брата. Мальчик, чье тело выросло до размеров взрослого мужчины, а голос превратился в густой баритон, не стал им подпевать. Слова давались ему с трудом. Он мог произнести лишь «мама», «Лью», «нет». Его личный врач, доктор Аарон, считает, что со временем вернутся и другие слова. По ее мнению, со временем он также научится владеть собой, и приступы дурного настроения станут реже. Они уже выяснили, что их провоцирует. Например, он не любил тесные помещения, тесную одежду, а однажды, когда во время грозы выбило пробки, и дом погрузился во тьму, он стал кричать и долго не мог остановиться.

— Ну давай, дружище, — обратился к нему Лью.

И мальчик задул свечки все одним разом. Присутствующие за столом дружно захлопали.

Мальчик оттолкнул стул от стеклянного стола. Металлические ножки царапнули по цементному полу. Он подтянул колени под подбородок и сидел, щурясь на солнце. На нем были синие шорты и футболка с изображением Человека-Паука.

Мать нарезала торт — ванильно-шоколадный торт-мороженое — и переложила ломтики на бумажные тарелки.

— Тебе самый большой, — сказал Лью.

Мальчик схватил белую пластиковую вилку и вонзил в торт. На улице было жарко и влажно, но торт только что достали из морозильника, где он пролежал всю ночь, и он был твердый как камень.

— Давай я помогу тебе разрезать его на мелкие кусочки, — предложила свою помощь Амра.

Он отрицательно покачал головой, еще крепче сжал в руке вилку и повторил попытку. Один зуб вилки сломался.

— Не переживай, Дэл, — подбодрила его Амра. — Давай я принесу серебряную вилку.

Мальчик выковырял из торта застрявший пластик, после чего облизал с пальцев мороженое.

— Может, нам потом пойти поиграть в мини-гольф? — предложил Лью, обращаясь к матери.

Мальчик снова вонзился в торт, причем с такой силой, что стол закачался. Мороженое размазалось по руке до самого локтя. Мать положила ему на плечо руку.

— Дэл, прошу тебя, не надо…

Мальчик сделал резкое движение рукой вниз. Вилка переломилась надвое, а его кулак врезался в торт. Брызги мороженого полетели во все стороны.

— Довольно, — сказала мать.

Мальчик откинулся на спинку стула и принялся гневно дергать ногами.

Своей силы он не ведал. Одна нога зацепила снизу стеклянную столешницу и подтолкнула ее вверх — торт вместе с чашками и тарелками взлетел в воздух. Край столешницы при этом ударился о бетонный пол и треснул. Треск был подобен выстрелу.

Стул, на котором сидел мальчик, опрокинулся назад, на разбитое стекло. Мальчик с громким ревом вскочил на ноги и бросился в дальнюю часть двора, к деревянному забору, которого там, по идее, не должно было быть. Он вскочил, ухватился слишком длинными для ребенка руками за верх и перебросил не по-детски огромную ногу. При этом он оцарапал себе грудь и больно упал на землю на другой стороне.

Он лежал, раскинувшись на узкой полоске травы рядом с шоссе. На другой стороне от дороги полей, в которых он когда-то играл, больше не было. Их сменили невысокие кирпичные здания, парковки и газоны. Между зданиями змеилась мощеная велосипедная дорожка — она вела по направлению к деревьям туда, где когда-то протекал ручей. Мальчик поднялся на ноги и зашагал по дороге.

Откуда-то появилась машина. Взвизгнули тормоза. Но он продолжал идти вперед, потому что боялся оглянуться.

Оказавшись среди деревьев, мальчик обнаружил, что ручей никуда не делся. Он побежал вдоль него, спотыкаясь и то и дело ступая в воду, и даже намочил кроссовки. Затем замедлил бег и поискал глазами старые места, где когда-то любил прятаться. Увы, все было гораздо меньших размеров, нежели он помнил.

Он сел у края воды, не заботясь о том, что может испачкать одежду, и попытался унять слезы. Вокруг лица тучей кружила мошкара.

Мальчик услышал, как откуда-то сверху они зовут его. Он заполз на берег и на четвереньках протиснулся сквозь кустарник. Кустарник был на редкость густой и колючий, и он поцарапал себе руки и спину. В нескольких футах от своего лица он обнаружил спинку скамейки, а чуть дальше — переходную дорожку.

Спустя минуту они прошли мимо его укрытия.

— Я проверю игровую площадку, — услышал он голос матери.

Вернее, женщина, которая произнесла эти слова, утверждала, что она его мать. Теперь его матерью была эта седая женщина. А его брат превратился в настоящего гиганта. Его отец, так они ему сказали, давно умер.

Мальчик увидел, как они пошли в разные стороны и вскоре исчезли среди кирпичных зданий. Но он, даже не пошевелившись, продолжал сидеть. Комары кусали голые ноги. Тело нещадно чесалось. И все равно он не покинул укрытия.

На скамейку, спиной к мальчику, сел невысокий толстяк. Он снял бейсбольную кепку и погладил ладонью голову. На макушке у него была лысина, а вокруг кудрявый венчик волос. Рядом на скамейке стояла сумка.

— Можешь выходить, — произнес толстяк, не оборачиваясь. — Путь свободен.

Мальчик даже не пошевелился.

— Ну, если хочешь, можешь оставаться там, где сидишь.

Мальчик высунул голову и посмотрел направо и налево. Больше никого рядом не было, и он на локтях пополз вперед. Затем попробовал встать на ноги и поскользнулся.

Лысый толстяк встал со скамейки и протянул ему руку. Мальчик ухватился за нее и поднялся с земли. Толстяк улыбнулся ему, но улыбка была какая-то печальная.

Мальчик тотчас отпрянул назад. Он узнал толстяка и от испуга издал сдавленный крик. Лысый толстяк по-прежнему держал его за руку. И тогда мальчик сжал свободную руку в кулак и размахнулся.

Он угодил толстяку прямо в висок.

Тот вскрикнул и, сделав шаг назад, прикрыл уши руками. Мальчик двинулся на него, на сей раз размахивая обоими кулаками. Он наносил удары, словно работал молотом.

Толстяк даже не пытался дать ему сдачи. В конце концов он опустил руки, и теперь мальчику ничто не мешало избивать его. От ударов уши толстяка сделались красными, из носа закапала кровь. Но он стоял, не шелохнувшись, и подставлял себя под удары.

Спустя минуту мальчик остановился перевести дыхание.

Толстяк отвернулся, чтобы сплюнуть кровь.

— Поделом мне, — произнес он. — Еще как поделом!

Он ущипнул себя за переносицу. Его спортивная рубашка была вся в красных потеках. Обе щеки — в синяках. Одно ухо распухло и сделалось красным как помидор.

— Правда, не знаю, как мне потом извиняться перед Бертрамом.

Мальчик уставился на него.

— Ну, все, ты закончил? — спросил толстяк.

Мальчик влепил ему пощечину, да так, что голова толстяка мотнулась в сторону.

Толстяк потер щеку.

— Ну ладно, хватит.

С этими словами он подошел к скамье и снова сел. Мальчик остался стоять, готовый в любое мгновение броситься бежать.

— Больше я не стану тебе надоедать, — произнес толстяк. — Обещаю. Тебе больше никогда не придется волноваться из-за… меня. Я постараюсь не подпускать к тебе других демонов. Считай, что я твой ангел-хранитель.

Мальчик молчал.

— Может, в один прекрасный день нам удастся отогнать всех демонов сразу. — С этими словами он потрогал разбитый нос. Кровотечение прекратилось. — Я работаю с одной женщиной и несколькими другими людьми. Мы пытаемся вступить в контакт с учеными. Думаю, сейчас ты вряд ли меня понял бы, попытайся я тебе объяснить… Скажем так, мы пытаемся закрыть дверь, которой до этого пользовались демоны.

— Дэл! — раздался где-то вдалеке крик.

Толстяк и мальчик обернулись одновременно. С другого конца парка им махал высокий бородатый мужчина, который затем перешел на прихрамывающий бег, точнее, подобие бега.

— Мне пора, — заявил толстяк. Он встал, поднял с земли кепку и надел на голову. — Пока не забыл, я тебе кое-что принес.

С этими словами он протянул мальчику небольшой сверток.

— С днем рождения, Дэл.

Толстяк быстро зашагал прочь. Мгновение — и он исчез за углом ближайшего здания.

К мальчику подбежал Лью. Он задыхался, лицо блестело от пота.

— Эй, приятель, я тебя обыскался. Ты с кем это здесь разговаривал? Скажи, он приставал к тебе? Он тебе что-нибудь сделал?

Мальчик покачал головой.

— Ну хорошо.

Лью внимательным взглядом окинул место, где только что исчез толстяк, затем посмотрел на мальчика и заметил в его руках сверток.

— Что это там у тебя? Кто тебе его дал? Тот человек?

Мальчик протянул ему сверток. Интересно, что за этим последует? Лью снял оберточную бумагу.

— Черт! — выругался он себе под нос.

Внутри оказалась книжка комиксов. Какое-то время Лью внимательно рассматривал обложку, затем посмотрел в ту сторону, где только что исчез незнакомец. Того и след простыл.

Мальчик взял в руки книжку. На обложке был изображен человек в огромных очках, стреляющий из здоровенного ружья. Он перелистал страницы и нахмурился.

— Это Человек-Радар, — пояснил Лью. Голос его прозвучал как-то натужно. Прочистив горло, он добавил: — Не переживай, я тебе почитаю. У нас в подвале тонны комиксов. Они все твои.

Мальчик взял брата за руку, и они вместе зашагали обратно. Пока шли, мальчик держал в свободной руке открытую книжку комиксов.

— Первым делом, приятель, тебя нужно помыть, — заявил Лью. — Кстати, на тебя никто не сердится. Ведь ты не нарочно, верно я говорю?

Мальчик рассеянно кивнул. Его взгляд был прикован книжке комиксов.

— И пожалуйста, не говори Циклопу, что я ругался в твоем присутствии. Она меня за это убьет.